Башкиры рода Бурзян: иранский след, стычки с кипчаками и газават против русского царя

Исторически башкирский народ состоял из 40 с лишним территориально-клановых подразделений (родовых волостей), члены каждого из которых, по легенде, восходили к единому предку. Русский лексикограф Владимир Даль писал: «Народ башкурт разделился с незапамятных времен на племена или, как их называют у нас, на волости; у каждой волости свой уран, отклик, рукоприкладный знак, свое дерево и птица, розданные, как верит народ, самим Чингисханом…»

Одним из таких родов был Бурзян, давший название Бурзянской волости Ногайской и Казанской дорог Башкирии. Селения башкир-бурзянцев ныне расположены на территории современных Абзелиловского, Альшеевского, Баймакского, Бурзянского, Давлекановского, Дюртюлинского, Илишевского, Зианчуринского, Кугарчинского, Куюргазинского, Миякинского, Стерлибашевского и Федоровского районов Республики Башкортостан, а также Александровского, Красногвардейского и Новосергиевского районов Оренбургской области. Кроме того, башкирами рода Бурзян были основаны ряд селений Самарской и Саратовской области.

Бурджан-на-Урале и Бурджан-на-Кавказе

Происхождение башкир рода Бурзян (литературная форма этнонима — Бурджан) трудно изложить в рамках одного параграфа без ущерба для содержания столь обширного вопроса. Поэтому рассмотрим его лишь в ракурсе сравнения бурзянских преданий с данными источников. В одном из них, опубликованном в 1899 году на страницах «Оренбургской газеты» знатоком башкирской старины Юлбарысом Бикбовым, рассказывается о миграции древних бурзян с Южного Урала в Придонье и на Кавказ: «Род бурзянцев в глубокой древности был разделен на две части, вследствие того, что первый их родоначальник или прародитель [по имени Бурджан], имея трех сыновей, меньшего из них любил и уважал больше старших братьев, почему последние, как оскорбленные отцом и имеющие ненависть к младшему брату, оставили навсегда отца, родину и отправились на запад. Перейдя реку Дон, они избрали там место для постоянного жительства и составили из себя род, от которого, по преданию, и произошел род знаменитого в свое время кавказского властителя Шамиля». Понятно, что привязка к личности Шамиля является домыслом, ставящим цель указать направление миграции бурзян с Южного Урала в Придонье и далее на территорию современного Дагестана.

Теперь обратимся к арабской историографии и космографии VIII—XIV веков, чтобы выяснить, насколько приведенное предание коррелирует с данными письменных источников. Ранний арабский историк Халифа ибн Хайат (777—854 годы), описывавший завоевания армий Омейядского халифата и, в частности, войну мусульман с хазарами на Кавказе, сообщает, что в 683 году (64 г. х.) арабы «воевали ал-Бурджан и нанесли поражение многобожникам». Ибн Мискавейх (936—1030 годы) упоминает бурджан в контексте событий, связанных с деятельностью персидского шаха Хосроя Ануширвана (501—579 годы). Последний, согласно его сообщению, принял в свое подданство 53 тысячи «турок» и приказал их поселить в Бурджане, Аллане и Азербайджане. Ибн Хордадбех (820—912 годы) относит бурджан в еще более отдаленные времена: перечисляя вассалов иранского шаха Ардашира Папакана (годы правления 224—241-й), он упоминает Бурджан-шаха.

И уже совсем конкретное сообщение оставил арабский энциклопедист XIII века Йакут ар-Руми. В своем «Словаре стран» он сообщает: «Бурджан (بُرْجان): страна из числа областей [страны] ал-Хазар. Астрологи утверждают, что [страна Бурджан] находится в шестом климате, и ее местоположение — сорок градусов долготы и сорок пять градусов широты; мусульмане нападали на [Бурджан] в дни 'Усмана — да будет доволен им Аллах!». Статья Йакута не оставляет места для иных толкований относительно местоположения Бурджана, так как мусульмане при халифе 'Усмане (644—656 годы) воевали с хазарами на территории современного Дагестана.

