Башкиры рода Кыпчак: феномен тарханства и переход в служилые татары

Башкирские тарханы

Институт тарханства, имевший широкое распространение в Тюркском, Хазарском и других каганатах, а также в Золотой Орде и постордынских образованиях, после присоединения к Московскому царству Поволжья, Урала и Сибири сохранился только у башкир. Это связано с тем, что условием существования тарханства было наличие родовых отношений и, соответственно, коллективное владение землей всеми членами данного рода (клана, линиджа). Право выбора лучших угодий внутри родовой вотчины и освобождение от выплаты ясака с перекладыванием его на других членов клана — вот первоначальная основа этого древнего института, существовавшая со времен каганатов. Выдавая ярлык, тюркский или хазарский каган абсолютно ничего не терял — ясак оставался прежним, однако он получал нового бойца в латную кавалерию. Вся налоговая нагрузка ложилась на плечи родичей тархана, а последний платил кровью за свои привилегии.

Поэтому башкиры не слишком жаловали своих тарханов и часто открыто выражали им свое недовольство: мол, ваша служба сюзерену (хану или царю) — это ваше личное дело, тогда как ясак за вас приходится платить нам. Достаточно вспомнить случай с потомками князя Татигача Муралеева, владевшими поместьем в Казанском уезде (с. Шадки нынешнего Тюлячинского р-на РТ), которых сгоняли с родовой вотчины по реке Ашкадар башкиры Юрматынской волости, говоря современным языком «за утрату связи» с общиной. Показателен и другой пример: в 1675 году самый влиятельный человек тогдашней Башкирии тархан Кыпчакской волости Иш-Мухаммед Давлетбаев призвал ясачных башкир идти с ним в Крымский поход, те дерзко ответили: «…на службу де великого государя нам иттить мочи нашей нет, Иш-Мамет де государевыми листы жалованье берет, он де и поедь». Заставить рядовых общинников делать что-либо против их воли не могли ни тарханы, ни царские чиновники. В башкирском обществе XVI—XVIII веков, состоявшем из трех социальных страт-сословий — служилых башкир (князья и тарханы), ясачных башкир и тептярей, вторые были самой многочисленной группой, осмеливавшейся вступать в конфликт не только со своей знатью, но и с царской властью. Напротив, тарханы, как правило, были «контрреволюционной» и провластной силой. Тем удивительнее феномен тархана Бурзянской волости Алдара Исекеева, порвавшего со своим классом и вставшего на сторону восставшего народа. Лишь в Пугачевщину тарханы, лишившиеся к тому времени всех привилегий, находились в одном ряду с повстанцами.

В политиях с развитыми денежными отношениями и наличием условного землевладения, таких как Казанское ханство или Московское царство, к упомянутой имманентной основе (освобождение от ясака, право выбора лучших угодий) добавлялись иные формы экономического обеспечения института тарханства, а именно денежный или хлебный оклад, ленное владение (суюргал, поместье), жалованная вотчина. Именно поэтому в документах имеются сведения о том, что башкирские тарханы владели поместьями в Казанском и Касимовском ханствах. Это было связано с тем, что казанские ханы Мухаммед-Амин, Ибрагим, Сахиб-Гирей и Сафа-Гирей в отсутствие собственной кавалерии активно привлекали их на свою службу. Судьба башкирских тарханов, волею судеб оказавшихся на территории названных ханств, после присоединения Поволжья к Московии была различной. Касимовская группа башкирских тарханов задолго до падения Казани вместе с мишарами, ногайцами составила сформированное русскими властями полиэтничное сословие служилых татар.

