Михаил Козловский: жизнь по ту сторону объектива

Семейная страсть к фотографии

Отец Михаила Козловского, Борис, тоже был фотожурналистом — был собкором в одной из ведомственных центральных газет («Советская торговля»). Плотно увлекался фотографией и дядя Михаила. Так что можно прямо говорить: и увлечение фотографией, и талант — дело семейное.

У маленького Миши фотоаппарата не было. Зато был закадычный приятель Рафис, которому подарили фотоаппарат «Смена-5». И друзья решили: Миша делится пленкой, и на этих основаниях тоже имеет право фотографировать. Как-то раз мальчишки прогулялись в речной порт, пофотографировали там прибывающие суда. А потом отец проявил пленку, отпечатал фотографии — и высоко оценил кадры, которые сделал его сын. Тогда Козловский-старший понял, что у Михаила есть талант.

Позже Борис Козловский подарил сыну фотоаппарат «Смена-6». В это время на стадионе «Динамо» проходили соревнования на приз «Кожаный мяч». Михаил как страстный любитель футбола отправился на стадион с фотоаппаратом. Сфотографировал, как вратарь ловит мяч. По совету отца, отправил снимок в «Пионерскую правду». Шел 1961 год. Снимок опубликовали и подписали: «Миша Козловский, Казань». Это была газета всесоюзного масштаба, выходившая миллионными тиражами. Для мальчика это был первый огромный успех.

Потом были и другие снимки в разных детских изданиях, не забыл фотографию Козловский и после школы, когда сначала окончил техникум по специальности «Мастер холодильных установок», а потом — финансово-экономический институт.

Из экономиста — в фоторепортеры

Да, летописец современного Татарстана имел высшее экономическое образование. Сам он рассказывал даже, что ему предлагали остаться в аспирантуре. Но Козловский пошел работать — был заместителем управляющего Центральной сберкассы Кировского и Московского района Казани.

Впрочем, творчество жило в нем подспудно, фотографией он продолжал заниматься и в студенческие годы, сотрудничая с институтской многотиражкой, и в армии, которой отдал полтора законных года.

В начале 1980-х Козловский публиковал снимки в газете «Советская Татария» — внештатно сотрудничал с одним из крупнейших и уважаемых на тот момент изданий республики. А по возвращении из армии Михаила пригласили в штат. Впоследствии он сам рассказывал, что ему страшно нравилось ездить в командировки — в сельские районы, к нефтяникам… Эту любознательность, открытость, внимание к простым вещам он пронесет потом до конца жизни.

С восьмидесятых годов его фотоснимки печатались во многих центральных изданиях: «Правде», «Известиях», «Советской России», «Огоньке», появлялись на обложке журнала «Советское фото».

Уже тогда он считался одним из сильнейших фотографов Татарстана, наряду с Владимиром Зотовым и Фаритом Губаевым. К концу 1980-х Козловского пригласили в «Вечернюю Казань» — в ту самую знаменитую «Вечерку», собирал которую Андрей Гаврилов. После были «Известия Татарстана» Юрия Алаева…

«Он был человек железной дисциплины»

И наконец, в 1992 году Козловского пригласили в пресс-центр Аппарата президента РТ . Больше 20 лет он работал бок о бок с первым президентом Татарстана, как тень, сопровождая его везде. Благодаря Козловскому мир увидел живые человеческие снимки не только самого Шаймиева, но и всех его визави, российских и зарубежных политиков. Руку этого фотографа узнать легко: его кадры очень точные и удивительно человечные. Как будто он заглядывал глубоко в душу человеку и приглашал ее выйти на поверхность. Как он совмещал это с главным правилом фотографа — всегда быть невидимым — загадка.

Леонид Козловский, старший сын Михаила Борисовича, рассказывает:

— Сейчас, по прошествии многих лет, я анализирую — и понимаю какой уровень ответственности был на нем все эти годы. Он был человек железной дисциплины. Вечером педантично готовился к каждой съемке — как хирург готовится к операции. Тщательно проверял аппаратуру. Брал с собой несколько фотоаппаратов — всегда, на тот случай, если техника откажет.