Башкир на рыжей лошади. Худ. Орловский

Таким образом, из данных сообщений можно сделать вывод, что еще со времен шаха Ардашира Папакана к северу от Дербента существовало княжество Бурджан, правитель которого являлся вассалом Сасанидской империи. В VI веке в связи с тюркским завоеванием Северного Кавказа оно вошло в состав Западно-Тюркского каганата, почему бурджаны упоминаются как союзники тюркского Истеми (Синджибу)-кагана в его войнах против Хосроя Ануширвана. После распада тюркской империи они стали федератами Хазарского каганата на правах отдельного эльтеберства, которое, по всей видимости, было пограничным заслоном хазар против вторгавшихся с юга арабов.

Алан-бурджаны

Башкирский просветитель Мухаммед-Салим Уметбаев в 1897 году в свой сборник исторических преданий «Ядкар» включил следующий рассказ: «Искандер был шахом: он захватил много иранских (аджам) земель; затем… его войско захватило область Зангистан; вернувшись оттуда, он взял Хорасан, [...], затем в землях Хиндустана взял тысячу округов и сто островов, а оттуда пошел в Чин, из Чина в Хитай, из Хитая к уйгурам, которые были родичами башкир; от них – в Туркестан, оттуда пошел в Хаверстан, оттуда к алан-бурджанам (ألاَن بُرْجان ) – это и другие [племена] затем смешались с башкирами...».

Данное предание дает ключ к пониманию этнического облика древних бурджан, которых оно относит к ираноязычным аланам и четко дифференцирует от башкир, родственных тюркам-уйгурам. Действительно, существует много оснований полагать именно так. Во-первых, башкирский эпос «Урал-батыр», записанный со слов сэсэнов рода Бурзян, изобилует элементами индоиранской мифологии, которые запечатлены в Ригведе и Авесте. Во-вторых, в V—VII веках на Южном Урале отмечается турбаслинская археологическая культура, которую связывают с миграцией аланского населения Северного Кавказа. В-третьих, в результате палеогенетических исследований материалов курганов Южного Урала V—II веков до н.э. (могильник Покровка Соль-Илецкого района Оренбургской области) обнаруживается генетическая связь между сарматами и башкирами рода Бурзян (гаплогруппа R1b-Z2103). Интересно, что данный генетический маркер также был характерен для носителей Ямной культуры (могильники Кутулук, Екатериновка, Лопатино I Самарской области), датируемой 3600—2300 годами до н.э. и связывающейся с древними индоевропейцами. Пожалуй, окончательную точку в вопросе этнической атрибуции бурджан ставит арабский космограф XIV века Шамс ад-Дин ад-Димашки, который, ссылаясь на неизвестные нам источники, объявляет алан и бурджан родственными народами. Рассказывая о русах, он пишет: «Граничат с этим племенем (т.е. русами, — прим. С. Х.) ал-Лан и ал-Бурджан. Говорят, что эти оба [народа] являются братьями» (ويجاور هذه الأمّة اللان والبرجان ويقال أنّهما أخوان).

Здесь нельзя не упомянуть еще об одном контексте использования этнонима бурджан в арабской литературе. Часто он употреблялся для обозначения Дунайской Болгарии. Например, арабский историк X века ал-Мас'уди именовал булгарского хана Тервеля «царем бурджан». Здесь, по всей видимости, имела место аберрация, возникшая в результате перенесения этнонима бурджан на булгар во время обитания последних на Северном Кавказе. По всей видимости, арабские завоеватели VII века, столкнувшиеся в районе Дербента с бурджанами, стали именовать их именем также соседних с ними северокавказских булгар. Затем, когда булгары ушли во главе с ханом Аспарухом на Дунай, название, закрепившееся за ними, переместилось вслед за ними.

