Ябанджи среди чужих: всетурецкий Сабантуй

Татары — местные, хедлайнеры — татарстанские

Хочется писать правильно «Сабан туе», праздник плуга (получился изафет). В мире, кажется, есть три варианта этого праздника. Советский, который празднуется в республике: организаторские хлопоты берет на себя администрация, активно работает ведущий, среди состязаний могут появиться и гонки на багги, и женский көрәш, и водные аттракционы. Вне республики (иногда проявляется в городских): активное использование концертных номеров, шашлыки, спонсор, иноязычные исполнители. Вне страны: формат пикника, иногда — взнос за участие. При этом чем дальше, тем сильнее проявляется функция встречи людей. Человек может не участвовать в жизни общественных организаций, не говорить по-татарски, но раз в год он поедет на Сабан туе, чтобы всех повидать.

Когда я впервые написал Ведату Догу, руководителю культурной организации казанских татар в Эскишехире, что хочу приехать в их город, он тут же выдал: хорошо, у нас как раз 12 июня будет Сабан туе, посмотришь. А потом журналистка Айзиряк Гараева-Акчурина, которая несколько лет назад переехала сюда из Казани, сказала: «Только здесь я начала понимать весь смысл праздника».

Татарстан помогает в празднике артистами. Наверное, есть где-то алгоритм выбора людей, которые едут, условно, в Омск или Эскишехир, но никто его объяснить не может. В Турции в этом году других праздников плуга не было. В страну поехали певица и актриса Тинчуринского театра Резеда Тухватуллина, Ярамир Низамутдинов (родился в Курганской области, выступал в ОАЭ, Германии, Сербии, Эстонии и других странах) и четверо танцоров из ансамбля «Сәйдәш». Долетели они до Стамбула, потом сели на рейсовый автобус до Эскишехира. Также поют понемногу нескольких местных талантов.

Кроме того, предложили выступить мне. А я не люблю сабантуи. В массово-праздничном варианте. С выставкой достижений народного хозяйства, голосом откуда-то с верхотуры, амфитеатрами, певцами, которые исполняют номер на поле, когда по нему скачут в мешках. Сильно подивился, когда в Арском районе молодежи предложили посетить лекторий. Говорят, где-то сабантуи проводят сами жители, без звукоусилительной аппаратуры и стремления ввести көрәш в реестр дисциплин олимпиады. Не видел. Но Сабан туе в Эскишехире немного примирил меня с действительностью.

При этом в остальном у эскишехирцев те же проблемы, что и у обычных организаторов. К примеру, нужны деньги. Помогает глава сельского поселения (его здесь называют «хуҗа», созвучно «хозяин»), представительство Татарстана, районный муниципалитет. В один из дней активисты сообщества вытаскивают увесистые книги, заполненные данными, фотографиями из молодости, а также сведениями, кто когда платил членские взносы. В результате в шутку говорят, что это еще и «книга мертвых», многие ушли, особенно — в ковидные годы. Коронавирус жестко подкосил население деревни Корыхоек, где планируется Сабан туе. Причем, говорят, это были люди, которые знали язык, знали свои родословные, пели песни, читали книги, могли многое рассказать.

В последние дни музей казанских татар в историческом квартале Одунпазары постепенно превращается в склад — флаги, флагштоки, памятные медали, игрушки детям. Все умещается в хэтчбек. Последнюю неделю то и дело льет дождь. Но не в Корыхоек — зря, что ли, деревне дали такое название. Месяц назад здесь даже проводили «яңгыр догасы», на него собрались более сотни человек.

Столовое общение

В итоге в Эскишехире весь день льет дождь, а в Корыхоек ветер грозно гоняет тучи. В небольшом парке, созданном благотворителем, собираются люди. Они привозят с собой пироги, перемечи, чай, печенье. Шашлыков нет. Кофе, кстати, тоже. Каждая семья стремится выстроить из столов цепочку. Вот Макбулә апа сидит в кресле, а вокруг нее собираются родственники, многие даже визуально похожи. Они целуют ее руку и прикладывают ее ко лбу. А она задумчиво смотрит куда-то вдаль. Меня она уже не помнит.

Массовых праздников не было из-за ковида 2 года, так что в деревню едут из Анкары, Стамбула, Коньи, Анталии, Алании. Вот в Кутахье, что находится неподалеку, есть своя организация татар, они собираются на Курбан-байрам. И уже звучат стихи, которые читает самодеятельный поэт из Коньи, смешивая татарский и турецкий. Вот бабушка напротив начинает говорить, что, к сожалению, теперь они говорят на смеси двух языков. А другая рассказывает, что ее сын снимает классные мультики, хотел бы и татарские делать, открывает «Ютьюб», чтобы показать его полуторачасовое выступление на какой-то конференции. Одно бабушку печалит — внуку 40, а он еще не женат. Суть Сабан туе — не в конкурсах, не в песнях, а во встречах.

И перетягивание каната

Иногда звучит русская речь, но это в основном студенты, которые приехали на автобусе из Стамбула. Кто-то добрался на велосипеде — это представители велосипедной ассоциации из Анкары. Чай быстро кончается, но он есть на входе. Там же расположилась небольшая ярмарка с украшениями, флажками, чак-чаком (он не не продажу, угощайтесь), а также книгой об истории деревни Бюгределик. Ее написала Севие Удмир, пообщавшись с односельчанами. Также она записала словарик сибирско-татарского языка и множество песен. Увесистая книга стоит всего 40 лир (примерно 160 рублей). Где-то в Сибири ее уже переводят на русский. Вообще, эта деревня бесперебойно поставляла хлеб во время битвы за независимость, так что ее отметил Ататюрк, про нее немало написано в турецкой литературе.

При этом фоном привычно гремит музыка (Салавата сменяет «Сорнай» и Саида Мухамметзянова), но все события идут друг за другом. Ведущий Әнәс говорит на турецком. Закончился концертный блок — пришел черед конкурсов. Дети бегают вокруг стульев, кому-то не хватает места, и он прямо-таки плачет от обиды. Люди повзрослее соревнуются в перетягивании каната. Самое эффектное, когда множество женщин — девушек и девочек в платках, в платьях, в хиджабах — в клубах пыли борются за победу. А еще есть кулинарный конкурс, в нем побеждает Шермин Акташ с десертом ханымбогазы.

Есть такая присказка в интернете: «Слушал Радифа Кашапова и случайно вызвал дождь». В-общем, я спел, и полило минут на пять. И под дождем мы все пели «Туган тел». А потом решили поехать на местное кладбище.

Там в наше уже время написали «Исәннәрнең кадерен бел, үлгәннәрнең каберен бел!» латиницей. Кладбище огромное, при этом оно одно из двух. Есть более современные могилы, а есть небольшие, с памятниками из самана, на которых резко, словно ножом, вырезаны арабские буквы.