«Мадина»: откровение от Ильгиза Зайниева о грехе и каре небесной
В Тинчуринском театре представили трагедию по мотивам древнегреческой
Редкая премьера весны — но не комедия или драма (кому до них сейчас есть дело?), а редко встречающаяся даже в российском масштабе трагедия, да еще в стихах. Ильгиз Зайниев, главный режиссер театра «Экият», добавил в поставленную в кукольном формате историю о голоде в Поволжье «Адәмнәр» притчу о том, как, выражаясь словами Льва Толстого, «коготок увяз, всей птичке пропасть».
Мальчик девочку любил
Режиссер-постановщик написал «Мадину» во время репетиций в Камаловском «Ричарда III» в 2013—2014 годах, отсюда высокий слог и белый стих. Планировалось, что пьесу покажут в Альметьевском театре, но там в итоге появилась «Медея» по текстам Хайнера Мюллера и Еврипида в режиссуре Эдуарда Шахова.
Зайниев не скрывает, что древнегреческий сюжет его тоже заинтересовал. Напомним, что у Еврипида Медея — жена аргонавта Ясона, который бросает ее, решив жениться на дочери царя Креонта. Медея отправляет сопернице отравленную одежду и украшения и, чтобы отомстить мужу, убивает детей. Некоторые элементы сюжета попали и в «Мадину».
Также Зайниев говорит, что пьесу он писал универсальную, поставить ее может любой театр, не только татарский. Сюжет он выстроил универсальный. Художница Мадина (Резеда Саляхова) состоит в долгих отношениях с Джаудатом (Артем Пискунов). Но тот женится на другой — Галие (Гульназ Науметова). Разумеется, связь любовников это не прерывает, хотя есть и подруга, просящая Мадину образумиться, — Нафиса (Альбина Гашигуллина).
В тексте подчеркивается несколько раз, что это «всего лишь мелодраматический сюжет». При этом Зайниев старается превратить любовный треугольник в историю, как из-за одного греха разрушилось все и на сцене не осталось ни одного счастливого человека. При этом саму историю он услышал от знакомых, а мотив кошки, убивающей своих детей, задающий тон в начале пьесы, взял из своей жизни. Художник-постановщик Геннадий Скоморохов заполняет сцену красным: диван, картины, потолок, двери, ковер, наряды Мадины, свадебное платье Галии (сшитое Нажией Галимовой, дизайнера, которая открыла в театре мастерскую). В потолке зияет абрис головы «чумного доктора». Композитор Эльмир Низамов порой наигрывает легкий вальсок, но в остальном присоединяется к команде творящих душераздирающую картину.
Мешок грехов в дорогу
Стихотворная речь заставляет актеров играть по-другому, строго по тексту, который можно разве что замедлить либо ускорить. Это уже, конечно, не совсем тот «татарский театр», где много между строк. Однако и тут, когда ты уже не можешь постоянно концентрироваться на тексте, приходят на помощь эмоции. Саляхова плавно движется от образа к образу: растерянная возлюбленная, деловитая художница, холодная мстительница. Пискунов, напротив, большую часть сцен словно бы растерян, словно его ведут за собой обстоятельства и люди. Его главная сцена — когда он бьет любимую женщину, утверждая, что ей самой нравится быть виноватой… Сильных мужчин, как всегда, в пьесе нет.
Функцию хора берет на себя Нафиса. Она не просто подруга, она еще и тайком пишет о подруге и ее любовнике пьесу (и, похоже, немного двигает их, как пешки). Художник и драматург — опасное сочетание. Супруга Джаудата Галия — демон во плоти: оставляет Мадине свой портрет, чтобы тот напоминал ей о грехе.
Это важное понятие в рамках пьесы, все более превращающее ее во вневременное рассуждение. У Мадины оно расширяется до термина «мешок грехов»: она подчеркивает, что чем дальше, тем больше отношения ведут ее прямиком в ад.
Месть — любовная, кровная, материнская
Зайниев всегда любил поговорить на философские темы, но в пьесах это обычно занимало лишь часть текста между шутками, исповедями на социальные темы. А речи о чем-то высоком выглядели как попытка прорваться сквозь сюжет. Здесь же высокий штиль, красный цвет и напряжение, которое не спадает ни минуту, превращают всю пьесу в размышление о том, что человечество согрешило, хоть и пытается скрыть следы. В спектакле не так много чего-то, кроме текста, кроме нескольких режиссерских приемов, скрывающих бытовые подробности отношений персонажей.
Что сделает Мадина? Она отомстит Нафисе, изменив с ее парнем Иржаном (Салават Хабибуллин). Отомстит Джаудату, но тот об этом не узнает. А вот к «дочери коринфского царя» у нее, похоже, нет претензий — ее судьбу обустроит автор. В конце спектакля появляется «бог из машины» — отец Джаудата Карим (Ирек Хафизов). Его забота — убрать каких-либо конкуренток и вырастить сына, а дальше внуков. Пока что Хафизов не может захватить эмоционально весь масштаб такой большой роли, а вот с позиции человека ошибающегося у него получается лучше — но это мы увидим в конце спектакля, когда отец произнесет: «Неужели ад пришел на землю?»
Зритель же через полтора часа начинает смеяться. Причем хором — вот он, настоящий хор, хоть и всего пару раз. Но это очень показательно: выловить из огромного массива рассуждений о любви, грехе, ненависти, мести крохотную шутку — и броситься к ней, как к спасительной шлюпке.