Павел Бадыров: «Как-то нас отправили на охрану одного недостреленного казанского бандита...»

«Мы — бывшие спортсмены, а ныне — рэкетмены»

— Павел Олегович, вы — инженер-конструктор танков, спортсмен, артист и предприниматель — человек, жизнь которого резко поменяли 90-е. Что это за период — для вас?

— В 90-е годы радикально изменилась система существования целого социума, который за очень короткий промежуток времени оказался в совершенно другом мире. В Советском Союзе купить с целью перепродажи и извлечения прибыли называлось спекуляцией, и это было уголовное преступление. Человек должен был работать на благо общества, а купить и перепродать — никакого блага в этом нет, это банальная нажива, когда ты пользуешься ситуацией. И вдруг неожиданно оказалось, что это не просто не преступление, а то, к чему надо стремиться. Что это доблесть, если ты сумел это сделать здорово. Что если ты дешево купил и дорого продал — ты красавчик, ты — обладатель денег, а в этом новом обществе вдруг неожиданно оказалось, что деньги — это чуть ли не божество, что на них молятся.

Параллель проводилась: богатый человек — это хороший человек. Произошло радикальное изменение системы ценностей огромного количества людей. У них была выбита почва из-под ног: они знали что такое хорошо и что такое плохо и вдруг оказалось, что все ровно наоборот. Мы жили в совершенно дикие времена. Не зря тогда появился анекдот про выпускницу, закончившую школу с золотой медалью и ставшую проституткой, которая на вопрос учителя: «Света, но как же так?», — отвечает: «Ну, наверное, мне просто повезло». Во главе угла оказался золотой телец, и самым главным стало зарабатывать деньги. И людям надо было приспосабливаться.

В 90-е я был уже мастером спорта по пауэрлифтингу, здоровенным парнем — народ меня пугался чисто визуально, и бандиты тащили меня в криминальные структуры. Но спорт не был моей профессией, основным видом деятельности, а семья дала морально-нравственные устои

— Тогда была популярна песня Владимира Асмолова «Мы — бывшие спортсмены, а ныне — рэкетмены». Сколько в ней правды?

— Бывшая партийно-номенклатурная элита, которая и стояла за этими разрушительными процессами, в 90-е радостно уничтожала систему правоохранительных органов, чтобы минимизировать риск отката назад. И правоохранительные органы были дезорганизованы, деструктурированы. Комитет государственной безопасности разваливали, забирали у него следствие, спецподразделения. Милицию таким же образом развалили — был момент, когда она оказалась беспомощной на фоне появившихся новых силовых структур. А экономические связи были разорваны, начали отделяться республики — поставщики оказались за границей, разорвались производственные циклы, предприятия не могли работать.

С деньгами была катастрофическая ситуация — бешеная инфляция, отсутствие зарплат, людям выдавали заработанное продукцией, производившейся заводами — как хочешь, так и живи. И социум, лишенный нравственной опоры, которую у него украли, и ввергнутый в состояние нищеты, начал жить по закону джунглей, когда все должны убивать друг друга. Чтобы этого не происходило, общество всегда самоорганизовывается — и в этом случае появилась некая новая сила, я думаю, она даже была целенаправленно выпестована стоявшими тогда у власти людьми, — криминальные структуры. Они взяли на себя функцию правоохранителей и начали наводить порядок в соответствии со своими представлениями, что такое хорошо и плохо. Закон джунглей заработал — прав был сильный. А кто сильные? Те, кто банально мог набить морду и отнять. Те самые спортсмены. Их в криминальных структурах появилось большое количество, потому что этим раньше занимались откровенные уголовники, а теперь началось слияние одних с другими.

Ко всему прочему спортсмены — разные. Я например, не спортсмен, это для меня было хобби. В школе я учился и в дополнение к этому занимался спортом — для себя. Закончил вуз с красным дипломом. При этом в 90-е я был уже мастером спорта по пауэрлифтингу, здоровенным парнем — народ меня пугался чисто визуально, и бандиты тащили меня в криминальные структуры. Но спорт не был моей профессией, основным видом деятельности, а семья дала морально-нравственные устои, я был абсолютно советский человек, который понимал, что чужое брать нельзя и так далее. Поэтому я туда не пошел, я не готов был себя сломать. А были люди, у которых учеба, семья были побоку, многие имели не очень хорошее образование, не имели крепких нравственных устоев, у них спорт был главным в жизни. Мир поменялся. И если девочки мечтали быть проститутками, огромное количество пацанов начали мечтать стать бандитами. Гордо идущие по жизни, уверенные в себе парни в кожаных куртках и спортивных штанах для них стали идеалом. Тем более что за спиной была братва, которая не даст в обиду — такие коллективы появились.