Младший сын фотографа, Эмиль, подхватывает:

— Он как-то рассказал, как у него на морозе не сработала камера. Было начало 2000-х, ответственное мероприятие, мороз минус тридцать… Но у него был с собой пленочный фотоаппарат. И когда «цифра» подвела — отец, недолго думая, начал снимать на пленку. У него ведь не было возможности попросить: «А попозируйте еще раз». Как бы он смотрел в глаза Минтимеру Шариповичу? «Извините, у меня тут камера отказала»? Уважительных причин в его профессии не было, не могло быть…

Близкие Михаила Козловского отмечают очень важную деталь: несмотря на то, что он четверть века провел вплотную с людьми, вершившими судьбы республики, сам никогда не обсуждал политические вопросы.

— Отец никогда не вел политические дискуссии. Просто не говорил об этом, — вспоминает Леонид. — Он был творец, человек, который занимался своим делом. Конечно, с огромным уважением и почтением относился всегда к Минтимеру Шариповичу. После того, как он ушел из жизни — мы не трогали его комнату, оставили там все, как было при нем. В ней стоят наши фотографии, снимки мамы, родных — и среди всего этого — несколько портретов Шаймиева. Он до последних дней жизни с теплотой вспоминал своего патрона. Что тут говорить — такой насыщенный период жизни. 25 лет рядом…

Сыновья вспоминают, что никогда не слышали от отца жалоб на усталость. Он был человек стойкого характера. И даже когда бывало по 10 съемок в день — он шел и молча делал. Сам Козловский вспоминал, как фотографировал с температурой 40, потому что был единственным аккредитованным фотографом на мероприятие. А мероприятие было знаковое:

«Расскажу про самую тяжелую съемку. Она была в 1994 году, 15 февраля, на подписании договора о разграничении полномочий между Россией и Татарстаном. Я болел, лежал с температурой 40, а так как я один был аккредитован туда, вариантов других не было. За мной заехали, сказали: «Хочешь ты или не хочешь — мы тебя берем. Это исторический момент». Ну я наглотался таблеток жаропонижающих, в глазах мутно все. 15-го уже мероприятие, у меня дикая слабость. Плюс тогда не было цифровой фотографии, и мне приходилось снимать на три камеры: черно-белая съемка для газет, цветная негативная съемка на память президенту в альбом и на слайд для журналов. Это тяжело чисто физически…»

«У нас с вами похожи носы»

Козловский отдыхал мало: его отпуска по понятным причинам приходились на то же время, что и у Шаймиева. Но его сыновья в один голос говорят: Михаила Борисовича не тяготило количество работы.

— Он был счастливым человеком. Для него работа не была работой — она была делом его жизни. Репортер от бога, он жил этим, — говорит Леонид. А Эмиль добавляет: — И не только репортер. Папа был очень разноплановым фотографом. Он мог снимать все. Практически все жанры представлены в его портфолио — и пейзаж, и социальный портрет, и спорт, и юмористическая фотография… Все, за исключением студийных постановочных кадров! Даже когда они с мамой ездили в отпуск — он все равно брал с собой камеру!

С будущей женой Милитиной Михаил Борисович познакомился в конце августа 1983 года, когда пришел из армии.

— Ей тогда было 19 лет, она только что приехала с юга, куда ездила отдыхать. Была такая молодая, тонкая, загорелая, красивая… — рассказывает Леонид историю знакомства своих родителей. — И папа случайно увидел ее на Баумана. Он в этот момент разговаривал по телефону-автомату, а она зашла мимо него в магазин «Чай». Увидев ее, он понял, что надо срочно действовать. Положил трубку и пошел знакомиться. Подошел и сказал: «Девушка, кажется, у нас с вами похожи носы». В этом была такая шутка: папа был еврей, а мама — еврейка наполовину. Кажется, он это понял по ней — и намекнул на общность происхождения. А потом оказалось, что у них еще и родители знакомы между собой. Еврейская община в Казани была не такая большая, люди знали друг друга.

