Рафаэль Хакимов: «Будущее Татарстана — в бессребрениках, не смотрящих на республику как на дойную корову»
Зачем Татарстану своя идеология? Часть 4
Директор Института истории им. Ш. Марджани Рафаэль Хакимов продолжает цикл колонок «Зачем Татарстану идеология?». Представляем вниманию читателя четвертую часть записок историка, написанных специально для интернет-газеты «Реальное время». Сегодня наш колумнист размышляет о золотоордынской форме правления современной России, коррупции, патриотизме, поиске врагов и морали. Также он затрагивает вопрос продления договора между Татарстаном и федеральным центром и рассказывает о «кукаренье» в Академии наук РТ.
«Государственное управление в принципе может быть только клановым»
Идеологи, как правило, представляют абстрактную картину — схематическую политическую сцену, наполненную марионетками различных партий европейского типа: правых либералов, левых социалистов, центристов. Все это, якобы, отражает существующую структуру российского общества.
На самом деле, в России партии делятся на «правящую» «Единую Россию», системную оппозицию, т. е. партии, лояльные к власти, но изображающие на политической сцене многопартийность, и «несистемную оппозицию», которую нужно душить всеми способами. Конечно, никакого сходства с мировой практикой в России не существует. Гораздо больше сходства с золотоордынской системой, где было четыре правящих клана, решавших дела в государстве. В отсутствии в России федеративного устройства и при необъятных расстояниях государственное управление в принципе может быть только клановым. Видимая централизованность и унитарность государства указывает лишь на тот факт, что руководство страны контролирует существующие кланы. Тем не менее время от времени в клановой системе происходит сбой, когда какой-то олигарх выбивается из сложившейся системы и начинает устанавливать собственные правила игры. Поскольку практически все партии выступают против федерализма, несмотря на ее конституционность, ордынская система какое-то время будет сохраняться.
«Электорат не смущают ни компромат на кандидатов, ни собственная тяжкая жизнь на мизерную зарплату. Разоблачения он воспринимает с возмущением, но голосует как надо. Повышение цен вызывает недовольство, но находится оправдание существующей власти». Фото Максима Платонова
Одни идеологи свою задачу видят в улучшении законодательства, хотя даже Конституция России давно не является основным законом — все привыкли жить по понятиям. Другие идеологи формулируют систему принципов, по аналогии с десятью заповедями, полагая, что это и есть решение вопроса. Однако жизнь их сталкивает с непониманием электората, который голосует не за их партию, а за власть. Причем не так уж важно, насколько честна или эффективна эта власть. Электорат не смущают ни компромат на кандидатов, ни собственная тяжкая жизнь на мизерную зарплату. Разоблачения он воспринимает с возмущением, но голосует как надо. Повышение цен вызывает недовольство, но находится оправдание существующей власти.
При формулировании философии жизни отталкиваться следовало бы от реалий, а не собственных фантазий. В этом плане политтехнологи — вполне трезвые люди, они выясняют не утопические пожелания, а реальные интересы. Они не озабочены профессиональной этикой, им надо «протолкнуть» кандидата, независимо от его достоинств. Они общество оценивают таким, каково оно есть на самом деле.
«Если ты за Великую Россию, то терпи и воровство, и коррупцию»
Совершенно очевидно, что коррумпированность зашкаливает, но выступлений против власти пока не видно, кроме сторонников Навального. Значит, людей устраивают коррупционеры и жулики. Если кого-то сажают, то стало быть, он кому-то перешел дорогу.
Многие искренне уверены, что богатство — мерило успеха, независимо от того, как заработаны деньги. Про меня говорили: «Он даже красть не научился», т. е. создан не для жизни. Всем нравится выражение: «Если такой умный, почему такой бедный?». Кое-кто считал меня даже негодяем, поскольку: «Сам не ворует и другим не дает», т. е., вообще, не человек. Народная «мудрость» гласит: «Живи сам и дай жить другим» — именно в этом видится справедливость.
Сегодня мораль читать бесполезно, в ответ услышишь: «Разуй глаза, все так живут». Честность олигархов воспринимается как анекдот. Мало таких, кто верит, что в России в принципе возможно честно разбогатеть. Многие в воровстве видят даже удаль. В народе говорят: «Хочешь жить — умей вертеться». Кто умеет вертеться, тот богат. А мелкое воровство оправдывают нуждой, маленькой зарплатой, ведь семью надо же как-то кормить: «В конце концов, все мы не без греха». И напоследок в качестве оправдания собственного поведения звучит сакраментальная фраза о беспредельном воровстве начальства.
«Совершенно очевидно, что коррумпированность зашкаливает, но выступлений против власти пока не видно, кроме сторонников Навального. Значит, людей устраивают коррупционеры и жулики. Если кого-то сажают, то стало быть, он кому-то перешел дорогу». Фото Олега Тихонова
Если бы в России не воровали, она была бы самой богатой страной мира, но в таком случае страна была бы уже не Россией. Если ты за Великую Россию, то уж будь добр терпи и воровство, и коррупцию.
