«Куктау-20»: исследуем историю татарстанского кино. Часть 16-я. «Зулейха»

Пьеса, не прошедшая царскую цензуру

Фильм «Зулейха» основан на одноименной драме Гаяза Исхаки. Он начал писать ее в 1907 году в чистопольской тюрьме, потом продолжил в 1911-м в Стамбуле, а закончил в 1912-м в Петрограде. Действие происходит в 1860-е годы и рассказывает о хитросплетениях и трагедиях, связанных с выбором религии. Здесь есть правоверные мусульмане, мусульмане, «отпавшие» из христианства обратно в ислам, кряшены. Деревню Исхаки, которая сейчас называется Яуширма, также крестили, потом народ вернулся в ислам. Так что автор владел материалом.

Напечатали драму отдельной книгой в 1918 году в московском издательстве «Шәрекъ», когда в стране исчезла на время цензура. Труппа «Сайяр» ставит ее в марте 1917-го, музыку пишет Султан Габяши. Через несколько лет ее снимают с репертуара. «Зулейху» ставили эмигранты — в Харбине, Хельсинки, Токио. В наше время в России за нее впервые берется уфимский театр «Нур» в 1994-м. В 1990-е ее текст изучают в татарских школах.

В 2004-м выходит фильм «Зулейха» по сценарию двух камаловских актеров Юнуса Сафиуллина и Рамиля Тухватуллина. Последний становится и режиссером, это его второй фильм. До этого Тухватуллин снял в 2002 году фильм «Упкын» («Пропасть») о борьбе с наркотиками, выпущенный к 200-летию МВД, а после — «Дилемму».

Тухватуллин в юности поступил на русское актерское отделение училища, но потом главреж Камаловского Марсель Салимжанов предложил ему перейти на татарский курс. На третьем курсе он уже играл Тукая, а после стал одним из ведущих актеров театра. После смерти Салимжанова Тухватуллин постепенно уходит из театра — в бизнес, в политику, в Кабинет Министров РТ на должность начальника Управления культуры, спорта и развития языков народов РТ. А возвращается несколько лет назад, в частности, чтобы вновь играть в популярной комедии Зульфата Хакима «Килә ява, килә ява». Сейчас он депутат Госсовета РТ.

Юнус Сафиуллин старше соавтора, он учился в театральном в 1960-е, но потом также работал в Татарском академическом. Салимжанов, кстати, значится художественным руководителем картины (посмертно).

Национальная героиня?

От пьесы в фильме остаются основные элементы фабулы. Рецензенты указывают, что многие углы авторского текста сглажены, но он в любом случае выглядит очень натуралистично.

Начинается «Зулейха» с кадров из фильма «Александр Невский» 1938 года, который Сергей Эйзенштейн снимал по госзаказу, формируя заново пантеон героев СССР. Тухватуллин дает своего героя — Зулейху. Здесь есть размах. Актерский состав — 150 человек. Бюджет фильма — 6 млн рублей. Частично деньги дал Президентский фонд (в титрах есть благодарность Минтимеру Шаймиеву).

Продолжается картина воображаемым разговором заслуженного профессора Казанской духовной академии по кафедре противомусульманских миссионерских предметов, тюрколога Евфимия Малова и востоковеда, миссионера, создателя алфавита для кряшен Николая Ильминского. Первый выступает за «насильственное крещение», второй, иногда переходя на татарский (который Малов не понимает), говорит о пути создания инородческих слов. Таким образом, фильм приобретает публицистический оттенок, когда все герои (а также закадровый голос) продвигают мысль, что насилие — не есть хорошо. Это и есть главный посыл фильма, что бы ни говорили его критики. Во-первых, авторы говорят в заключительных кадрах: «Эти горькие уроки истории учат жить в мире и согласии народы двух великих конфессий». Во-вторых, среди благодарностей за помощь при создании картины значится ныне покойный настоятель главной кряшенской церкви, Тихвинской, протоиерей Павел Павлов.

При этом авторы сразу берут высокую трагическую ноту и буквально-таки стучат по наковальне молотом. По форме «Зулейха» — это мелодрама. Мы точно знаем, что все кончится плохо. После разговора двух миссионеров мы видим саму Зулейху (в ее роли снимается жена режиссера, актриса Ильсияр Тухватуллина), которая лежит на смертном одре, а рядом с ней ее сын, крещеный, но желающий похоронить мать на мусульманском кладбище. Отступлений в диалогах от темы нет, все крутится вокруг религии, от чего с позиции современности герои получаются двухмерными. И это напоминает разговоры с туристами, когда начинаешь говорить, что раньше религиозная идентичность была выше национальной, татары до начала XX века записывали себя как просто «мусульмане». Туристы говорят: объясните, мы хотим это понять! Но как это объяснить, если сам до конца не чувствуешь? У религии сейчас, в массе своей, другой статус.

И даже текст Исхаки трудно осознать с нынешних позиций. Потому что сейчас он читается как эпос. А во времена автора — как реализм, понятный читателю, усиленный ему же в угоду. Нынешние сценаристы могут стушевать краски, но, кажется, от этого картинка становится только жестче.

Не все так однозначно

Пересматривая фильм, отмечаешь мелочи, которые говорят, что посыл картины не так-то прост. Вот играют свадьбу татары — а на домбре в кадре главный музыкальный кряшен Геннадий Макаров. Кряшены в соседней деревне пьют водку и рассуждают, словами Наиля Дунаева, что сталкивать религии нехорошо, мы же народы, произошедшие от одного корня. Татары пьют медовуху и попрекают мужа Зулейхи, что он, ради налоговых льгот, записал их в христиан. Сумасшедший (Халим Заляй), плача, кричит: «Нельзя оскорблять людей!» На горе поп и хазрат ведут философские разговоры, поминая жесткого миссионера Луку Канашевича.

Также отлично смотрится натура, на поиски которой авторы потратили полтора года. Обратите внимание, что села эти в основном кряшенские: в кадре села Тюлячинского района Карачтау (Новые Зюри) и Иске Җюри (Старые Зюри), Кряш-Серда Пестречинского, село Карамышевское в Чувашии. Сейчас подобные деревни — постоянное место паломничества этнографов.

«Зулейха» получила приз зрительских симпатий на Berlin Asia-Pacific Film Festival, вероятно, во многом благодаря резкой картинке, которую дает Тухватуллин, у которого Исхаки превращается в манифестанта деколонизации и проповедника диалога.