Если девочки мечтали быть проститутками, огромное количество пацанов начали мечтать стать бандитами. Гордо идущие по жизни, уверенные в себе парни в кожаных куртках и спортивных штанах для них стали идеалом

Дикий закон и до зубов вооруженный бизнес

— А насколько сильной была тогда связь между спортом, рэкетом и охранными предприятиями?

— Появилось предпринимательство, появился бизнес как явление, которого не было раньше, он начал наживаться на купле-продаже. У этих псевдобизнесменов вместе с деньгами появился дефицит безопасности. Везде были волки, которые могли у них деньги отнять. Милиция не работала, она была деморализована, милицейских чинов подкупали — не надо было рисковать жизнью за копеечную зарплату, достаточно было на что-то закрыть глаза — и тебе платили приличные деньги. Был период, когда бандиты стали чуть ли не страшнее ментов, менты их боялись. Появилось такое явление, как бандитские «крыши», когда бандиты добровольно-принудительно навязывали свои услуги по обеспечению якобы безопасности — создавали проблемы и помогали их решить. И параллельно возникло естественное желание легализовать этот бизнес, чтобы можно было купить себе кусочек дополнительной безопасности в виде частного охранного предприятия. И те спортсмены, которые не пошли в бандиты, вполне логично пошли в охранные агентства.

— Что это был за бизнес?

— Сам бизнес был новым явлением, а охранный бизнес был новинкой в квадрате, потому что это был бизнес с использованием оружия, которое до этого всегда было исключительной прерогативой государства. Мне довелось застать первую волну, я работал телохранителем, в том числе в период, когда был принят первый закон о частной охранной деятельности — абсолютно дикий. Частный охранник имел сумасшедшие привилегии и права. Я работал в сыскном бюро «Алекс» — одном из первых охранных предприятий, в Питере был филиал. Мы съездили в Москву, получили стволы «Макаров» и удостоверения, в которых было написано: «Такой-то имеет право на ношение и хранение огнестрельного оружия и патронов к нему». Даже номера ствола не было, только потом появились специальные вкладыши к удостоверению, где он был указан.

Мне довелось застать первую волну, я работал телохранителем, в том числе в период, когда был принят первый закон о частной охранной деятельности — абсолютно дикий. Частный охранник имел сумасшедшие привилегии и права

Я приехал из Москвы и 3 месяца везде с этим стволом таскался — милиция не имела права такого бесконтрольного ношения оружия! Мы по закону имели право не пускать на охраняемый объект никого, кроме прокурора или зампрокурора с прокурорской проверкой. У меня были прецеденты, когда я на охраняемую территорию не пускал милиционеров. Частная охрана — это было, безусловно, и положительное, и отрицательное явление. Многие криминальные структуры начали легализовать возможность оказывать силовое прикрытие с помощью лицензированных охранников. Но не все охранные предприятия были бандитскими. Мы, например, работали по эту сторону баррикады, создавали охранное предприятие с выходцами из милицейских подразделений, мы бандитам противостояли, и таких предприятий я знал достаточное количество. Я как руководитель охранного предприятия входил в координационный совет при ГУВД, мы были на хорошем счету, у меня была не одна грамота доверия от разрешительной системы.

Дипломатичные бандиты

— В 90-х бандитскими были все города, но особую славу снискал бандитский Петербург. Почему он стал тогда бандитской столицей?

— Я думаю, ровно по одной причине — в Санкт-Петербурге жил журналист Андрей Константинов, который написал для газеты «Смена» цикл очерков под названием «Бандитский Петербург», потом были написаны книги про бандитский Петербург, потом появился фильм. Звание криминальной столицы город получил именно поэтому — это словосочетание прицепилось к Питеру. Ну и еще потому, что кроме спортсменов, ринувшихся забирать «свое» в 90-х, были еще и уголовники, которые в этой мутной воде стали проявлять активность. И в Питере их противостояние с бандитами оказалось в пользу бандитов, а в других городах было иначе. Например, про Москву тогда говорили, что она — воровской город, там более мощными были блатные. Но она в плане криминальных явлений не уступала Петербургу. Разницы между спортсменами, занимавшимися рэкетом, и уголовниками, занимавшимися тем же, с точки зрения обывателей не было никакой.