Некоторые башкирские тарханы Казанского ханства, вероятно, за участие в «Казанской войне» (1552—1556) против русских войск, были лишены своего звания и переведены в ясачные чуваши, составлявшие основное население Казанского ханства и уезда. В 1645 году в ходе земельного спора с башкирским князем и тарханом Кыпчакской волости Акбулатом Сулеймановым относительно вотчин по рекам Большой и Малый Ик на территории нынешнего Кугарчинского района Башкортостана «чувашенин Казанского уезда Ногайские дороги деревни Кугарчин (нынешнего Рыбно-Слободского р-на РТ, — прим. авт.) Бакшадейко Янзигитов» заявил, что «та де вотчина отцов и дедов их и дед его были прежнего Уфимского уезду башкирцы Ногайской дороги Усерганской волости, а он Бакшадейко тою вотчиной владеет после отца своего (…), а деды и отцы их вышли в Казанский уезд из Уфинского уезда до казанского взятия…» Своим предком Бакшанды (Бакшадейко) Янжигитов назвал князя Чурапан-бия, который, согласно преданию, опубликованному в 1899 году на страницах «Оренбургской газеты» краеведом Ю. Бикбовым, после взятия Казани находился у Ивана Грозного в заложниках (аманатах). Сам Чурапан-бий, согласно шежере, относился к подразделению «голубь» (кугарчин) племени Усерган. Отсюда название упомянутого селения. Затем данное село было пожаловано — то ли казанским, то ли московским правительством — в качестве поместья башкирским тарханам Кыпчакской волости Килею Монашеву и его братьям.

Почти через 300 лет после описываемых событий, то есть в начале XIX века, часть кугарчинцев решила вернуться на родину предков. Они предъявили какие-то неопровержимые доказательства относительно своего этнического происхождения, вероятно, шежере, и были обратно приняты в число башкир-вотчинников. Причем потомки усерганцев поселились в деревне Салихово Усерганской волости, а потомки кыпчаков — в деревне Ете-Буляк Карый-Кыпчакской волости. Теперь это села Кугарчи Зианчуринского и Кугарчинского районов РБ соответственно. Дело в том, что со временем они переименовали населенные пункты своего теперешнего проживания, дав им название Кугарчин в память о периоде жизни на территории Казанского ханства и уезда.

Наконец, еще одна часть башкирских тарханов, за давностью лет утратившая родственные связи со своими линиджами и, соответственно, паи в родовой вотчине, со временем также перешла в сословие служилых татар.

Особенность подобных сословных трансформаций заключалась в том, что перейти из башкирских тарханов в служилые татары было возможно, но конверсия в обратном направлении исключалась, так как главным условием существования тарханства, как говорилось выше, было наличие нераздельной вотчины и родовой общины на ней, каковыми не обладали служилые татары, скажем, из числа этнических мишарей. Поэтому принадлежность к сословию тарханов автоматически означала принадлежность к башкирскому этносу.

Тарханы Кыпчакской волости Монашевы

Тарханы были многочисленным слоем башкирского общества. Недаром в наказах в Уложенную Екатерининскую комиссию (1767 год) депутаты от Уфимской и Исетской провинций определяли себя как «народ наш башкирской и тарханской…» Именно ясачные башкиры и тарханы, в отличие от тептярей, были полноправными вотчинниками — асабами (‘асабийа عَصَبيّة). Но среди башкирских тарханов наиболее многочисленными, по всей видимости, были кыпчаки. По крайней мере, для XVII века их политическое доминирование в Башкирии неоспоримо. Достаточно вспомнить тарханов Кыпчакской волости Ногайской дороги, происходивших от Монаш (Мунаш)-бия из шежере башкир Карый-Кыпчакской волости. Впервые представитель этой тарханской династии — Килей Монашев — упомянут в документах под 1617 годом, когда по указу царя Михаила Федоровича князь В.Т. Долгорукий и дьяки дали «тарханскую грамоту Казанского уезда Ногайские дороги деревни Кугарчин служилому тархану Килею Монашеву на бобровые ловли, что за Камою рекою по Кинель речке вверх от Савруша речки от устья и до вершины Кинели речки…». Вотчина была пожалована его брату Булату, однако, последнего в 1613 году «убили черкасы в бою» (черкасами именовалась часть казаков Запорожского войска, участвовавшая на стороне польских интервентов в событиях Смутного времени 1598—1613 годов, а также в русско-польской войне 1609—1618 годов). Поэтому огромная вотчина вдоль всего течения реки Кинель была отдана тархану Килею Монашеву. Родовая вотчина и точка исхода Монашевых находились вдоль течения рек Большой и Малый Ик (притоки Сакмары), на что недвусмысленно указывает земельный спор 1645 года с «чувашенином» деревни Кугарчин и одновременно башкиром-вотчинником Усерганской волости Бакшанды Янжигитовым. В 1649 году племянник Килея Монашева «Уфинского уезду Кипчакской волости князь Акбулат Иселеманов», то есть Сулейманов, сообщал, что «вотчина у них на Ике реке большой и на Ике Малой платят они ясак по 30 куниц в Казань».