Быть как все — одно из главных препятствий на пути к позитивной идеологии. После перестройки старые устои, система сдержек человеческих страстей рухнули, и появилась возможность на законных и незаконных основаниях растащить государственную собственность, построить один-два-три коттеджа, купить дачу за границей, спрятать деньги в офшоре. «Законы для дураков, мораль для идиотов», — таков был девиз приватизации. Нормы ведения честного бизнеса не появились, тема репутации перекрывалась привлекательностью и возможностью кинуть партнера или хапнуть из бюджета.
Нас с детства воспитывали: «Чаманы бел! (Знай меру!)», «Дәрәҗәңне тошермә! (Береги репутацию!)». Сегодня не только дети, даже взрослые толком не знают татарского языка, а значит эти нормы им неведомы.
«Патриотизм, рассчитанный на широкие массы, заведомо не может быть идеологией»
Мораль дикого капитализма быстро вошла в обиход, ей противостоять очень сложно, ведь люди не любят тех, кто идет «против течения» и тем более против официальной власти. Мнение даже крошечной власти заведомо правильное, то ли в силу страха, то ли в силу уважения. Когда Институт истории заявил на Президиуме Академии наук Татарстана, что не согласен со слиянием всех институтов в один ГБУ, т. е. останется юридически самостоятельным учреждением, то посыпались обвинения в желании развалить Академию. Послышался окрик: «Не кукарекать!». То, что большинство приняло неверное решение, никого не интересовало. Надо было голосовать как все, поступать, как заявило руководство. Кто только не увещевал меня: «Надо сохранить единство. Нельзя голосовать против всех. Академия — это атрибут суверенитета и т. д., и т. п.». Два года уговаривали, пугали, провоцировали, травили. Те, кто сочувствовали и считали нас эффективным институтом, просто выжидали: «Кто же победит?». При этом уважение было минимальным. Отношение изменилось, когда мы выиграли битву. Однако этот случай посчитали исключением, которое не должно стать правилом. Конформизм — страшная сила, способная превратить здравомыслящих людей в «надзирателей» за соблюдением «консенсуса».
С учетом сказанного, приходится исходить не из идеальной формулы, а реальной ментальности, подпорченной, с одной стороны, советским сталинизмом, с другой — диким капитализмом. Первое не так страшно, поскольку сталинизм уходит вместе со старшим поколением. Обманываются те, кто надеется на возвращение сталинских времен. Это не просто нафталиновая эпоха, но она еще трагическая, связанная с жертвами в каждой семье. Ей нет места в будущем. Второе — дикий капитализм — будет пострашнее, поскольку он формирует молодое поколение, чьи глаза блестят, когда они видят современные машины — «крутые тачки», шикарные офисы и «модельных» девушек. Многие из них ищут короткий путь к обогащению и славе, а это зачастую оказывается скользкой тропой.
«Майдан свой срок отработал и центром притяжения внимания стали антисанкции, но они не могли быть долгоиграющими из-за мелочности самих санкций. Звучали лозунги: «Яблоки не завозить», «Сыры свои наделаем», «Задушим Европу фруктовым протекционизмом!». В результате продукты в России подорожали». Фото ptzgovorit.ru
Идеология пишется для завоевания масс с тем, чтобы появилось побольше сторонников. В словах «массы», «сторонники», «электорат» исчезает конкретный человек. В то же время общество сегментировано до такой степени, что найти общий знаменатель для всех невозможно. На самом деле, как скрестить «схоластов» и «сталинистов», «карьеристов» и «альтруистов»? Идеология неизбежно оказывается или классовой (по Марксу), или строится под конкретную власть, или же для целей оппозиции. Очень трудно создать систему ценностей для всего общества.
Патриотизм, рассчитанный на широкие массы, заведомо не может быть идеологией, поскольку ничего не говорит об экономике, государственном устройстве, культуре. Даже мораль патриотизма строится на противостоянии кому-то. Если реального врага нет, то его приходится искать. Патриотизм, как любовь к родному краю — это очень вольная трактовка, прикрывающая явное противостояние с мифическим врагом. К тому же эта самая «любовь» может вполне сочетаться, например, с национализмом, шовинизмом, фундаментализмом — опять-таки предполагающими ненависть к кому-то. Патриотизм — способ мобилизации масс против врага, но никак не идеология.
За последние годы последовательно прошла целая вереница «врагов». Лет пять назад в пиар-кампании врагом номер один были США. Срок активной разработки подобной темы примерно полгода, затем интерес к ней угасает, хотя в сознании США до сих пор остаются врагом номер один. Как только интерес к США начал снижаться, наступил черед майдана в Украине. Майдан свой срок отработал и центром притяжения внимания стали антисанкции, но они не могли быть долгоиграющими из-за мелочности самих санкций. Звучали лозунги: «Яблоки не завозить», «Сыры свои наделаем», «Задушим Европу фруктовым протекционизмом!». В результате продукты в России подорожали.
