Перекопанный Булак и перестройка купеческого дома в еврейскую школу — малоизвестные главы истории Казани

О двух русских купеческих семействах и одной еврейской школе

Сведений о купце Иване Степановиче Жаркове (1742—1813) дошло до нас крайне мало. Известно, что был он родом из Царевококшайского уезда Шалинской волости нынешней Республики Марий Эл, где основал первый в крае стекольный завод, проработавший до 1860 года. По данным на 1802 год на предприятии действовали две плавильные печи, обслуживаемые семьюдесятью мастеровыми и рабочими. Государевых и общественных регалий было у Ивана Степановича, как у собаки блох: государственный и общественный деятель, промышленник, Макарьевский и Казанский купец первой гильдии, Казанского Наместничества питейных сборов откупщик, меценат. Известно также, что вскоре после пугачевского погрома осел Жарков в Казани, где даже успел некоторое время проработать городским головою.

Возможно, именно под его началом в конце XVIII века были проведены грандиозные земляные работы по спрямлению русла Булака, оговоренные регулярным планом Алексея Квасова — Василия Кафтырева. Масштабы этих работ и сегодня поражают воображение: некогда свободный и полноводный Булак, до этого вольготно разливавшийся по своему разумению и едва ли не ежегодно менявший свое русло, был заключен в деревянный желоб, а его берега были отграничены красными линиями новых набережных, будущих улиц Право-Булачной и Лево-Булачной. А уж сколько грунта было перелопачено в ходе этих работ — уму непостижимо!

По регулярному плану Ивану Степановичу было выделено огромное домовладение в Успенском приходе, ограниченное Левой набережной Булака, Владимирским переулком (ныне — переулок Кирова), улицей Успенской и односторонкой Задней Мокрой, которая в 1849 году получит гораздо более благозвучное и уже хорошо знакомое читателю имя — «Триумфальная». Где-то в границах этой территории располагались и собственные производства И.С. Жаркова — мыловаренный, свечной и пивоваренный заводики.

В 1799 году Иван Степанович подарил городу новую достопримечательность: на свои средства он построил единственный за всю историю Казани «…разводной мост на цепях у крепости» через протоку Булак, приводимый в действие вручную. В начале XIX века Булак еще использовался как торговая артерия, и мост разводили на ночь для прохода торговых барж к многочисленным складам на берегах реки. Помимо собственно Жарковского, мостовых переходов на Булаке в ту пору было всего только три — на перекрестках с Владимирской, Посадской и Евангелической улицами, но последние не нуждались в разводке, ибо стояли на более высоком берегу, и баржи свободно проходили под ними.

После кончины Ивана Степановича 1 мая 1813 года его имущество перешло купеческой вдове, Марии Матвеевне Жарковой, которая вместе со своей родной сестрой, Прасковьей Матвеевной Крашенинниковой, продолжала успешно вести все торговые дела своего мужа. А спустя всего два года в страшном городском пожаре (1815) сгорел дотла первый и последний в истории Казани Жарковский разводной мост. Вскоре он будет возобновлен уже в классическом не разводящемся варианте, но его несколько приподнимут над протокой — для возможности прохода судов. Средства на это строительство выделит все та же М.М. Жаркова, которая переживет мужа на 13 лет и упокоится 30 июля 1826 года на Арском кладбище в одной с ним могиле.

По смерти Марии Матвеевны движимое и недвижимое имущество будет поделено между ее детьми и сестрой, а спустя еще четверть века перейдет к близким родственникам Жарковых — купеческой чете Никитиных. В сборнике Л.Ю. Браславского «Действующие храмы, часовни, монастыри Чебоксарской и Чувашской епархии, Чебоксары, 2010» приводятся весьма любопытные сведения о главе этого семейства: «…Казанский купец первой гильдии Василий Никитич Никитин происхождения был крестьянского, из Владимирской губернии. Обученный грамоте еще «с младых ногтей», рано начал работать извозчиком. Был у него дядя — богатый купец Иван Кондырин, проживавший в Казани, в Успенском приходе. После смерти его все немалое имущество перешло в наследство Василию. Честность, исправность и обязательная аккуратность сделали его имя самым громким и почетным как между московскими, так и между казанскими и зауральскими купцами. Его торговые обороты были на миллионы рублей. Помимо этого, он владел огромным постоялым двором, двумя большими пароходами и десятками барж».

Помимо упомянутого постоялого двора, в Мокрой слободе В.Н. Никитин владел складскими строениями и механическими мастерскими, вытянувшимися вдоль улицы Триумфальной, а также четырьмя доходными домами на четной стороне Успенской, записанными на имя его супруги Дарьи Ивановны (в девичестве Жарковой).

Четыре никитинских дома в начале современной Московской улицы были снесены относительно недавно, в 1998 году, когда спешно освобождали место под будущие комплексы «Пирамида» и «Мираж». Старшее поколение казанцев, вероятно, еще помнит небольшой симпатичный двухэтажный особняк напротив ЦУМа (бывшая ул. Кирова, 13) с антресолями и арочными, обрамленными рустовкой окнами по второму этажу. Так вот, это как раз один из доходных домов В.Н. Никитина, построенный во второй половине ХIX века архитектором П.Т. Жуковским. В начале ХХ столетия этот дом был выкуплен еврейской общиной для размещения в нем иешивы — еврейского религиозного учебного заведения и, вероятно, тогда же перестроен в еврейских национальных традициях.

Слово Владимиру Герасимову, автору нашумевшей книги «Казань 66»: «Знал женщину, которая преподавала в этом здании в советской еврейской школе, пока ее не прикрыли, а до революции здесь была именно иешива, или ешива, — еврейское религиозное учебное заведение. А то, что здание несолидное для учебного заведения, так кто же евреям позволял развернуться в те годы? Это сейчас 12-я школа на улице Марджани не бедствует: построено еще одно здание — для начальных классов, построено отдельное здание спортзала, в еврейскую школу стремятся пристроить своих детей татары и русские. А это здание евреи сами не построили, лишь довели до ума: на крыше кованое ограждение какое-то не местное, не чебаксинское, напоминает традиционные иудейские меноры. Колонки на фасаде и круглые медальоны явно намекают на свитки Торы в двух проекциях. Но только намекают. Евреям казанские власти строго запрещали изображать их на молитвенном доме, а значит, можно предположить смело, и на иешиве какие-либо символы их религии не допускались.

Чердачные проемы выглядят как усеченные снизу шестиугольники — намек на магендовид — звезду Давида. И еще: два крайних окна на втором этаже как бы покрыты талесом. Талес — молитвенная шаль — предмет иудейской ритуалистики, которую носят после достижения религиозного совершеннолетия. Талес делается из белой ткани с черными или синими полосами. Количество, форма и расположение полос на талесе имеет мистическое значение, к каждому из четырех углов талеса прикреплены специальные кисти. Кисти талеса, содержащие узлы и витки нитей, — предмет углубленных символических толкований. Государственный флаг Израиля построен по образцу талеса. Таким образом, вся жизнь еврея проходит под символом талеса, этого своеобразного напоминания о Боге. На построенном в наши дни (на месте иешивы) здании бездумно скопированы элементы фасада его предшественника, так что на Банке Москвы есть пара талесов. Сохранит ли Бог Банк Москвы по этой причине — сомнительно».

Сегодня этот новодел — последнее в Казани косвенное напоминание о некогда широко известной купеческой фамилии. Увы, из целого ряда доходных домов, лабазов и складов, некогда принадлежавших Василию Никитичу Никитину, не уцелело ни единого строения.

Продолжение следует