Откликаясь на призывы казанских ханов, башкиры различных родов переселялись в долину реки Ик (приток Камы) и основывали там филиалы своих коренных волостей. Так, в долине реки Ик возникает еще одна Кыпчакская (Сарыш-Кыпчакская) волость, которую составили кыпчаки различных подразделений (карый, бошман и др.). Центром волости был аул Ишей-Тарханово (ныне д. Тархан Шаранского р-на РБ). Село Ишкарово и деревня Кипчаково Илишевского района Башкортостана также связаны своим происхождением с кыпчаками. В этих же местах некоторое время проживали предки Монашевых. Кстати, предание «Бошман-Кыпчак-батыр» в свое время было записано у жителя д. Телявли, находящейся в нескольких километрах от упомянутой деревни Тархан Шаранского района РБ, что говорит само за себя: хранителем исторической памяти была знать.

После взятия Казани царь Иван IV, несмотря на советы бояр идти дальше на восток, то есть в Башкирию, чтобы до конца «выгубить воинство басурманское», выбрал примирительную позицию. Он «послал по всем улусам черным людем ясачным жалованные грамоты опасные, чтобы шли к государю, не бояся ничего; а хто лихо чинил, тем Бог мстил; а их государь пожалует, а они бы ясаки платили, якоже и прежним Казанским царям». По окончании «Казанской войны» (1552—1556) стало ясно, что восстановить Казанское ханство не удастся. В то же время царь всячески демонстрировал, что при нем будет так же, как и при ханах.

Шежере башкир племени Юрматы утверждает, что царь отправил в разные стороны послов с письмами, в которых говорилось: «…пусть никто не убегает и пусть каждый остается при своей вере, соблюдает свои обычаи». Многие башкирские тарханы, несмотря на участие в вооруженных действиях на стороне антимосковских сил, сохранили свой статус и положение при новой власти. Помимо деревни Кугарчин, Килей Монашев и его братья Сулейман, Исмаил, Чурай владели поместьем в урочище Чаллы на Зюрейской дороге, «где исстари городище Чаллынское». В своей челобитной 1619 года царю Михаилу Федоровичу о пожаловании им поместья Килей Монашев и Ишей Хозяшев именуются как «служилые татаровя».

В 40-е годы XVII века главой клана Монашевых и первым лицом тогдашней Башкирии стал князь и тархан Акбулат Сулейманов. В грамоте царя Алексея Михайловича говорится: «А башкирские челобитчики, тархан, князь Акбулат Селеменов (…) с товарыщи, которые (…) были на Москве, били нам челом вместо всех уфинских тарханов и ясачных людей». Подданство башкир не было безусловным, поэтому при каждом новом царствовании их послы отправлялись в Москву для обновления присяги. Таким образом, в 1645 году князь Сулейман Акбулатов принес шерть от имени всех башкир (тарханов и ясачных людей), что говорит о его ведущей роли в тогдашней Башкирии.

Тарханы были весомой боевой силой, способной быстро организовать сопротивление в случае внешней угрозы. Они не раз защищали Башкирию от посягательств воинственных соседей. В начале XVII века из Западной Монголии к пределам Московского царства прикочевали многочисленные ойраты, известные также под экзоэтнонимом калмыков. Их политическое объединение на целое столетие стало серьезной, а для кого-то смертельной внешней угрозой, причем не только для башкир, ногайцев, казахов, туркмен, среднеазиатских ханств, горских народов Кавказа, но также для Крымского ханства и отчасти Московского царства. Калмыцкие вторжения стали причиной столетней степной войны между башкирами и калмыками, несмотря на формальное подданство и тех, и других московскому царю.