«По последним опросам, в сознании россиян США и Украина остаются главными врагами». Фото kremlin.ru
Затем на первый план вышла тема мигрантов, но ее нельзя было сильно муссировать, иначе можно было спугнуть дешевую рабочую силу, ведь тогда Москва и изрядная часть России остались бы без живой силы для уборки улиц, для работы на стройках, ресторанах и т. д. Донбасс ненадолго стал центром притяжения журналистских сил. Стрельба и победы русского оружия всегда нравятся публике. На место Донбасса заступила Сирия, которую пытаются сделать долгоиграющей, но она далека от границ России, что снижает эффективность пиара. На какое-то время Турция со сбитым самолетом и помидорами заняла внимание. Через полгода тема остыла и снова всплыла Украина, теперь уже вместе с Порошенко. Кто на очереди — сказать трудно, ясно, что потребуется «жареный» материал, ведь приближаются выборы, а Навальный не дремлет.
По последним опросам, в сознании россиян США и Украина остаются главными врагами. «Позитивный» пиар имеет ограниченные возможности. Кроме лозунга «Крым наш!», ничто другое не смогло удержать внимание населения. К тому же в этом году патриотизм не помог с заполнением курортов Крыма и Сочи, ибо как только открылись любимые маршруты в Анталью, турки быстро выпали из списка врагов.
«Трудно объяснить, как наличие или отсутствие Договора с Москвой отразится на состоянии республики»
Татарстан не может ориентироваться на примитивный патриотизм. С другой стороны, невозможно весь народ поднять на решение перспективных задач из-за значительного разброса интересов и приземленности ментальности — многие на происходящее смотрят сквозь собственный кошелек. Например, трудно даже журналистам или чиновникам объяснить, как наличие или отсутствие Договора с Москвой отразится на состоянии республики. Близорукий материализм настолько захватил умы, что основные разговоры идут о покупках каких-то вещей, ценах — где что дешевле, каких-то персонажах, мелькающих на экране. Однако историю творят те, кто способен отвлечься от меркантильных интересов и подняться над буднями.
Активные карьеристы выглядят на первый взгляд теми успешными людьми, которые двигают вперед экономику и социальную жизнь. Они могут оказаться даже сторонниками реформ и инноваций. Однако их мораль разрушительна, ибо работа ради себя вовсе не говорит о вкладе в общественное развитие.
«Многие на происходящее смотрят сквозь собственный кошелек. Например, трудно даже журналистам или чиновникам объяснить, как наличие или отсутствие Договора с Москвой отразится на состоянии республики». Фото inkazan.ru
Рыночные отношения, конкурентоспособность сегодня воспринимаются как самодовлеющие принципы, не нуждающиеся ни в какой моральной оценке. На самом деле рынок всего лишь один из механизмов развития экономики, он не единственный и в любом случае должен быть подчинен интересам государства и морали, но не наоборот. Вмешательство государства вызывает изжогу у либерально настроенных политиков и большинства предпринимателей, но госструктуры должны следить за антимонопольным законом и останавливать преступные группы. К тому же верховенство интересов государства не предполагает прямых директив, достаточно косвенных рычагов, например, через создание благоприятного режима для бизнеса или поощрение перспективных разработок, или привлечение инвестиций.
В наш циничный век морализаторы не в почете, они даже выглядят смешными, тем не менее, с исторической точки зрения без морали не обойтись. Выдающийся экономист, лауреат Нобелевской премии Фридрих Хайек, пишет: «У меня нет ни малейших сомнений, что именно моральные традиции, на основе которых одни общественные группы получают преобладание над другими, в большей мере, чем интеллектуалы со своими проектами, сделали возможным прогресс в прошлом и обеспечат его в будущем». Надо сделать акцент на том, что Хайек — экономист, а не моралист и не философ. Его рассуждения указывают, что не сами по себе богатство или власть двигают миром, а положительные ценности в совокупности с социальными инструментами. Вне морали любой социальный институт (рыночные отношения, демократия и т. д.) превращается в механизм разрушения.
Светлое будущее Татарстана — в руках той когорты бессребреников, которая смотрит на республику не как на дойную корову, а на место благополучного проживания своих детей. С морализаторской идеологией едва ли можно набрать один десяток сторонников, да и те могут оказаться несостоявшимися людьми или не от мира сего. Но выбора нет. Можно сказать, что это фантазия, утопия, маразм. Однако до революции были «ак байлар», вкладывавшие деньги в развитие человека. Среди русских купцов и предпринимателей были люди чести, по большей части старообрядцы. Они не стремились получить максимальную прибыль, они служили народу через то, что умели делать, т. е. бизнес. Они изобретали не просто экономические проекты, но внедряли социальные технологии, когда человеческое достоинство становилось двигателем общественных процессов.
В душе каждого человека есть демоническое и есть божественное. Весь вопрос в том, какие именно струны окажутся задеты в человеке, какие мотивы возьмут верх. Развитие общества зависит не только от чиновников и предпринимателей, придерживающихся «кодекса чести», но и от масс, которые, зарабатывая деньги, еще помнят о человеческих ценностях, выработанных за долгие годы существования народов. Только близорукие властители полагают, что именно с них начинается история. Вовсе нет. История начинается с понимания превосходства моральных традиций. Вот в чем суть.
Продолжение следует
См. также: