Рафаэль Хакимов: «Татар с незапамятных времен преследует одно проклятие…»

Столыпинское наследие

Татар с незапамятных времен преследует одно проклятие — они конкурируют не с другими народами, а друг с другом, а порой занимаются взаимным уничтожением. В начале 2000-х годов в одной европейской стране появилось около тридцати татар, они решили создать свое землячество. Собрались, переругались, поделились на две «партии» и провели два сабантуя. Это суть татар. Но и в этой ситуации можно найти маленький позитив, ведь все же СОБРАЛИСЬ, хотя бы для того, чтобы переругаться.

Ревность к успехам ближнего — самая мерзкая татарская черта. Сколько сил потрачено на доказательство эфемерных вещей. Одно время видные татарские женщины спорили аж до слез, выясняя кто из них ГЛАВНАЯ ТАТАРКА. И сегодня выясняют, кто главный идеолог, главный историк, главный политолог. Бога ради, будьте ГЛАВНЫМИ, но зачем топить ближнего!?

Со слов Рашид ад-Дина, приведенных в качестве эпиграфа к настоящему изданию, видно, что отсутствие единства татар — болезнь застарелая. Трудно сказать, насколько она излечима. Обычно грызня возникает в отсутствие больших целей, по мелочам, или из-за денег. Жадность — столь же мерзкая черта, что и ревность. Времена меняются, но ревность и жадность неизменно остаются органичной чертой татар.

Столыпин хорошо изучил татар и пришел к выводу, что их невозможно ассимилировать, а надо разделить, пользуясь малейшими нюансами в языке и культуре, и тогда они сами уничтожат друг друга.

Попытки ассимилировать татар начались с Петра I, издавшего указ о христианизации татар и других народов. Кроме насилия, использовали и материальные стимулы. Мурз лишали земли и привилегий, а при переходе в православие собственность не трогали, самих же записывали в сословие дворян. Новообращенных освобождали от воинской повинности, давали деньги и в целом возможность прокормиться. Детально разработанная система не всегда давала желаемые результаты. Многие формально придерживались православия. При малейшем послаблении власти начиналось «отпадение» в ислам. Крещеные насильно не становились русскими, они образовали прослойку татарского общества под названием «кряшен», т. е. «крещенных татар». Они до сих пор сохраняют язык и культуру. После пугачевского восстания Екатерина II была вынуждена принять указ о веротерпимости.

В ХIХ веке начались новые веяния в татарском обществе — появилось движение за обновление ислама (джадидизм). Толчком послужили капиталистические отношения, рано проникшие в татарское общество. Предприниматели требовали обучения шакирдов для практических дел, а потому медресе (татарам не разрешалось открывать светские учебные заведения) стали вводить европейские методы обучения. Среди предметов появились бухгалтерия, география, русский и даже французский языки. Схоластика ушла из учебных программ. К началу ХХ века новометодные медресе составили около 95%.

Против джадидов выступили кадимисты, отстаивая арабскую версию ислама. Это противостояние содействовало прогрессу татарского общества. Не случайно именно в это время начинается расцвет литературы, появляются театр, национальный оркестр, многочисленные газеты, типографии как итого деятельности джадидов. У кадимистов не было оригинальных идей, они давно забыты, а труды джидидов изучаются до сих пор.

Петр Столыпин был крайне озабочен распространением прогрессивного направления в исламе, в этом он видел проявление борьбы не религиозной, а государственной. В протоколе заседаний особого совещания отмечалось, что «15-миллионное мусульманское население России, относящееся по преимуществу к одному племени и говорящее хотя и на различных наречиях, но имеющее в своей основе один язык, переживает в настоящее время новый фазис своего развития, стремится к просвещению и, разрушая старый, создает новый быт, который угрожает культурной самобытности России».

Преосвященный Андрей заметил, что «в настоящее время Казань важнее Константинополя как центр культурной и издательской деятельности. Даже учебники, употребляемые в Туркестане, изданы в Казани в типографии бр. Каримовых». В отличие от наших ученых-диалектологов Столыпин понимал, что тюрки России имеют «в своей основе один язык».

Озабоченность Столыпина вызвало то, что все мусульмане России подпадают под влияние просвещенных татарских имамов. В своем представлении в совет министров он писал: «татарским влиянием захватываются не только поволжские, приуральские и среднеазиатские полуоседлые и кочевые малокультурные народы, подвергающиеся татаризации, но и все оседлое население. Широкое содействие в этом отношении оказывают конфессиональные школы (мектебы и медресе), огромной сетью покрывающие все пространство, заселенное мусульманами. Руководимые татарским и отатаренным духовенством, а равно уже сформировавшимся кадром светских учителей, эти школы при крайне незначительном числе низших правительственных учебных заведений служат надежными проводниками мусульманской культуры и пантуранского духа».

Он угрозу видел в эволюции мусульманского мира, его конкуренции с русской культурой, результатом чего стало отпадение христиан в мусульманство. «Это отпадение, нанесшее столь значительный ущерб православной церкви, — продолжает Столыпин, — нанесло вместе с тем чувствительный удар достоинству национально-русского начала, склонив в Поволжье нравственный перевес в пользу татарско-мусульманской культуры».

Он предлагает осуществить децентрализацию духовного управления мусульман и одновременно запретить преподавание в медресе русского языка и общеобразовательных предметов, иначе говоря, вернуть их в лоно мазхаба.

«По моему убеждению, необходимо ныне же категорически установить, что из конфессиональных учебных заведений (мектебов и медресе) все предметы, имеющие значение общеобразовательное, подлежат исключению». Интересы русского реакционного режима и исламских мракобесов совпали. В оборот был пущен термин «пантюркизм», ставший пугалом на все последующие годы.

Защищать пантюркизм не принято, но что, собственно, в нем плохого? Когда-то одобрялось панславянство, пока не поссорились русские с украинцами. Взаимное уважение тюркских народов, много лучше недоверия и дурной конкуренции. Если пантюркизм не направлен против русских, то следовало бы его поощрять. Но ведь в условиях торжества идеологии «патриотизма» нужно искать врагов. В отсуствии реальных врагов всплывает жупел пантюркизма.

Сегодня пытаются возвеличить фигуру Столыпина, даже поставили ему памятники в Москве, Киеве, Челябинске, Саратове, но все это искусственные потуги. Просто нет других ярких личностей, да и политикам в Москве нравится его шовинизм. Реформы Столыпина были запоздалыми и мало что дали народу и стране. Зато политический режим был ориентирован на «закручивание гаек», что привело к ужесточению революционных выступлений.

Бесхарактерный Николай II не был способен руководить страной. Все оказалось в руках Столыпина и Распутина. Не будь Столыпина, революция могла бы закончиться на социал-демократической волне, в любом случае она не была бы столь радикальной и жесткой, как ее большевистский вариант. Столыпин для поклонения — фигура явно неудачная.

Продолжение следует