Проповедь на татарском: как муллы выбирали между языком Корана и Тукая

Сначала в мечетях был только язык Корана

Во второй половине XVIII — XIX в. в мечетях Европейской части России и Сибири хутба читалась на арабском языке. Считалось, что хутбы должны произноситься на языке Корана. У мулл имелись рукописные тексты проповедей на арабском языке. Наиболее грамотные в арабском татарские муллы сами составляли тексты хутб или сборников хутб (хөтбәлек). В частности, одну из таких сборников хутб татарский археограф Гали Рахим обнаружил в библиотеке бывшего муллы д. Большие Менгиры Арского кантона Шагиахмета Мухаммадиева. Его составил в 1782 г. дед муллы Саб-Кол сын Котлыя, который с 1796 г. два срока служил заседателем Оренбургского магометанского духовного собрания (ОМДС).

Проповедь на татарском языке в мечетях стали оглашать после признания ислама одной из «терпимых» конфессий в Российском государстве, и она была связана с общественно-политическим аспектом хутбы. Наиболее ранним известием в этой области является распоряжение вновь назначенного оренбургского муфтия Габдессалама Габдрахимова 1826 г. о совершении по пятницам и другим религиозным праздничным дням намаза во славу императора Николая I. Муфтий адресовал текст восхваления ахунам для распространения его среди приходского духовенства.

Однако постепенно в Российской империи установилась единая ритуальная практика, согласно которой в молитвенных зданиях всех признаваемых в стране конфессий совершались богослужения в честь членов императорского дома. Были установлены единые специальные «дни, в которые совершаются возношения о здравии и благоденствии Государя Императора и Августейшего Его Дома», которые совпадали с днями рождения, «тезоименитства» или восшествия на престол. Была установлена «высочайше» утвержденная единая форма проповеди для подданных различных вероисповеданий, переводом которой на татарский язык занимались чиновники министерства иностранных дел. В редактировании текстов также принимали участие привлеченные министерством внутренних дел (МВД) специалисты, ученые.

В Российской империи «высокоторжественные и царские дни» относились к числу праздничных дней, служащие государственных и общественных учреждений и учащиеся, независимо от их конфессиональной принадлежности, в эти дни отдыхали.

Молитвы во славу императоров для мечетей готовили Синод, МВД и МИД

Механизм составления молитвы возношения во здравие российского государя и императорского дома для мусульман был следующий. Синод, курировавший институты православной церкви, присылал в Департамент духовных дел иностранных исповеданий МВД «высочайше» утвержденный текст возношения при богослужении имен Августейшей фамилии и просил сделать распоряжения относительно снабжения данным текстом церквей иностранных исповеданий. Для мусульман министерство внутренних МВД заказывало в Азиатском департаменте министерства иностранных дел переводы текста, учитывающие специфику молитвы мусульман.

Обновление текстов происходило после пополнения в семье монарха или кончины одного из указанных в списке членов Августейшего дома. Эти даты отмечались, и содержание присланных текстов оглашалось во всех мечетях независимо от их статуса (пятивременный или джума) и дня недели. Оренбургское магометанское духовное собрание — религиозное управление мусульман Волго-Уральского региона, внутренних российских губерний и Сибири — дополнительно к ним установило проведение подобных религиозно-политических мероприятий 1 января — в Новый год, в первый день месяца Шавваль, по совершении «Айди-Фитр» и в десятый день месяца «Зуль-хиджа», по совершении «Айди-курбан».

Благодаря этим текстам на татарском языке, муллы и прихожане знали имена русского государя, государыни и наследника престола.

В 1898 г. ОМДС издало распоряжение о необязательности совершения молебствования в честь императорского дома в пятницу, ограничиваясь «высокоторжественными днями».

Прочтение присланного на родном языке текста и проведение общественного богослужения с честью российских правителей являлись маркером политической законопослушности духовного лица. В случае подтверждения информации об игнорировании муллой данного мероприятия, губернские власти административным порядком без суда и следствия, даже не согласуя вопрос с религиозным управлением, увольняли такого лица с должности.

«Имамам наставлять прихожан на их родном языке, не используя арабские и персидские слова»

Татарское духовенство являлось интеллектуальной элитой народа. Именно его представители стояли во главе обновленческих процессов в мусульманском сообществе Волго-Уральского региона. Какие надежды возлагались на духовенство как на идеологов и лидеров религиозных общин, наглядно свидетельствуют фетвы оренбургского муфтия Мухаммадьяра Султанова конца XIX в., изданные в период, когда членами ОМДС состояли известные религиозные деятели и просветители Ризаэтдин Фахретдин и Хасангата Габаши. Очевидно, что они принимали участие в составление этих наставлений.