Звание криминальной столицы город получил именно поэтому — это словосочетание прицепилось к Питеру. Ну и еще потому, что кроме спортсменов, ринувшихся забирать «свое» в 90-х, были еще и уголовники, которые в этой мутной воде стали проявлять активность

— В Петербурге не было опаснее, чем в других городах?

— Нет. Напротив, все-таки культурная столица: наши бандиты на «стрелках», где решались спорные вопросы, предпочитали договариваться. Я общался с парнем из Кемерово, он говорил: у вас город какой-то странный, ребята могут приехать, поговорить и договориться, а у нас такого не бывает, сразу начинают воевать. То есть там сразу решали дело мордобоем и стрельбой, а у нас было много «дипломатических» решений.

Блеф для «крыши»

— В охранном предприятии вам приходилось сталкиваться с этим, решать вопросы с бандитами?

— На начальном этапе не могло быть иначе. Охраняешь бизнесменов, к ним приезжают из бандитской структуры: «А кто за вами?», — и ты выходишь. Физическая охрана не спасала — надо было вести переговоры, иначе ему все равно создали бы проблемы, чтобы захотел договориться с «крышей», которая предлагала свои услуги. И я был в числе переговорщиков, участвовал в стрелках.

— В чем была главная сложность этой работы?

— В том, что мы — не бандиты — должны были вести себя таким образом, чтобы бандиты вынуждены были с нами считаться. Это было крайне непросто. Там в определенной степени формировалась актерская школа — надо было изображать человека, который представляет некую опасность. Переговоры ведутся лишь в том случае, если обе стороны опасны друг для друга и соизмеримы по силе: если одна структура имеет явное силовое преимущество, она просто отодвинет более слабую. Каждая из сторон должна понимать, что не договорившись, она получит серьезную проблему, так что лучше не рисковать. Одним из способов вести переговоры было сформировать имидж людей, которые в принципе способны на что-то, что может доставить неприятности.

Мы, как охранное предприятие, априори не могли нарушать закон — вывезти, скажем, кого-то в лес, убить. Но если бы та сторона понимала, что мы такие, с нами можно было бы не считаться. Ведь если он на это способен, а ты нет — это то же самое, что вести поединок в ринге, где один спортсмен следует правилам бокса, а второй бьет противника ногой в пах. И нам приходилось делать вид, что мы тоже можем ударить ногой в пах, но этого не делать. Это блеф: ты должен вести себя так, что на это способен, четко отдавая себе отчет, что ты так делать не можешь.

Я даже знаю, что для совершения преступлений приглашались бандиты из Казани. Таких бойцов-гастролеров местные приглашали — и потом никаких концов...

«Отмороженные» гастролеры

— С казанскими бандитами вы сталкивались?

— Казанская братва у нас была одной из самых распиаренных группировок, наравне с «Тамбовскими». В начале 90-х они были примерно одинаковы по «весу», но казанские отличались тем, что среди них было много неспортсменов, но готовых с ходу застрелить. Я помню даже такие разговоры: «Чего вы качаетесь? Масса бицепса на скорость пули не влияет». И еще среди них было много употреблявших наркотики, «отмороженных» — готовых на все. Такая тогда о них ходила слава, и это было серьезным аргументом, чтобы с ними считались.

— А еще что придавало им силы?

— Они были приезжие и запросто могли сорваться и уехать. Оседлые местные ребята — их вычислить несложно. Совершил преступление — вычислили и посадили. А этот совершил злодеяние и уехал. Я даже знаю, что для совершения преступлений приглашались бандиты из Казани. Таких бойцов-гастролеров местные приглашали — и потом никаких концов...

Братва со «Сникерсом»

— А вам пересекаться с казанской братвой приходилось?