Материалы раскопок на городище Уфа-2 показывают, что население древнего города, находившегося на месте Уфы, и окружающей территории состояло в значительной степени из представителей Турбаслинской культуры. Фото башкирская-энциклопедия.рф

Бурджаны Южного Урала

Судя по данным письменных источников, археологии, геногеографии и этногенетических преданий, предки бурджан, по крайней мере с бронзового века, обитали на территории Урало-Поволжья, а в ходе алано-сарматских миграций на запад полностью или частично переселились на Северный Кавказ. При этом они, по всей видимости, не утрачивали контроля над южноуральскими степями. Согласно Клавдию Птолемею (II век), европейскую Сарматию по берегам Меотиды (Азовского моря) населяли язиги и роксаланы, «далее за ними внутрь страны — амаксовии и скифы-аланы». А близ Рипейских, т.е. Уральских, гор, по сообщению античного географа, жили боруски (Βορουσκοι). Историк А.-З. Валиди Тоган считал, что этим именем названы бурджаны.

Так или иначе, материалы раскопок на городище Уфа-2 показывают, что население древнего города, находившегося на месте Уфы, и окружающей территории состояло в значительной степени из представителей Турбаслинской культуры, которую атрибутируют в этническом отношении как аланскую. Аланы и ясы (аорсы) на всем протяжении своего ареала расселения в этот период времени вели оседлый или полуоседлый образ, о чем свидетельствуют также памятники Салтово-Маяцкой и Джетыасарской археологических культур.

По всей видимости, другие города Башкирии, о которых сообщает арабо-сицилийский географ XII века Мухаммад ал-Идриси, также населяли аланы (бурджаны). Описывая занятия жителей города Нимджан, которые занимались добычей меди в рудниках горы Арджика, а также торговлей соленой осетриной и пушниной в столице Хазарии, Хорезме, Шаше, Дейлеме и других провинциях Багдадского халифата, ал-Идриси привел примечательную деталь: «И из этого города также вывозят шкуры лисы и шкуры животного, называемого ал-бабр (الببر)». Из смысла текста следует, что речь идет о бобре. В данном случае мы имеем дело с древнеиранским словом bawra 'бобёр' (ср. англ. beaver, нем. biber). Таким образом, можно заключить, что иранская речь бытовала на Южном Урале еще в VIII—X веках.

Следует также отметить, что лингвисты связывают характерную для башкирского языка фонему h с участием восточноиранского (сармато-аланского компонента) в этногенезе башкир. В данном случае имеется в виду последовательная оппозиция иранского звука -h- индоевропейской фонеме -s-(hapta~ septa 'семь'), которую, как предполагается, унаследовал башкирский язык (һигеҙ ~ сигез 'восемь'). Из восточно-иранской (сармато-аланской) языковой стихии происходят также фонемы ҫ и ҙ, изначально чуждые тюркским языкам, но имевшие место в древних индоевропейских наречиях и наличествующие в современном английском языке (ср. англ. think и this).

Пришедшие в VII—VIII веках на Южный Урал восточные тюрки — башкурты (baş + kurt 'главный волк'), входившие в состав огузской конфедерации (теле), покорили местные иранские и финно-угорские племена. Сложилась классическая модель симбиоза кочевников и оседлого населения, когда первые становятся правящим слоем государственного образования, а вторые — податным населением. Пришедшие завоеватели, конечно же, говорили на типичном тюркском языке (т.е. без звука -h- в тех позициях, где должно быть тюркское -s-), о чем писал филолог XI века Махмуд ал-Кашгари: «А у кыркызов, кыпчаков, огузов, тухси, ягма, чигилей, ограков, чаруков — чистый и единственный тюркский язык; язык емеков и башкир близок к их языку». Однако влияние автохтонов, поздних сарматов и алан (бурджан, юрматы, канглы), было настолько мощным, что, несмотря на их тюркизацию, в язык сложившейся народности южноуральских башкир вошли элементы иранской речи.

