Игра престолов муфтиятов: примирит ли Рамадан духовных лидеров России и Татарстана

«Татарский» ислам никогда не был помещен в линейную систему

В письме муфтий Татарстана обвиняется в связи с турецкими джамаатами, узком и «маргинальном» взгляде на Ислам и ошибочном истолковании Корана в новом тафсире «Калам Шариф», выпущенным татарстанским муфтиятом.

Печально видеть, что религиозные лидеры нашей страны вместо того, чтобы решать свои вопросы в рамках религии и своих институций, обращаются к светской власти для давления друг на друга. Всё это напоминает период так называемой «михны», когда секта мутазилитов, желая навязать свою теологическую точку зрения, использовала административный ресурс и под страхом тюрьмы вынуждала суннитских богословов принимать определенные мутазилитские позиции (в частности, о сотворенной природе Корана).

Особенно меня затронула эта цитата: «Центризм, срединность и умеренность во все века, как в средневековый период, так и в составе России, отличали традицию ислама в татарской среде. Татарский народ никогда не шел за учителями, предлагавшими узкую, маргинальную трактовку ислама». С одной стороны, правильные слова. Но нет ли здесь претензии на то, что мы как татары обязаны следовать какой-то определенной трактовке, которая не кажется кому-то «маргинальной»?

Ислам, как мне видится, религия многовекторная, внутри Ислама существует целая палитра мнений и позиций по разным вопросам. Нельзя свести их к «узкому консерватизму» или «отступническому модернизму». Я как мусульманин имею право исповедовать то, что считаю сам для себя правильным, не выбирая позицию партии. Каким «татарский» ислам никогда не был — так это помещенным в какую-то линейную систему!

О суфизме Камиля-хазрата Самигуллина

Одной из претензий, предъявленных Камилю хазрату, была его принадлежность к турецкой ветке накшбандия-муджадидия «Исмаил-ага», которая, по мнению Равиля хазрата, не соответствует «татарскому» духу ислама. Прежде всего стоит сказать, что духовная принадлежность к какому-то тарикату никоим образом не выражает лояльность к государству, к которому принадлежит тот или иной шейх. Исламское поле всегда имело надгосударственный характер, а алим определенной местности должен быть выразителем интересов именно своего народа вне зависимости от своих учителей.

Другое дело, насколько действительно накшбандия-муджадидия соответствует «татарскому» исламу? Достаточным будет сказать, что к накшбандии принадлежали такие духовные «короли» татар и башкир, как Зайнулла Расулев, Утыз-Имяни, Шихабуддин аль-Марджани, Габдельнасыр аль-Курсави, Галимджан аль-Баруди. Мурад Рамзи, величайший богослов нашего региона и ученик аль-Марджани, во всём мире известный как переводчик «Мактубата» имама Раббани Ахмада Сирхинди, основоположника муджаддидийской ветви накшбандии — с персидского на арабский язык. И это показатель того, какой глобальной, широкой и не подверженной границам была исламская традиция в Урало-Поволжье, люди могли переводить книги с неродного для себя языка на другой.

Последними шейхами тариката накшбандия дореволюционных веток в нашем регионе были Габделханнан Сафиуллин и Гарифулла Гайнуллин (умерший в 1984 году). Однако традиция сохранилась в Дагестане, где накшбандийские тарикаты чиркейской и костекской ветвей проходят через Сайфуллу-кади Башларова, ученика Зайнуллы Расулева, Мурада Рамзи (того самого переводчика и основателя «муджаддидийской» ветви накшбандии) и Мухаммада-Закира аль-Чистави. Равиль-хазрат также упоминает Дагестан как место противоборства суфизма с салафизмом. Но следует понимать, что суфизм там прямо связан с общероссийской дореволюционной исламской традицией, как к нему не относись.

Сразу замечу, что из «аутентичности» суфизма и, в частности, накшбандийской традиции не следует обязательность для всех мусульман принадлежать к какому-то тарикату. Я себя аутентично чувствую и без института тариката, хоть и с уважением отношусь к его приверженцам.

