Рафаэль Хакимов: «Китайцы всячески использовали противоречия в тюркской среде»

Любое государство нуждается в структурах, поддерживающих порядок в стране. Тем более это относится к империям. Не только канцелярские дела, но и торговля требовали выработки своей письменности. Тюрки вначале пользовались согдийским письмом, приспособленным к нуждам Первого Тюркского каганата. Оригинальный тюркский алфавит появляется несколько позже.

В. Бартольд считал, что «енисейские надписи по форме букв должны быть признаны несколько более ранними, чем орхонские, и могут быть отнесены к VII веку». Буддийские миссионеры иногда пользовались среди тюрок индийским алфавитом, но скоро буддистами был усвоен согдийский алфавит, нашедший применение и среди тюрок. Свои алфавиты привезли с собой и представители двух западных религий, распространявшихся в Средней Азии, начиная, вероятно, с III века н. э., — манихейства и христианства. У манихеев был свой алфавит, у христиан свой, известный под названием «сирийский», причем впоследствии у каждого из восточнохристианских исповеданий была своя разновидность общего сирийского алфавита. Обращенные в манихейство и христианство тюрки долго употребляли манихейские и сирийские буквы наряду с согдийским письмом. В конце концов, утвердилась собственная оригинальная тюркская руника.

Междоусобица преследовала хунну, тюрок, татар вплоть до восшествия на престол Чингисхана, сумевшего, благодаря новой идеологии, собрать разношерстные тюркские племена в одно сообщество. Любое иное объяснение возникновения империи Чингисхана, как-то мощная армия или жестокость, несостоятельно. Тюркский, Уйгурский, Киргизский каганаты, которые в свое время потрясли всю Евразию, не сумели создать устойчивой системы. Тюркские государства то распадались, то вновь соединялись, благодаря силе, но не с помощью идеологии.

По мнению Бартольда, «кочевой народ при нормальных условиях не стремится к политическому объединению; отдельная личность находит для себя полное удовлетворение в условиях родового быта и в тех связях, которые создаются жизнью и обычаем между отдельными родами, без каких-либо формальных договоров и без создания определенного аппарата власти. Общество располагает на этой стадии развития народа такой силой, что его воля исполняется, не нуждаясь для этого в поддержке со стороны властей, которые бы располагали определенными законными полномочиями и определенной внешней силой принуждения. Представители государственной власти, ханы, которым при благоприятных условиях удается подчинить себе весь народ или даже несколько народов, появляются только при чрезвычайных обстоятельствах, причем и в этих случаях ханы берут власть сами, никем не назначаются и не выбираются; народ или народы только примиряются с существующим фактом, часто только после тяжелой борьбы, и объединение под властью хана его собственного народа часто бывает связано с более продолжительным кровопролитием, чем потом походы кочевников с ханом во главе на культурные земли; эти походы и связанная с ними военная добыча — единственный способ примирить народ с установлением ханской власти».

Кроме особенностей кочевого образа жизни, провоцирующих раздробленность и взаимную конкуренцию тюрков, надо признать в качестве причины междоусобицы также изощренную китайскую дипломатию, подкрепленную хорошо обученной армией и развитой для своего времени экономикой. Китайские императоры считали нужным «объединяться с теми, кто находится далеко, против тех, кто находится рядом». Китайцы всячески использовали противоречия в тюркской среде, умели подкупать тюрок дорогими шелками и молодыми красавицами.

Сила китайской цивилизации не единожды приводила к ассимиляции тюрков, которые умели побеждать Китай и даже создавали свои династии, но китайская культура неизменно их ассимилировала. Хунну, тюрки начинали копировать китайский быт, нравы, титулатуру и обряды.

Сохранились только те племена хунну, которые выработали идеологию сопротивления влиянию китайской культуры. После знаменитого вождя Багатура его место занял сын Каяк. Китайский император немедленно послал ему в жены одну из принцесс в сопровождении евнуха. Этот человек вовсе не был сторонником кочевого образа жизни, но оказавшись не по своей воле в их стане, провозгласил, что станет «занозой в боку Китая».

Он так изложил идеологию кочевников их предводителю: «Ваша полная орда едва ли равна в численности населению пары китайских провинций, однако секрет вашей силы заключается в вашей независимости от Китая по всем вашим потребностям. Я заметил все возрастающую любовь к китайским товарам. Подумай о том, что одной пятой китайского богатства будет достаточным для того, чтобы купить всех твоих людей вместе. Шелка и сатины являются даже не половиной того, что так хорошо устраивает фетр в вашей суровой жизни, скоропортящиеся китайские деликатесы не так хороши и потребны, как ваш кумыс и сыр».

Слова евнуха истинным степнякам были по душе. Они говорили: «Наше естественное бытие заключается в животной силе и активности; мы не приспособлены и презираем бесславное условие рабства и праздности. Сражение на коне является существом нашей политической силы, и именно этим путем мы всегда были в состоянии утверждать наше преимущество… Как бы ни был Китай силен, однако он не в состоянии завоевать нас и ассимилировать».

Хунны в 51 году до н. э. потеряли независимость. Но не все смирились с подчинением Китаю. Были те, кто сопротивлялся. Силы были неравны, и хунны с боями постепенно отступали на запад. Наконец, «кучка разбитых хуннов, теряя обозы и женщин, оторвалась от преследователей и добралась до Волго-Уральского междуречья». Это произошло в 155—158 годах. Хунны смешались с местным населением и через 200 лет превратились в грозных гуннов, потрясших основы Римской империи. Они привнесли дух, который превратил местные племена в двигатель истории. Гунны в Поволжье нашли не только родственные тюркские племена, но и втянули в свою орбиту кочевых угров (протовенгров).

Продолжение следует