Рафаэль Хакимов: «Татар с незапамятных времен преследует одно проклятие…»

«Великая Татария» казанского историка. Часть 24-я

Научный руководитель Института истории им. Ш. Марджани Рафаэль Хакимов написал книгу «Как возникла Великая Татария и чем она стала». В ней казанский ученый делится своей интерпретацией исторических событий в Евразии, заметное место в которых занимали татары и их предки. «Реальное время» продолжает публикацию отрывков из этого сочинения (см. ч. 1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10, 11, 12, 13, 14, 15, 16, 17, 18, 19, 20, 21, 22, 23).

Столыпинское наследие

Татар с незапамятных времен преследует одно проклятие — они конкурируют не с другими народами, а друг с другом, а порой занимаются взаимным уничтожением. В начале 2000-х годов в одной европейской стране появилось около тридцати татар, они решили создать свое землячество. Собрались, переругались, поделились на две «партии» и провели два сабантуя. Это суть татар. Но и в этой ситуации можно найти маленький позитив, ведь все же СОБРАЛИСЬ, хотя бы для того, чтобы переругаться.

Ревность к успехам ближнего — самая мерзкая татарская черта. Сколько сил потрачено на доказательство эфемерных вещей. Одно время видные татарские женщины спорили аж до слез, выясняя кто из них ГЛАВНАЯ ТАТАРКА. И сегодня выясняют, кто главный идеолог, главный историк, главный политолог. Бога ради, будьте ГЛАВНЫМИ, но зачем топить ближнего!?

Со слов Рашид ад-Дина, приведенных в качестве эпиграфа к настоящему изданию, видно, что отсутствие единства татар — болезнь застарелая. Трудно сказать, насколько она излечима. Обычно грызня возникает в отсутствие больших целей, по мелочам, или из-за денег. Жадность — столь же мерзкая черта, что и ревность. Времена меняются, но ревность и жадность неизменно остаются органичной чертой татар.

Столыпин хорошо изучил татар и пришел к выводу, что их невозможно ассимилировать, а надо разделить, пользуясь малейшими нюансами в языке и культуре, и тогда они сами уничтожат друг друга.

Попытки ассимилировать татар начались с Петра I, издавшего указ о христианизации татар и других народов. Кроме насилия, использовали и материальные стимулы. Мурз лишали земли и привилегий, а при переходе в православие собственность не трогали, самих же записывали в сословие дворян. Новообращенных освобождали от воинской повинности, давали деньги и в целом возможность прокормиться. Детально разработанная система не всегда давала желаемые результаты. Многие формально придерживались православия. При малейшем послаблении власти начиналось «отпадение» в ислам. Крещеные насильно не становились русскими, они образовали прослойку татарского общества под названием «кряшен», т. е. «крещенных татар». Они до сих пор сохраняют язык и культуру. После пугачевского восстания Екатерина II была вынуждена принять указ о веротерпимости.

В ХIХ веке начались новые веяния в татарском обществе — появилось движение за обновление ислама (джадидизм). Толчком послужили капиталистические отношения, рано проникшие в татарское общество. Предприниматели требовали обучения шакирдов для практических дел, а потому медресе (татарам не разрешалось открывать светские учебные заведения) стали вводить европейские методы обучения. Среди предметов появились бухгалтерия, география, русский и даже французский языки. Схоластика ушла из учебных программ. К началу ХХ века новометодные медресе составили около 95%.

Против джадидов выступили кадимисты, отстаивая арабскую версию ислама. Это противостояние содействовало прогрессу татарского общества. Не случайно именно в это время начинается расцвет литературы, появляются театр, национальный оркестр, многочисленные газеты, типографии как итого деятельности джадидов. У кадимистов не было оригинальных идей, они давно забыты, а труды джидидов изучаются до сих пор.