— Единственный опыт общения с казанскими у меня был в «Алексе», в начале моей охранной деятельности. Как-то нас отправили на охрану одного недостреленного казанского бандита, которого лечили в нашей 3-й городской больнице на Вавилова (возможно, речь идет о лидере ОПГ «Жилка» Хайдаре Закирове, на которого в октябре 1995 года было совершено покушение в Санкт-Петербурге, — прим. ред.). В него стреляли из трех стволов — в том числе картечью из охотничьего ружья. Он был просто нашпигован железом. Мы охраняли его в реанимации четверо суток — трое из них я работал с напарником.

Общение с «казанскими» не носило характера противостояния, это была просто работа по сохранению жизни раненого человека.

— Что запомнилось?

— Тогда времена были дико голодные, а тут приехали к нему «упакованные» ребята, привезли нам два здоровенных пакета с едой — помимо денег, которые заплатили за заказ. Я тогда впервые увидел «Марс», «Сникерс» и «Баунти». Там было еще много всяких вкусностей — мы все это уплетали вместе с медперсоналом. И именно в эту реанимацию в первую же ночь попытался проникнуть очень сомнительный и странный милиционер — было впечатление, что это засланный казачок, целью которого было разведать, где лежит этот человек, чтобы организовать покушение. А нас предупреждали, что могут приехать и даже в окно гранату закинуть. Реанимация была на первом этаже, занавесок на окнах не было и мы сидели вечерами как в аквариуме. Было очень неуютно, мы старались не сидеть рядом с кроватью, чтобы не показать, где человек лежит. Не подпускали к нему никого без санкции дежурного врача, даже медперсонал, потому что мало ли что могут вколоть. И так же я не пустил милиционера — я его увидел, пошел к врачу и сказал: «Я сейчас тебя приглашу, и ты мне скажешь, что пускать нельзя». И так и сделали. На следующий день пришел еще подозрительный милиционер — посетить гражданку, которая уже месяц лежала в коме, и его тоже не пустили. А на четвертые сутки нас предупредили заказчики, и в одиннадцать вечера приехала скорая помощь, нашего пациента забрали с черного хода медработники, которые выглядели как бойцы, и увезли. Так что общение с «казанскими» не носило характера противостояния, это была просто работа по сохранению жизни раненого человека.

«Ситуация двигается в том же направлении»

— Сегодня поговаривают, что ОПГ снова поднимают голову. Вы считаете, возврат к закону джунглей возможен?

— Одним из факторов, послуживших активизации того движения, было обнищание масс и катастрофическое ухудшение их положения. Сейчас в силу ряда обстоятельств ситуация двигается в этом же направлении: пандемия коронавируса, обрушение мировой экономики. В этих ситуациях и вылезает всякая пена, а правоохранительные органы начинают выживать и превращаются в ООО «МВД». Длительные годы криминальные структуры не имели, на мой взгляд, такого веса в силу того, что их функции, в том числе и несимпатичные, выполняли те, кто имел отношение к правоохранительным органами, а сейчас ситуация, наверное, в определенной степени изменится. Но чтобы совсем как тогда — не знаю. Не уверен.

Правоохранительные органы разрушать сейчас, как тогда, никто не будет, тогда это надо было определенным структурам, чтобы решать свои неблаговидные задачи. А вообще это параллельные вещи: когда экономическая ситуация ухудшается, а жрать хочется, человек, не имеющий морального стержня, начинает искать, где бы что-то у кого-то отнять. Поэтому я думаю, что ухудшение экономической ситуации повлечет за собой и ухудшение криминальной обстановки. Я не был в Казани и не знаю, какая там атмосфера в этом плане, но мне кажется, что это общая тенденция. Появилось огромное количество людей, у которых ухудшилось качество жизни, и это происходит во всем мире. Это общая закономерность.

Я как организатор проводил огромное количество турниров, но турнир, который проводили в Казани, прошел очень слаженно

Казань не видел, а шоу — отличное

— А какие впечатления у вас от посещения Казани?

— Я тут был недавно, в начале апреля — мы проводили международный турнир по профессиональному боксу М13. Приезжал на два дня, и города совсем не видел — только из окна автомобиля. А впечатления от людей у меня самые хорошие, это я говорю без всякого желания вам понравиться — искренне. Я как организатор проводил огромное количество турниров, но турнир, который проводили в Казани, прошел очень слаженно. Ребята сработали очень четко — выполняли задачу очень профессионально. Шоу получилось отличное, оно транслировалось на 80 стран мира в прямом эфире. Чтобы не было задержек, надо было работать, как часы. И это у наших партнеров из Казани получилось.