Башкирский военачальник. Худ. Роберт Кер Портер

Бурзяне в ордынскую эпоху

В XII веке бурзяне под напором кочевников, по всей вероятности кыпчаков, были оттеснены в горнолесные районы Южного Урала. Как писал археолог Г.Н. Гарустович, найденные в предгорной зоне сосуды, несущие «на себе явные пережиточные традиции турбаслинской керамики, встречаются на памятниках по обеим сторонам Урала в золотоордынскую эпоху». Ожесточенная борьба бурзян с кыпчаками нашла отражение в башкирском народном эпосе «Кусяк-бий». Причем существуют две версии эпоса — бурзянская и кыпчакская, оценивающие одни и те же события с противоположных позиций и, следовательно, по-разному интерпретирующих образы кыпчакского батыра Бабсак-бея и бурзянского батыра Каракулумбета. В свою очередь, кыпчаков в XIII—XIV веках сильно потеснили племена Улуса Джучи (Минг, Табын, Салжиуты, Кереит, Кунграт и др.), также вошедшие в состав башкир. Именно поэтому аулы бурзян и кыпчаков (кыпсак) соседствуют друг с другом на территории Бурзянского, Баймакского, Куюргазинского и Кугарчинского районов РБ, т.е. на территории основных ареалов их исторического расселения. Интересно, что даже сегодня представители этих родов нет-нет да и поспорят относительно событий 800-летней давности, когда произошло предполагаемое убийство легендарного Бабсак-бея, положившее начало кровавой междоусобице.

Образование Золотой Орды после периода войн и разрушений, сопровождавших монгольское завоевание, стабилизировало обстановку в Евразии. Как писал М.Г. Сафаргалиев, исторические сведения «в достаточной мере подтверждают факты сохранения монголами представителей прежней династии у русских, черкесов, алан, мордвы, башкир в период образования Золотой Орды». Не случайно католический миссионер Иоганка Венгр, прибывший в начале XIV века в Башкирию, обнаружил здесь «государя всей Баскардии», который «совершенно заражен сарацинским заблуждением».

К слову сказать, ислам проник на Южный Урал из районов Средней Азии довольно рано и, по всей видимости, благодаря аланам. Аланский могильник VIII—IX веков, обнаруженный близ села Левашовка (Стерлитамак), примечателен своими погребениями, осуществлявшимися по мусульманскому обряду. В связи с этим нельзя не вспомнить о мусульманской гвардии хазарского кагана, являвшейся его едва ли не единственной военной опорой и происходившей из ясов (аорсов или ал-ларсия) Хорезма, что является доказательством ранней исламизации аланского населения Приаралья и Приуралья. О хорезмийской группе алан еще в X веке упоминал выдающийся ученый ал-Бируни. Рассказывая о древнем русле реки Джейхун (Амударьи), он сообщал, что ее разлив между Хорезмом (Кят) и Джурджаном (Ургенчем) вызвал переселение местных жителей на побережье Хазарского моря, а «это — род аланов и ясов».

Во второй половине XIV века некогда могущественная Золотая Орда начинает клониться к упадку. Эпидемия чумы, а затем «великая замятня» привели не только к депопуляции, но и к исчезновению ордынских городов. Урбанистический уклад исчезает и в Башкирии, хотя по заказу генуэзских и венецианских купцов еще долго составлялись дорожные карты, в которых вдоль притоков Волги указывались пунсоны приуральских городов, в том числе города Pascerti. Инволюция социально-экономической жизни привела к образованию во второй половине XV века Ногайской Орды, степного вождества, улусы которого находились на таборной (завоевательной) стадии кочевания. В конце XV века Башкирия вошла в состав этого политического образования, возникшего в сердце бывшей Батыевой державы. Реакцией башкирского общества на произошедшие изменения и влияние внешних факторов стала его трансформация в акефальную политию, состоявшую из горизонтально интегрированных кланов, для управления которой ногайские улубии назначали специальных наместников.