Напористый стиляга в клешах, похожий на Джо Дассена, девушке понравился. Познакомились они в августе, в сентябре юной девушке исполнилось 20 лет, а в ноябре молодые уже поженились. И всю жизнь они прожили душа в душу. Сыновья рассказывают, что не помнят, чтобы родители когда-то ссорились или конфликтовали.

Двое сыновей росли в основном под присмотром матери, но отец всегда старался проводить вечера и выходные с семьей. Всегда, когда это было возможно в силу издержек профессии. Эмиль и Леонид вспоминают, как ходили с отцом на футбол, как ездили на дачу, как играли с ним в шахматы…

Сыновьям Козловский помог в выборе жизненного пути. Руководствуясь рекомендациями отца, оба получили высшее образование. Каждый избрал свою стезю. Эмиль трудится в сфере IT. А Леонид с детства рос, окутанный романтикой журналистской профессии — бывал вместе с отцом в гостях у корифеев татарстанской журналистики, знал их лично. Он пробовал себя в журналистике, а сейчас работает в сфере PR.

Футбол, автомобили и битлы

Несмотря на плотный рабочий график и на полное творческое самопожертвование, Козловский умел находить время и на свои хобби. И их было несколько — Михаил Борисович был очень разносторонним человеком.

Прежде всего, он был страстным поклонником футбола. С детства болел за «Спартак», но с появлением «Рубина» перешел в казанский лагерь. Ходил на каждый матч, азартно болел, переживал за неудачи, радовался успехам. Эмиль Козловский вспоминает:

— Он и сам любил поиграть в футбол. Бывало, то на даче организует турнир среди мальчишек, то сколотит любительскую команду и играет где-нибудь в спортзале…

Вторая пламенная страсть Козловского — автомобили. Леонид рассказывает:

— Несмотря на то что его работа не предполагала глубоких технических знаний, он досконально знал, как устроен автомобиль. Обожал машины, это была его страсть с детства. У деда был трофейный «Опель Адам», позже «Опель Капитан». Видимо, истоки отцовской страсти идут с тех пор. Когда они познакомились с мамой, у него была навязчивая мечта купить автомобиль. Тогда как раз появились «единички». И он привез с собой из армии заработанные деньги, но их на машину не хватало. И тогда он занял у друзей. Как финансист, составил план-график их возврата и купил «единичку» палевого цвета. Потом была вторая — алая. Он с ними обеими возился самозабвенно. Балдел от этих машин, страсть была!

Третья большая любовь Михаила Козловского — музыка. Он обожал джаз, очень любил The Beatles. У него была собрана полная коллекция их пластинок — по советским временам, огромное сокровище. Сыновья вспоминают, как просыпались по утрам в выходные под песни битлов или роллингов.

Как-то успевал Козловский и читать — знал всю отечественную классику, обожал приключенческую литературу. Но его любимой книгой был «Золотой теленок». Конечно, и профессиональная литература была в их доме в почете. Сыновья хранят подшивки журнала «Советское фото», которые собирал их отец. Он не останавливался в развитии — даже уже будучи мэтром татарстанской фотожурналистики, постоянно читал, учился, смотрел… Его вдохновляли западные коллеги — такие как Анри Картье-Брессон. Очень любил он и советских фотожурналистов — Дмитрия Бальтерманца и Всеволода Тарасевича.

Сыновья рассказывают случай, который характеризует профессиональный перфекционизм Козловского. В восьмидесятые цветную фотографию можно было сделать дома, только смешав в определенной пропорции реактивы. И в Казани был только один человек, который в совершенстве владел этим секретом. Козловский пытался правдами и неправдами добыть эту информацию, ведь в результате получалось что-то уже очень приближенное к современной цветной фотографии. И как-то раз он ночь напролет просидел в лаборатории — подбирал разные пропорции, разные составы — и в итоге все-таки нашел идеальное соотношение.

В этом был весь Козловский.