6 сентября 1897 г. М. Султанов обратился с фетвой к имамам, мударрисам, муадзинам и ахунам. Главный лейтмотив фетвы муфтия можно свести к призыву перестать быть равнодушными и, независимо от того, кем является мусульманин — муллой или простым хлебопашцем, принимать более активное участие в общественно значимой деятельности. В своей фетве муфтий подробно останавливается на общественных и социальных обязанностях современного имама и в целом на миссии приходского духовенства. Имамы, будучи продолжателями дела пророка Мухаммада и его сподвижников и призванными показывать мусульманам дорогу в тленном и ином мирах, по его мнению, должны со ссылкой на аяты Корана и Сунну проповедовать среди прихожан заботу о родителях, воспитание детей по нормам шариата, формирование отношений между мужем, женой и остальными членами семьи на основе взаимного уважения, стараться видеть в каждом мусульманине своего собрата, а в представителе другой национальности, конфессии — друга и жить с ним в мире и согласии, не лениться и осваивать новые профессии. Имамы обязаны были наставлять прихожан на их родном языке, не используя арабские и персидские слова. По мнению муфтия, только у имамов, у которых мысли светлые, поведение благоверное, а сами они искренне исполняют исламские нормы, проповеди будут успешными и дойдут до сердца каждого прихожанина.

М. Султанов призывал обращать серьезное внимание на содержание мечетей, ибо внешний вид и состояние богослужебного здания наглядно свидетельствуют об отношении мусульман к исламу. Чистота и порядок в мечетях являются важнейшими сегментами их привлекательности для правоверных.

«О приложении старания к прогрессированию мусульман»

Следующей важной проблемой для мусульманского сообщества округа ОМДС муфтий определил обязанность каждого родителя и опекуна заботу о получении детьми школьного образования и об их нравственном воспитании для того, чтобы подрастающее поколение могло отличать хорошее от плохого, приобрести благочестивые привычки, о чем имамы должны были вести беседы с прихожанами, ответственными за создание надлежащих условий в местном учебном заведении. Иначе говоря, муфтий обязывал сельские общества, религиозные общины сформировать новую модель образования — «вывести» мектебе из домов имамов, создать материальную базу для начальной школы в каждом приходе путем постройки нового учебного здания, соответствующего требованиям образовательной деятельности, осуществить тотальный охват мальчиков начальным образованием посредством тесного сотрудничества духовенства (глава религиозной общины и мугаллим) и прихожан (родители и опекуны детей). Согласно фетве муфтия, преподавательская деятельность отныне становилось обязанностью муллы. Новым словом также следует признать и призыв М. Султанова к мугаллимам обучать в мектебе и медресе лишь нужным для жизни знаниям, обращать особое внимание на грамотное и каллиграфическое письмо.

Важнейшей социальной задачей муфтий считал заботу о могилах родных и близких и самих кладбищ: устройство вокруг них забора или рва, чтобы животные не могли проникать на их территорию.

Логическим продолжением этой хутбы является второе наставление муфтия М. Султанова «О приложении старания к прогрессированию мусульман» от 25 августа 1898 г., которое было адресовано городским имамам.

В нем речь шла о чтении проповедей на родном языке прихожан и не только об этом.

«Если не каждую пятницу, то хотя бы два раза в месяц произносить проповеди «на тюрки»

Муфтий М. Султанов заявил, что имамы призваны распространять среди населения передовые идеи, они, по сути, продолжатели дела пророка Мухаммада и его сподвижников в современном мусульманском сообществе и что результаты их стараний нужно определять по тому, как изменяются в лучшую сторону нравственность и духовность народа. Констатируя падение нравов городских мусульман, председатель ОМДС отметил, что «невежество, зачерствелость, беспечная леность, отсутствие желания заняться работой, ремеслом и искусством» привели к «пагубным последствиям»: чрезмерной бедности, вероломству, пьянству, распутству, бесчестной торговле и другим негативным явлениям в жизни мусульманского сообщества. Он делает вывод о том, что если так будет продолжаться, то «наше будущее в опасности».

В своих проповедях духовенство должно было обращать внимание «на соответствие проповедей требованиям времени и обстоятельствам, не перемешивая иностранные слова, представляющиеся для слушателей непонятными, избегая иносказательных и двусмысленных речей, недоступных уму слушателей или могущих вызвать у них гнев и раздражение и не предъявляя к ним таких требований, в выполнении коих нельзя будет на них надеяться». Призыв прихожан к праведному пути является прямой обязанностью имамов, заявил муфтий, поэтому если не каждую пятницу, то хотя бы два раза в месяц «на тюрки», на максимально понятном для каждого языке, произносить соответствующие времени проповеди, приводя примеры из Корана и Сунны. Показательно его предупреждение о том, что не способные оказать должное воздействие на прихожан и «испортившие дело» будут признаны недостойными носить звание имам-хатиба. Председатель ОМДС предложил хатибам прислать несколько вариантов проповедей, которые в случае соответствия их требованиям времени и нуждам правоверных следовало отпечатать отдельной книгой и разослать малоспособным чтецам. В заключение муфтий выразил надежду, что приходские имамы приложат усердие к выполнению его «желаний прогресса».

Согласно российскому имперскому законодательству, для духовенства законную силу имели лишь коллегиальные решения Оренбургского магометанского духовенства, принятые большинством голосов его членов (муфтий–председатель и три казыя). Получалось, что фетвы муфтия имели рекомендательный характер. Тем не менее, именно фетва муфтия стала точкой отсчета полемики между между муллами по чтению проповедей на родном языке.

