Ябанджи среди чужих: турчанка, выучившая татарский (а также казахский, уйгурский и узбекский)
Авторская колонка Радифа Кашапова о татарах Анатолии. Часть 9-я
Прожив более месяца в городах, где обитают турецкие татары, включая Стамбул, Бурсу (отдельно — его современный район Нилюфер), Эскишехир (посетив условно татарскую мечеть), а также первую деревню переселенцев и побывав на Сабантуе, замредактора «Реального времени» провел множество интервью. Одним из самых интересных стало общение с магистрантом Университета Османгази по имени Гамзе Нур Налбант.
Беседы в кампусе
В Эскишехире я показывал почти доработанную версию фильма «Туңган як: Суоми» о финских татарах, снятого совместно с продюсером лейбла Yummy Music Ильясом Гафаровым. Ранее мы смотрели ее в компании стамбульских студентов в районе Ускюдара в огромном кафе. Для них это была понятная история — городская жизнь, разговоры о языке, религии, смешанных браках, музыке. Разошлись сильно после заката.
В Эскишехире на просмотр собралось местное сообщество — возрастные мужчины. Они все родились в Корыхоек, в татарской деревне в 70 км от города, потом уехали, получили образование, работали в разных городах, позже осели здесь. То есть это по факту деревенские мужики, получившие традиционное воспитание, с поправкой на турецкую ментальность. Мне показалось, что финский акцент немного мешал им понимать татар из Хельсинки. Надо отметить, что Турция помогала финской диаспоре в XX веке. К примеру, даже местная культурная организация называлась «Фин төрекләре берлеге», «Объединение финских татар». Отсюда приезжали имамы, но последние годы в Хельсинки работает Рамиль Беляев, прошедший строгий отбор, родом он из Нижегородской области.
На просмотре среди мужчин резко выделялась девушка, в которой можно было определить как минимум представительницу тюркской группы. Во-первых, она активно со всеми общалась, была здесь явно своей, а во-вторых, была одета в яркое платье, в котором считывались этнические мотивы. Я написал ей, и мы решили пообщаться по ее месту учебы.
Сейчас в Эскишехире три университета. Анатолийский разделился на два, появился еще и Технический, как я понимаю, он работает и с местным аэропортом (над городом постоянно летают самолеты, но не рейсовые, ощущение как на авиашоу). Они находятся на севере. А на юге, если сесть на трамвай от центра, заплатив что-то около 16—30 рублей (в зависимости от падающего курса лиры), можно доехать до кампуса Университета Османгази. Сначала доходишь до местной огромной клиники, обходишь, идешь по парку, где постоянно сидят студенты, спрашиваешь у охранника, можно ли подняться на второй этаж, он тебя спокойно пропускает.
Мы выбираем аудиторию, она синяя, как платье у Гамзе. После интервью девушка знакомит меня со своими преподавателями, они подробно рассказывают о турецких татарах с точки зрения статистики, лингвистики, культурного влияния.
«Никто мне, кроме мамы, не верил»
Ее родной город — Бурса. Там она училась в лицее, потом поступила в Стамбуле на факультет тюркских языков и литературы, поехала в Казахстан… Сейчас она магистрант в Османгази, собирается писать диссертацию, сравнивая одну книгу, написанную на старотатарском в XVI—XVII веке, с современным языком. Книгу, похоже, придется добывать в Казани.
— В школе нам рассказывали про тюркские народы, — говорит Налбант. — Услышав их названия, я захотела узнать о них побольше. Я в школе в 11—12 лет слушала песни — татарские, азербайджанские, мечтала поехать в эти страны. Никто мне, кроме мамы, не верил.
В итоге Гамзе пожила в Казахстане, Узбекистане, Кыргызстане, везде встречала татар, участвовала в Сабантуе.
— Вернувшись, я решила, что мне нужно исполнить мечту — научиться говорить на татарском, — продолжает она. — Каждый я день говорила с татарами, учила их турецкому. Слушала песни, подкасты, смотрела кинофильмы. Что не понимала, записывала в тетрадь, повторяла. Так я за 4 месяца выучила язык, то есть стала понимать, что говорят. Потом стала улучшать речь. Я говорила татарским друзьям — поправляйте меня.
«У нас со стороны отца есть татарские корни. Немножко»
Книг, фильмов, подкастов, конечно, не хватало, их недостаточно для обучающихся татарскому со стороны, говорит Налбант. Похоже, ей помогла ее природная активность, общительность и знание других тюркских языков.
Вообще, искренняя любовь к поэзии, театру, эстраде поражает. Гамзе говорит, что постепенно начала писать стихи — именно на татарском. В социальных сетях она пишет многословные признания в любви к Казани — она прожила в нашем городе несколько недель, выиграла Международную олимпиаду по татарскому языку и литературе, проводила исследования.
А вот с английским у Гамзе не заладилось еще в лицее, после четырех лет обучения она помнит лишь несколько фраз. Сейчас еще учит и русский.
— Я выбрала Эскишехир, потому что здесь много татар. Я говорила с ними. Они думали, что Турция — их родина. Они до 90-х не знали, что их предки из Татарстана, — говорит молодая ученая, рассказывая, что ее цель — «служить тюркским языкам».
— Мне друзья говорят: «Гамзе, ты и нас научи татарскому!» — рассказывает она. — И мне говорят: ты, наверное, татарка. Из-за этого во мне просыпается гордость. Да, я горжусь, что я турчанка. И оказывается, у нас со стороны отца есть татарские корни. Немножко. В XVI веке сюда прибыли мои предки с Волги. Когда мне это сказали, я уже выбрала тюркологию. Так что, я думаю, это зов крови.
Когда я спросил у главы сообщества местных Ведата Догу, кому они планируют передать бразды правления в далеком будущем, он ответил: у нас же есть Гамзе.