Калмыцкий тайша Дайчин не скрывал своих экспансионистских целей: «А коли башкирцы учнут кочевать со мною, и нам, окромя бога, кому что сделать?» Однако башкиры не хотели покоряться. В 1648 году пришло известие: калмыцкий правитель «Дайчин-тайша послал под Астрахань войною пять тысяч калмыков, да под Самару, и под Саратов, и под Царицын пять тысяч же человек. Да в Казанской и Уфинской уезды вниз по Белой и по Каме рекам пять тысяч же человек…». Узнав об этом, башкиры различных волостей собрали войско, которое возглавил князь Карый-Кыпчакской волости Акбулат Сулейманов. Калмыки под командованием Чакула-тайши были настигнуты близ Соловарного городка на речке Армет: «И на той де речке Армыте, перепустя тех калмыков с половину, ударили на них всеми людьми, и на той де речке учели с ними, башкирцы, те калмыки битися (…). А ушли де всех калмыков в свои улусы немногие люди».

Непосредственный участник сражения тархан Кыпчакской волости Тоимбет Янбаев, дальний родственник Акбулата Сулейманова, рассказывал о том сражении и других битвах с калмыками, которые вели тарханы Кыпчакской волости: «…в прошлых де годех, как и Уфа город зачелась, служили де прежним государям прадед ево Китик тархан и дед ево Немик тархан государеву службу в тарханех (…), и отца де ево Янбая убили калмыцкие воинские люди тому лет з двадцать с пять, а он де после отца своего остался мал, и в прошлом де 148 (1640) г., как приходили под Уфимской город на русские деревни и на башкирские волости калмыцкой Лаузан тайша с воинскими людьми, и в те де поры он с теми воинскими людьми дрался, и на том де бою ево ранили тремя стрелами в голову, да в прошлом же де во 152 (1644) году как посылан был воевода Лев Плещеев с товарищи на калмыцкие улусы, и он де в том походе на государеве службе был же и калмыцкими людми бился, и на том де бою взяли у него калмыцкие люди коня и с седлом и с доспехом, да в прошлом же 156 (1648) году, как приходил Чакула Калмак с воинскими людми в Уфимской уезд под Курпеч-Табынской соловарный городок и тех калмыцких людей побили и в полон поимали…" Биография Тоимбета Янбаева показывает, насколько интенсивно велись боевые действия между противниками.

В 1649 году, то есть на следующий год после сражения под Соловарным Курпеч-Табынским городком, Дайчин-тайша уже жаловался царю: «…А опасен я только от одного Уфимского города от русских людей и от башкирцев, потому что чинят мне шкоду большую — на улусы приходят войною, людей побивают и в полон емлют (…). Злее всех башкирцы, всегда всякое зло калмыкам от башкирцев». В 1654 году русский посланник к волжским калмыкам Борисов сообщал в Москву: «Башкирские люди калмыцким людям и татарам (то есть ногайцам, — прим. авт.) добре страшны: калмыки с ними, башкирцами, мало бьются». Таким образом, к середине XVII века в великой степной войне произошел коренной перелом в пользу башкир, причем во многом благодаря тарханам Кыпчакской волости.

Сегодня потомки тарханов Монашевых проживают в различных частях исторической Башкирии. В 1820 году потомок князя Акбулата Сулейманова есаул IX башкирского кантона Карый-Кыпчакской волости Оренбургского уезда и губернии д. Кабановой (ныне Саракташского р-на Оренбургской области) Губайдулла Кучуков сын Акбулатов сообщал, что его предки были в Крымском, Азовском и Шведском походах и на этом основании возвести его с сыном в княжеское достоинство и причислить к дворянам. С аналогичными просьбами к правительству выступали в XIX веке жители деревень Кульшариповой, Алькиной, Султангуловой, Асекеевой, Тархановой Бугурусланснкого уезда (нынешних Асекеевского и Похвистневского р-нов Оренбургской и Самарской областей): «Мы и доверители наши состоящие в числе башкирцев 13-го кантона, жительствующих в деревнях Султангуловой, Исекаевой (Асекеевой) и Аллиной (Алькиной) происходим от предков наших тархан Юсупа, Шигая и Араслана Сулеймановых Монашевых…» Названные селения расположены на территории той самой вотчины, которую получили Булат и Килей Монашевы еще в начале XVII века.