Петр Столыпин был крайне озабочен распространением прогрессивного направления в исламе, в этом он видел проявление борьбы не религиозной, а государственной. В протоколе заседаний особого совещания отмечалось, что «15-миллионное мусульманское население России, относящееся по преимуществу к одному племени и говорящее хотя и на различных наречиях, но имеющее в своей основе один язык, переживает в настоящее время новый фазис своего развития, стремится к просвещению и, разрушая старый, создает новый быт, который угрожает культурной самобытности России».

Преосвященный Андрей заметил, что «в настоящее время Казань важнее Константинополя как центр культурной и издательской деятельности. Даже учебники, употребляемые в Туркестане, изданы в Казани в типографии бр. Каримовых». В отличие от наших ученых-диалектологов Столыпин понимал, что тюрки России имеют «в своей основе один язык».

Озабоченность Столыпина вызвало то, что все мусульмане России подпадают под влияние просвещенных татарских имамов. В своем представлении в совет министров он писал: «татарским влиянием захватываются не только поволжские, приуральские и среднеазиатские полуоседлые и кочевые малокультурные народы, подвергающиеся татаризации, но и все оседлое население. Широкое содействие в этом отношении оказывают конфессиональные школы (мектебы и медресе), огромной сетью покрывающие все пространство, заселенное мусульманами. Руководимые татарским и отатаренным духовенством, а равно уже сформировавшимся кадром светских учителей, эти школы при крайне незначительном числе низших правительственных учебных заведений служат надежными проводниками мусульманской культуры и пантуранского духа».

Он угрозу видел в эволюции мусульманского мира, его конкуренции с русской культурой, результатом чего стало отпадение христиан в мусульманство. «Это отпадение, нанесшее столь значительный ущерб православной церкви, — продолжает Столыпин, — нанесло вместе с тем чувствительный удар достоинству национально-русского начала, склонив в Поволжье нравственный перевес в пользу татарско-мусульманской культуры».

Он предлагает осуществить децентрализацию духовного управления мусульман и одновременно запретить преподавание в медресе русского языка и общеобразовательных предметов, иначе говоря, вернуть их в лоно мазхаба.

«По моему убеждению, необходимо ныне же категорически установить, что из конфессиональных учебных заведений (мектебов и медресе) все предметы, имеющие значение общеобразовательное, подлежат исключению». Интересы русского реакционного режима и исламских мракобесов совпали. В оборот был пущен термин «пантюркизм», ставший пугалом на все последующие годы.

Защищать пантюркизм не принято, но что, собственно, в нем плохого? Когда-то одобрялось панславянство, пока не поссорились русские с украинцами. Взаимное уважение тюркских народов, много лучше недоверия и дурной конкуренции. Если пантюркизм не направлен против русских, то следовало бы его поощрять. Но ведь в условиях торжества идеологии «патриотизма» нужно искать врагов. В отсуствии реальных врагов всплывает жупел пантюркизма.

Сегодня пытаются возвеличить фигуру Столыпина, даже поставили ему памятники в Москве, Киеве, Челябинске, Саратове, но все это искусственные потуги. Просто нет других ярких личностей, да и политикам в Москве нравится его шовинизм. Реформы Столыпина были запоздалыми и мало что дали народу и стране. Зато политический режим был ориентирован на «закручивание гаек», что привело к ужесточению революционных выступлений.

Бесхарактерный Николай II не был способен руководить страной. Все оказалось в руках Столыпина и Распутина. Не будь Столыпина, революция могла бы закончиться на социал-демократической волне, в любом случае она не была бы столь радикальной и жесткой, как ее большевистский вариант. Столыпин для поклонения — фигура явно неудачная.

Продолжение следует

Рафаэль Хакимов, использованы иллюстрации из книги «Как возникла Великая Татария и чем она стала»
ОбществоИстория Татарстан Хакимов Рафаэль СибгатовичИнститут истории им. Ш.Марджани АН Татарстана

Новости партнеров