Состав башкирской политии, вернее, перечень ее наиболее могущественных кланов, отражен в сказании «Кысса-и Чингиз-хан» («Чингиз-наме»), которое является апологией власти башкирских беев. Поэтому в его фабуле присутствует апелляция к идеализированному образу Чингисхана, якобы, закрепившему за каждым из них атрибуты власти и, следовательно, земли. Этот мотив был весьма актуален в условиях ничем не ограниченного произвола ногайских правителей, попиравших вотчинные права башкир. Согласно упомянутому сказанию, свои вотчины и символы власти — уран (боевой клич), онгон (тотемная птица и дерево), тамга (тавро) вожди башкирских племен — Кият-бей (قيات بي), Санакле, сын Кунграт-бея (قونكرات بي), Уйшин Майкы-бей (اويشين مايقي بي), Урдач-бей (اورداج بي), Тамъян-бей (تاميان بي), Кыпчак-бей (قبچاق بي), Джурматы-бей (جورماطي بي), Кереит-бей (كرايت بي), Муйтен-бей (مويتان بي), Бурджан-бей (بورجان بي), Калдар-бей (قالدر بي), Салжут-бей (سالچت بي), Катай-бей (قتاي بي), Буркут-бей (بورقت بي) — получили из рук самого Чингисхана. Монгольский хан якобы сказал предводителю башкир-бурзянцев: «Эй, Бурджан-бей! Пусть твоим деревом будет дуб (имән), птицей — орел-могильник (күчүгән), ураном — «Актуган!» (Аҡтыуған!), тамгой — джагалбай (яғылбай)».

Принятие русского подданства

Распад Золотой Орды привел к образованию ряда самостоятельных владений. Одно из них — Казанское ханство, всегда испытывавшее дефицит боеспособных кадров, — активно привлекало на службу башкир восточных кланов (иль, иләү). Они селились вдоль реки Ик, вклиниваясь в небольшие пространства между вотчинами местных башкирских родов Байлар, Буляр, Юрми, Гирей, Еней, Кыргыз, Елан. Так, на западе Башкирии возникли «Ицкие волости», являвшиеся дубликатами башкирских волостей Сибирской, Ногайской и Осинской дорог — Бурзянская, Тамъянская, Кипчакская, Сарыш-Кипчакская, Мингская, Сарайли-Мингская, Табынская, Курпеч-Табынская, Иректинская, Айлинская, Шуранская, Сынрянская, Тангаурская, Гайнинская. Они стали своеобразным пограничным заслоном между территорией Казанского ханства и Ногайской Ордой. В XVIII веке, особенно после башкирского восстания 1735—1740 годов, большинство из них исчезли. «Остатком» Бурзянской волости на реке Ик, по всей видимости, являются села Старо- и Новобиктово Илишевского и Дюртюлинского районов РБ. Согласно, старой рукописи, сохранившейся у жителей Старобиктово, их предками были башкиры-припущенники рода Бурзян, поселившиеся в вотчине башкир Гирейской волости.

После падения Казанского ханства и окончания «казанской войны», в которой башкирские тарханы «Ицких волостей» принимали непосредственное участие на стороне антимосковских сил, башкирский народ оказался перед сложным выбором: либо откликнуться на призыв правительства, «чтобы шли к государю, а их государь пожалует», либо продолжать войну. Каждая из трех частей Башкирии — северо-запад, юг, восток — решила эту дилемму по-своему. В 1557 году ногайский улубий Исмаил признал себя вассалом царя Ивана IV, и этот шаг определил судьбу Северо-Западной Башкирии, где главы кланов стали оказывать сопротивление отрядам ногайских мурз, собиравшим ясак. Башкирские беи перестали рассматривать правящий дом Едигеевичей как своих сюзеренов, так как не желали быть вассалами вассалов русского царя. Поэтому они решили установить непосредственные отношения с московским правительством, минуя ногайское посредничество.

Что касается Восточной Башкирии, то после свержения в Сибири промосковской династии Тайбугидов и прихода к власти хана Кучума большинство тамошних кланов присягнуло на верность последнему и сражалось под знаменем Шибанидов вплоть до гибели «сибирского царя» и пленения его сына «царевича» 'Али ибн Кучума. Ситуация в Южной Башкирии развивалась по иному сценарию. Южные башкиры, в том числе бурзянцы, находились с ногайцами в мирных и нередко родственных отношениях. Составляя с ними политическое целое, они, видимо, не помышляли о разрыве, довольствуясь текущим положением дел. Неслучайно, знаменитый башкирский тархан Бурзянской волости Алдар Исекеев писал, что «башкирской народ изстари был один с нагайцами».