Тархан Иш-Мухаммед Давлетбаев

Значение личности тархана Иш-Мухаммеда Давлетбаева в современной историографии не только недооценена, но и неправильно трактуется. Он изображается как «башкирский феодал», который в зависимости от политической конъюнктуры во время башкирского восстания 1662—1664 годов перебегал из одного лагеря и в другой. Начнем с того, что причиной названного движения стали отношения с калмыками. В условиях начавшейся войны на Украине, где в 1660 году сын покойного гетмана — Юрий Хмельницкий — восстал против Москвы и призвал на помощь поляков и крымского хана, царское правительство, поддерживавшее доселе башкир, неожиданно переключается на калмыков, поскольку против крымской конницы ему была нужна соразмерная конная сила. Условием участия в войне против Крыма Дайчин-тайша поставил взыскание с башкир контрибуции за нанесенный ими урон и выдачу всех пленных калмыков, включая детей, прижитых от пленных калмычек.

Башкиры подняли восстание, призвав правнука сибирского хана Кучума — царевича Кучука (отец «святого» башкирского султана Мурада в ходе «Алдаровщины»). Вождем восстания был Сары-Мерген, сторонник чингизидской реставрации в Башкирии. Тархан Иш-Мухаммед Давлетбаев, будучи «служилым башкирцем», оставался безучастным наблюдателем, пока повстанцы вели боевые действия против правительственных войск и осаждали крепости. Однако все изменилось, когда «реставраторы» и сам Кучук-хан призвали калмыков, поскольку опорой Кучумовичей в этот период были именно они. По сути дела, это был хитрый маневр Дайчин-тайши, направленный на реализацию давней мечты — покорения своей власти Башкирии. После этого лагерь восставших башкир разделился надвое, так как все несогласные признавать над собой власть калмыцкого правителя, стоявшего за спиной Кучук-хана, объединились вокруг фигуры тархана Иш-Мухаммеда Давлетбаева. Кучук-хан, обращаясь в своих фирманах к башкирам, запоздало пытался примирить между собой оба лагеря: «…я, султан, слово мое то. Коли от Тайчина (то есть тайши Дайчина, — прим. авт.) приедут, это мой отец, он не обидит; если Ишимбет (то есть Иш-Мухаммед Давлетбаев, — прим. авт.) приедет, путь он [также] не обижает…»

Летом 1663 года Дайчин предпринял поход против отказывавших признавать его власть башкир и «блиско Уфы башкирских людей повоевал, побил и в полон поимал…» После этого Кучук-хан с его программой реставрации чингизидского ханства в Башкирии и Сибири стал стремительно терять популярность. Боярин Федор Волконский, командовавший карательными войсками, с некоторой издевкой писал башкирам: «…вы (…) с правого пути сошли, великому государю изменили, завоевались и многие церкви сожгли и разорили, и многие села и деревни разорили, многую кровь пролили, и многих русских людей побили, и в полон поимали, и распродали…», а теперь «своих сродичей калмыкам на смех отдали, и то вам честь ли?» В этой ситуации тархан Иш-Мухаммед Давлетбаев не только организовал сопротивление калмыкам, но и от лица восставших башкир начал вести переговоры с правительством о примирении.