«Я хотел, чтобы он ушел победителем»

В 2017 Михаилу Борисовичу диагностировали рак желудка третьей стадии. Семья понимала: шансов немного. А сам он в очередной раз показал образец мужества. Он не сломался, год боролся с болезнью. И, кажется, отказывался в нее верить — абстрагировался, спрятался… в работе.

После операции Козловский проходил химиотерапию — и утром ехал в клинику, а потом шел на съемку. Понимая, что скоро уйдет, где-то обмолвился, что завершает свой творческий путь — но продолжал снимать, снимать, снимать… Рецидив болезни, когда Михаил Борисович слег окончательно, случился 10 декабря 2017 года. А 8 ноября, за месяц до этого, он был на одной из своих последних съемок — по горькой иронии судьбы, это была торжественная церемония открытия Центра по изучению Торы в синагоге, когда приезжал главный раввин России.

Последняя книга, которую Козловский начал делать, должна была быть посвящена известным людям, связанным с Татарстаном, которых уже не стало. Рабочее название было — «Чтобы помнили». Михаил Борисович собирал для нее фотографии, информацию о людях, которые были связаны с Татарстаном, приезжали сюда, вносили некий вклад в историю. Сыновья фотографа говорят, что, может быть, когда-нибудь закончат эту работу отца.

Леонид рассказывает:

— Незадолго до того, как его не стало, когда время пошло уже на часы, я предложил ему сыграть в шахматы. Я понимал, что это последняя партия. Папа играл очень хорошо, несмотря на то, что был в плохом состоянии. Но у меня оказалась более выигрышная позиция к концу партии. Но я не хотел, чтобы он ушел побежденным. Поэтому в первый и в последний раз в жизни я ему поддался — сделал так, чтобы он выиграл. Хотел, чтобы он ушел победителем. Просто в жизни отец был очень сильным человеком — хотелось, чтобы сильным он и ушел...

«Однозначно ответить, каким он был, очень сложно»

Когда спрашиваешь у сыновей Козловского, каким был их отец, они некоторое время молчат. Потом Леонид начинает говорить:

— Мы были в сознательном возрасте, когда ушел папа, но однозначно ответить на вопрос, каким он был, до сих пор очень сложно. Говорить банальными штампами о том, что он был добрым и удивительным человеком, не хочется — хотя он был и добрым, и удивительным. Он был уникальным человеком. Он был очень человечным. Более 20 лет работая на госслужбе, на очень ответственной позиции, ежедневно встречаясь с первыми лицами — он оставался чутким и внимательным к людям. К нему очень часто обращались с разными просьбами даже малознакомые люди. Просили о разном — достать лекарство для онкобольного, найти возможность устроить ребенка в школу, кому-то помочь финансово… Он был очень чутким к таким вещам…

— … и практически безотказным, — заканчивает Эмиль.

На детей Михаил Борисович не давил. Просто любил и заботился. Учил брать на себя ответственность, ничего не бояться. Вдохновлял своим примером. Как сейчас признаются сыновья, отец задал высокую планку, которой сложно, но очень нужно соответствовать.

— Сложно быть сыном Козловского?

— Почетно, прежде всего. И большая ответственность. И конечно, определенные обязательства, — отвечает Леонид.

— Всегда думаешь о том, как в той или иной ситуации поступил бы отец. Стараешься равняться на него, соответствовать его уровню. Он был максимально честным, искренним, всегда открыто говорил все, что думает, и я стараюсь этого придерживаться, — заканчивает Эмиль.

Последний штрих: Козловский не знал, как позировать перед камерой. Сыновья вспоминают растерянный взгляд отца, появлявшийся всегда при попытке его сфотографировать. Он ведь всю жизнь был по другую сторону объектива...

1/45

• Родители
• Борис Козловский (отец)
• С сестрой Софией
• С мамой
• Автомобили были страстью всей жизни
• В армии
• С Минтимером Шаймиевым
• С Владимиром Шевчуком
• С Арменом Джигарханяном
• С Зилей Валеевой
• С Равилем Муратовым
• С шахматистом Борисом Гельфандом
• С Юрием Сенкевичем и Минтимером Шаймиевым
• Со Стивеном Сигалом
• В перерыве между съемками