Махмуд Устаосманоглу аль-Уфи, занимающий 36 место в цепи преемственности (силсиля) тариката накшбандия-муджадидия, возглавляет турецкую общину «Исмаил Ага». Эта община в разное время испытывала на себе борьбу с турецким государством, особенно в годы радикального кемализма и гонений на религию. Как бы то ни было, этого шейха нельзя назвать маргиналом: он известен всему миру, включая арабоязычную среду, является автором большого количества работ, включая 18-томный тафсир, который был использован ДУМ РТ при составлении своего.

Также следует заметить, что многие дореволюционные татарские общественные деятели, особенно джадидистского направления, получали образование в Турции. Среди этих имён Юсуф Акчура, Садри Максуди, Фатих Карими, Зия Камали.

Тафсир раздора

Поводом раздора стала сноска в тафсире «Калам Шариф», где были приведены слова ряда классических мусульманских учёных, среди который великий толкователь коранического текста Абдуллах аль-Байдави и великий теолог-рационалист Фахр ад-Дин ар-Рази: «Если вы в своих делах окажетесь в затруднительном положении, то просите помощи у обитателей могил!».

Как пояснил заместитель муфтия, сами эти слова были взяты из комментария к сборнику хадисов «Муснад» Абу Ханифы за авторством великого ханафитского учёного Муллы Али аль-Кари. Этот комментарий к хадису: «Раньше я запрещал вам посещать могилы…».

«Когда вспоминают смерть, разрушительницу наслаждений, облегчаются трудности, поэтому говорят: «Если вы отчаятесь в делах, то просите помощи у обитателей могил».

Стоит сказать о том, почему эта фраза так ошеломила некоторых мусульман. Дело в том, что она внешне напоминает практику «истигасы» — обращение к умершему с просьбой у него прочитать дуа к Аллаху. Недждийский призыв Мухаммада ибн Абд аль-Ваххаба (известный у нас как «ваххабит») считает эту практику ширком (многобожием), который исповедовали язычники в Мекке. С другой стороны, в традиционных правовых школах, шафиитской и ханафитской, дозволенность этой практики вызывает дискуссии, хоть она и не признается ширком. При этом нет уверенности в наличии способности помогать творению, а также нет факта поклонения умершему.

Однако, этот вопрос не затрагивает разногласия по поводу «истигасы» в современном Исламе. И заммуфтия, и сам муфтий Татарстана подтвердили, что они не призывали к совершению этой практики, но лишь к посещению могил для воспоминания о смертности нашей души: «Мы также знаем о разногласиях относительно данного вопроса. Часть суннитских ученых разрешала ее (истигасу), другая часть запрещала. Мы же считаем, что лучше всего оставить то, в чем есть сомнения и разногласия в пользу практик, в которых нет сомнения».

Муфтий также сказал, что в следующем издании, вероятно, эта сноска будет убрана или ей будет дан соответствующий комментарий.

Как бы то ни было, мне сложно назвать ошибкой прямое цитирование авторитета ханафитского мазхаба — школы, которой придерживаюсь я и придерживались мои предки тысячу лет. Максимум, как это можно обозначить, — трудности локализации. Сомневаюсь, что кто-то после прочтения этой сноски стал бы поклоняться могилам или взывать к духам. Тем не менее со своего «немуфтийского» взгляда считаю полезным в будущем издании сделать пометку о подлинном смысле этих слов.

В заключение скажу, что не считаю ни для себя, ни для мусульман необходимым занимать место в какой-то партии среди муфтиятов. Я с большим уважением отношусь к Камилю хазрату Самигуллину, хафизу Корана, учёному Ислама. Считаю проведённые годы учебы в известных на весь мир учебных заведениях только заслугой муфтия. С большим уважением я отношусь и к деятельности ДУМ РФ, выпуску ими сборников, научных журналов, книг по истории татарского народа и мусульман России.

Надеюсь, что мусульмане будут решать религиозные вопросы внутри общины с участием улемов и духовных авторитетов, а государственные вопросы оставят своим политическим лидерам. Ведь правильная теологическая позиция измеряется силой аргументов, а не тяжестью кошелька или государственного аппарата.