Однако разгром, нанесенный ногайцам со стороны калмыков, пришедших в начале XVII века из Монголии, и, как следствие, откочевка ногайцев к Астрахани и на Северный Кавказ в сочетании с угрозой калмыцкого порабощения, заставил южных башкир принять «протекцию» Москвы. Таким образом, в первом десятилетии XVII века предводители южных, юго-западных и юго-восточных башкир будущей Ногайской дороги Канзафар-бей или его сыновья (племя Минг), Бикбау-князь (племя Усерган), князь Исики-бей (племя Бурджан), Мешавле Кара-Кужак-князь (племя Кыпчак), Шах-Али Шакман-князь (племя Тамъян), а также Татигач-бей и его товарищи — Азнай, Ильчик-Темир, Кармыш (племя Юрматы) — стали подданными московского царя.

Башкир. Художник К. Верне. 1817 г.

Тархан Алдар Исекеев

Алдар-тархан Исекеев был самой выдающейся фигурой башкирской истории XVIII века, хотя в тот период времени у башкир не было недостатка в личностях подобного характера. Однако он был не только выдающимся воином, но и политиком, вынашивавшим грандиозные геополитические проекты. При рождении он получил аланское имя Алдар, восходящее к древнему скифо-сарматскому слову ardara, которое в современном осетинском языке превратилось в ældar 'старшина', 'начальник', 'князь', в венгерском — aladar 'начальник военного отряда', 'знатный' (имя, некогда распространенное среди венгерской знати). Слово проникло также в монгольские языки: aldar 'военная слава', в калмыцком языке — 'господин'.

Алдар был потомственным тарханом: его прапрадед Байсары, дед Кадырбек Байбахтин и отец Исекей Кадырбеков были тарханами. В 1628 году «бил челом» царю Михаилу Федоровичу «Бурзенские волости башкирец Кадырбяйка Байбахтин» о том, что «дед де ево Байсары был в Бурзенской волости в тарханех». Из этого известия можно заключить, Байсары служил еще в ханские времена. Сам Алдар был участником неудачных Крымских походов 1687 и 1689 годов. Во время Азовских походов 1695 и 1696 годов он опять находился на военной службе, где прославился своей доблестью и силой. Перед штурмом турецкой крепости Азов по средневековому обычаю был устроен поединок богатырей противоборствующих сторон. Со стороны турецкого гарнизона был выставлен некий черкес, а со стороны русской армии — Алдар. В указе Анны Иоанновны 1734 года этот факт упоминался в таком виде: «…он, Алдар служил и был в Крымском и в Азовском походех, и в Азовском походе ранен тремя ранами, и выезжал на поединок и убил выезжего напротиву себя Черкешенина, також и поймал собою языка одного Крымчинина, и объявил блаженныя и вечно достойныя памяти Его Императорскому Величеству Петру Великому…»

Возвратившись домой, Алдар-тархан несколько лет почивал на лаврах азовского героя. По меркам тогдашнего времени он был баснословно богатым человеком, имевшим около 8 тысяч лошадей, а также жалованные царем вотчины, не считая долей в общинных землях клана Бурзян и общественном фонде башкирского народа. Вероятно, в эти же годы он был избран главой (ага) Бурзянской волости. Однако почести со стороны властей и высокое социальное положение не убили в нем патриота. Когда правительство Петра I приступило к губернской реформе, ставившей целью включение полунезависимой Башкирии в единую систему управления, это вызвало крайнее недовольство башкир. Непосредственным поводом для бунта стали действия «прибыльщиков» Ижорской (Ингерманландской) канцелярии и последующие акции устрашения со стороны комиссара А. Сергеева, прибывшего в Уфу в сопровождении шести пехотных и драгунских полков. Начавшееся в 1705 году восстание не имело серьезных успехов, пока в 1707 году его не возглавил сам Алдар Исекеев, которого народ провозгласил батыром и военным руководителем движения.