Как джадиды и кадимы спорили о татарском языке в мечети

В книге турецкого ученого Ибрагима Мараша «Религиозное обновление в тюркском мире (1850 –1917)». (Перевод с турец. языка. — Казань: Изд–во «Иман», 2005) в контексте освещения наследия татарских богословов и татарской интеллигенции нового времени исследуется эволюция взглядов видных представителей татарской мусульманской интеллектуальной элиты в вопросе значения хутбы в праздничном исламском богослужении и теологического обоснования возможности чтения хутбы на татарском языке, а также распространение нововведений в приходах по материалам национальной периодической печати.

Согласно материалам Ибрагима Мараша, в начале ХХ в. каждый имам-хатиб решал данный вопрос по своему усмотрению. К тому же религиозное управление не имело возможности контролировать деятельность многочисленного духовенства (около 5 тыс. мечетей). Изменение ситуации происходило постепенно, по мере смены поколения духовенства или учреждения новых приходов.

К 1911 г. во многих местностях Волго–Уральского региона проповедь читалась на родном языке прихожан. Этому в немалой степени способствовала публикация духовными лицами текстов своих поучений. Первым опубликовал хутбу на татарском языке казанский имам Галимджан Баруди (1906 г). Молодой имам Бадрутдин Алпарави в 1907 г. издал в Оренбурге брошюру «Примеры хутб», в которую включил 13 пятничных хутб, один — на Рамазан–байрам, один — на Курбан–байрам и два — на никах (обряд бракосочетания). В 1908 г. мусульмане ознакомились с книгой Габдрахмана Ниязи Нурмухаммадзада ал–Хаджитархани «Җомга вә гаетләрдә укыла торган вәгазьләр» (Хутбы и поучения, читающиеся в пятницу и в Аид»), в 1911 г. появились книжка имама мечети Омска Нияза Сулеймани «Төрки хотбәләр» (Проповедь на тюрки) в типографии братьев Каримовых в Казани была издана в 1910 г. брошюрка «Җомга хотбәләре» (Пятничные хутбы), в 1912 г. — книга «Вәгазьләр» (Поучения) Габдуллы Сөләймани и др.

Таким образом, фетва муфтия М. Султанова «О приложении старания к прогрессированию мусульман» от 25 августа 1898 г. является точкой отсчета начала чтения проповедей на родном языке прихожан в мечетях округа ОМДС.

Минбар мечети для озвучивания высочайших указов империи

Конечно, и до 1898 г. муллы сразу после пятничной полуденной общественной молитвы обращались к прихожанам на родном языке. Такая практика была прежде всего связана с возлагаемой российской властью на священнослужителей различных конфессий административных и социальных функций. Верховная власть и местная администрация устами их доводили до сведения российских подданных свои наиболее важные указы и предписания. Во-первых, они были наиболее образованной частью сельского населения страны и при вступлении на должность давали присягу, аналогичную присяге российского чиновника. Во-вторых, имперская власть, жестоко эксплуатируя сельское население, в осуществлении фискального гнета широко использовала коллективное начало и «круговую поруку» крестьянской общины, однако ограничила количество сельских сходов (1-й сельский сход — распределение государственных налогов и повинностей, 2-й сход — обсуждение итогов сбора государственных налогов и повинностей и определение механизма сбора недоимок, 3-й — переделы земли или другие местные проблемы и т. д.). В такой ситуации несвоевременное доведение информации до населения было чревато различными слухами среди крестьян, которые не доверяли администрации, а значит — с опасностью возникновения волнений. Поэтому все манифесты императора и другие указы с подачи Духовного собрания на татарском языке оглашались муллой после пятничной полуденной молитвы, когда в мечеть собиралось все мужское население прихода.

В особую группу можно выделить санитарно-эпидемиологические разъяснения правительства, оглашаемые в мечетях и волостных правлениях. Как правило, они касались повседневной жизни мусульман, тесно переплетенной с нормами шариата. Меры профилактики эпидемических болезней игнорировали традиционный погребальный обряд мусульман. Именно духовное лицо, производившее обряд погребения, могло в доверительной форме и доступно объяснить прихожанам временность непопулярных мер предосторожности, направленных на защиту жизни прихожан. Так, например, в начале весны 1891 г. муллам Уфимской губернии был направлен указ о содействии «в скорейшей прививке детей своих прихожан от оспы». В 1892 г. по предложению Уфимского губернатора ОМДС (постановление № 3956 от 2 сентября) распространило татарский перевод «Временных правил об умерших от холеры магометан» среди имамов губернии, включив его в «Сборник циркулярных и иных руководящих распоряжений по округу Оренбургского магометанского духовного собрания» изданий 1903 г. и 1905 г., сделав достоянием мусульман. В этих же книжках были помещены переводы «Правил погребения умерших от чумы».

В мечетях также оглашались постановления Духовного собрания, касающиеся регламентации отдельных аспектов религиозно-обрядовой жизни мусульман.

В мечетях систематически обсуждались и принимались решения по вопросам, связанным с организацией религиозного уклада местных жителей, обеспечения и решения социальных проблем в приходе.