В декабре 1707 года близ горы Юрактау 7-тысячное войско Алдара уничтожило авангард правительственных войск, состоявший из солдат, драгун, казаков и дворян Уфимского гарнизона (1 300 чел.), а подошедшие позднее солдатский и драгунский полки (около 2 000 чел.) были обращены в бегство. Весть о разгроме трех царских полков всколыхнула всю Башкирию. Собрав многотысячное войско, Алдар двинулся к Казани. Дело в том, что он вынашивал планы по восстановлению мусульманского ханства во главе с представителем династии Чингизидов-Шибанидов, в котором башкирские тарханы вновь заняли бы привилегированное положение. Для этой цели он привез находившегося в Джунгарии на правах почетного пленника потомка сибирского хана Кучума — султана Мурада, сына Кучука, провозглашенного башкирским ханом во время восстания 1662—1664 годов, а также его племянника султана Ибрагима.

Султан Мурад был отправлен в сопровождении отряда башкир в Бахчисарай и Стамбул, чтобы просить крымского хана и османского султана о принятии башкир в свое подданство и присылке войск. Одновременно Алдар установил контакты с восставшим донским атаманом Кондратием Булавиным. На обратном пути из Крыма башкирский султан был провозглашен правителем чеченцев, кумыков, ногайцев и двинулся во главе неожиданно обретенного войска совершать газават. 16 февраля 1708 года им был предпринят штурм Терского городка: город был взят, но остатки гарнизона закрылись в кремле. Подошедшие через некоторое время правительственные войска разгромили силы «святого султана».

Казань на картине Фирината Халикова. Фото Максима Платонова

В это самое время Алдар-батыр двигался в сторону Казани, где он намеревался посадить на ханство султана Ибрагима. Под Мамадышем башкиры разбили драгунский полк полковника Шереметева, затем близ села Баландыш нанесли урон четырехполковой бригаде стольника Дмитриева-Мамонова, заняли сотни сел и деревень, уничтожили ряд крепостей. Казань была объявлена на осадном положении. Лишь прибытие боярина П. Хованского во главе большого войска (около 11 000 чел.) изменило ситуацию. Во-первых, он немедленно вступил в переговоры с вождями башкир, обещая расследование по делу злоупотреблений царских чиновников; во-вторых, он заявил, что в «Башкирь» вторгаться не будет. В те времена башкирские волости начинались сразу на левом берегу Камы. Поэтому П. Хованский несколько месяцев простоял в Елабуге, не решаясь форсировать реку и перейти на башкирский берег. Однако своими «увещеваниями» он все же внес раскол в ряды повстанцев. В конечном итоге, Кучум-батыр, Уразай-батыр, Куразман-батыр, Исмаил-мулла и другие вожди Казанской дороги Башкирии принесли присягу верности царю и отошли от движения.

Не сумев восстановить Казанское ханство, Алдар-батыр двинулся в Сибирь, куда его пригласили зауральские башкиры, потерявшие десятки тысяч квадратных километров своей земли в результате правительственной, заводской, монастырской и крестьянской колонизации. Там был провозглашен новый хан из числа Кучумовичей (судьба Ибрагима неизвестна), который заявил, что пришел для «взятия» трона своих предков. В течение 1709—1710 годов сибирские крепости, заводы и слободы подверглись опустошительным нападениям башкир, а Сибирский драгунский полк потерпел поражение. Однако, утолив жажду мести и не дождавшись обещанных ханом Рыс-Мухаммедом подкреплений от каракалпаков, вожди зауральских башкир, к великому сожалению Алдара, стали расходиться по домам. Восстание выдохлось как по западную сторону Урала, так и по восточную. Именно тогда он пришел к выводу, что без перестройки эгалитарного башкирского общества (акефальной политии) в ранжированную структуру во главе с ханом, способную действовать вопреки желаниям «мирских людей», ему не удастся выполнить политическую задачу восстановления государственности.

Для реализации своего плана Алдар решил опереться на молодого и подающего надежды казахского султана (так именовались представителя правящей династии, не находящиеся у власти) Абулхаира, который был в каком-то смысле его воспитанником: в 1707 году султан находился в лагере Алдара, участвовал в битве при Юрактау и, возможно, в казанском и сибирском походах. Идея Алдара сводилась к созданию башкирско-казахской унии под главенством двух отдельных ханов одной династии Тукай-Тимуридов. Поэтому между 1712 и 1714 годами Абулхаир был провозглашен ханом Башкирии. Затем последовали совместные набеги башкир и казахов на Закамскую засечную линию в 1715 и 1717 годов, закончившиеся разорением ряда крепостей. Эти и другие ратные дела прославили имя Абулхаира, и он был провозглашен теперь уже ханом казахов, которые в этот период времени, теснимые джунгарами, в беспорядке отступали в северо-западном направлении и явочным порядком заняли башкирские земли по рекам Эмба, Илек, Орь, Иргиз, Тургай, Уил и др. Другие башкирские предводители, не считаясь с планами Алдара, ответили серией набегов, пытаясь согнать казахов со своих земель.

В этой критической ситуации, когда казахи оказались под ударами джунгар, башкир и яицких казаков, Абулхаир-хан принял решение о принятии русского подданства, а посредником в установлении контактов с правительством он попросил выступить своего старого товарища Алдара. Последний согласился, так как также хотел извлечь выгоду из подобного разворота ситуации. Он рассчитывал, пусть ценой потери части башкирских земель, избегнуть или хотя бы отсрочить неизбежную интеграцию Башкирии в административную систему Российской империи. Поэтому он скорректировал свой изначальный проект в сторону образования двуединого ханства под протекторатом России, на чем настаивал Абулхаир. Последний брал за образец калмыцкую державу Аюки-хана. Обладая дипломатическим иммунитетом посланника, Алдар сопроводил делегацию казахских биев в Москву, где те встретились с императрицей Анной Иоанновной и присягнули ей на верность. Мятежный Алдар после этого вновь был включен в тарханский список, что по умолчанию означало списание его прежних грехов перед престолом.

Однако принятие казахского подданства вызвало к жизни Оренбургский проект, чего никак не мог ожидать Алдар и его сторонники из числа башкирской знати. К тому же рядовые башкиры не оценили «гениальности» геополитических замыслов своего лидера, суливших, как казалось последнему, светлое будущее народу. Башкиры во всем этом видели совершенно конкретные и очевидные факты: казахи захватили их южные вотчины, а в глубоком тылу их страны правительство приступило к строительству Оренбурга. В Башкирии началось новое восстание, которое длилось с 1735 по 1740 год. Алдар и его товарищи были объявлены «куштанами» (предателями) и всем им был вынесен повстанцами смертный приговор. Поэтому вождю прошлого восстания пришлось спасаться бегством и укрываться в ставке Абулхаира.

Интриги начальника Оренбургской экспедиции В.Н. Татищева, а также нежелание главарей повстанцев складывать оружие расстроили наметившееся перемирие, и вооруженный конфликт разгорелся с новой силой. Илл. wikipedia.org

В 1737 году Алдар предпринял последнюю попытку реализовать свой проект. Он призвал в Башкирию Абулхаир-хана, чтобы хотя бы на время остановить кровопролитие. Последний, четко осознавая незаменимость своей персоны для Оренбургского проекта, на правах башкирского хана стал требовать от российских властей прекращения боевых действий. Правительство, остро нуждавшееся в подданстве последнего, не могло не прислушаться к требованию степного владыки. При этом хан обещал башкирам отдать в правители своего сына Хожахмеда. Казалось, цель Алдара была близка к реализации.

Однако интриги начальника Оренбургской экспедиции В.Н. Татищева, а также нежелание главарей повстанцев складывать оружие расстроили наметившееся перемирие, и вооруженный конфликт разгорелся с новой силой. В конечном итоге, видя нещадное избиение гражданского населения карательными войсками, Алдар решился на отчаянный шаг — он задумал лично отправиться в столицу и там ходатайствовать перед царицей за свой народ. Однако в Самаре по приказу генералов Урусова и Соймонова он был схвачен, обвинен в организации нового мятежа, привезен в Мензелинск и там 16 мая 1740 года после мучительных пыток казнен. Так погиб крупнейший башкирский политический и военный деятель XVIII века, сыгравший одну из ключевых ролей не только в истории Башкирии, но и Средней Азии.

Окончание следует