Башкиры, оказавшись меж двух огней, делали неутешительный вывод: «…только де им воровским людем жить на прежних своих кочевьях и их де побьют русские, а только де им отъехать в степь к калмыцким людям и их де калмыки всех похолопят и учнут держать в неволе…» В Москву были отправлены послы. Уфимский воевода князь А.М. Волконский составил «память»: «По указу великого государя царя и великого князя Алексея Михайловича стольник и воевода князь Андрей Михайлович Волконский сю память послал Уфимского уезду Ногайской дороги башкирцам Кипчаской волости тархану Иш-Маметю Девлетбаеву с товарыщи (…) В нынешнему во 172 году в ноябре месяце присылали вы на Уфу ко мне товарищей своих (…), чтоб великий государь пожаловал вас, велел вам вины ваши отдать…. Мирная инициатива Ишмухаммеда Давлетбаева была с радостью принята царем. Немного позже тот же А.М. Волконский писал самому тархану: «…башкирцу Иш-Маметю тархану Девлетбаеву (…) и вы обрели неизреченную милость от великого государя; а то ведаю, посыланы челобитчики твоим радением к великому государю, и то ведай, обрел ты милость от бога, так от великого государя…» Таким образом, выступив от лица всей Башкирии, тархан Ишмухаммед Давлетбаев сумел заключить мир с правительством.

Ситуация повторилась во время следующего башкирского восстания 1681—1683 годов, вождем которого стал исламский проповедник и сейид, то есть потомок пророка Мухаммеда, по имени Джа‘фар. Башкирский историк и журналист Абдрахман Фахретдинов, сын Риза ад-Дина Фахреддинова, писал в своей работе «История башкир»: «Этот бунт придает башкирскому движению новый оттенок. Теперь во главе него стоят не сибирские ханы, боровшиеся за возвращение своего трона, а муллы. Старшина Сайид, известный среди башкир под именем Сайид Джа‘фар, будучи муллой, почитался башкирами за святого». В мае 1682 года сейид Джа‘фар со своими сторонниками действовал на Казанской дороге и в Икских волостях. Из Уфы выступил отряд воеводы Коркодинова, с которым у повстанцев был бой. Шейх был ранен, но не разбит. Затем башкиры двинулись по Закамской засечной линии и взяли штурмом Билярск, а также разорили ряд других сел и крепостей. Часть башкир, традиционно ориентировавшаяся на «природных» государей башкир Кучумовичей призвала царевича (султана) Хасана, отца последнего башкирского хана Карасакала (Байбулата Хасанова). Однако вместе с ним в Башкирию опять пришли калмыки — теперь тайша Аюка, внук Дайчина, который привел с собой огромное войско. 24 июля 1682 года башкиры Енейской волости сообщали в Каракулино: «…пришли де в Уфимский уезд на реку Сюнь калмыцкие тайши Аюка да Замса, а с ними де воинских людей калмыков и ногайцев и горских черкасов и едисанцев 40 тысяч (…), а огненного де с ними ружья три пушки, да мелкого ружья 4 тысячи…» Однако они не столько помогали башкирам в их вооруженной борьбе, сколько грабили беззащитные волости Казанской дороги.

В этой ситуации одна часть повстанцев подчинилась калмыкам, другая — отшатнулась от них. Как сообщали власти: «К нему де Аюке отъехало Ицких и Бельских башкирцов и чуваш (то есть казанских татар, — прим. авт.) половина, с женами и детьми, а другая половина (…) к нему Аюке нейдут и разбегались по лесам и в крепкие места, и многих де он Аюка тех башкирцев и чуваш порубил и жен и детей в полон взял». В этой ситуации тархан Иш-Мухаммед Давлетбаев, дотоле стоявший в стороне, вновь возглавил сопротивление калмыкам. Источник сообщает: «А вор де Сеит Саферко (то есть сейид Джа‘фар, — прим. авт.) ушел в башкирцы за Уфу к Ишмамету-тархану, и как де Аюка с калмыки и нагайцы и едисаны шли к башкирцам, и на степи де у него Аюки отогнал он Ишмаметко тархан с башкирцы лошадей, и ныне сидит он Ишмаметко от брата его Аюкина Замсы и от калмыков в осаде…» Тархан также обратился к уфимскому воеводе, «чтоб ему Иш-Мамету дали силы русских людей 1000 на тайшу калмыцкого Аюку…» Однако помощь оказана не была. Напротив, власти намеренно бездействовали, глядя на то, как Аюка выполняет за них работу по уничтожению башкир, не желавших признавать их главенство над собой, хотя правительственных сил было достаточно, чтобы изгнать калмыков. Тюменский воевода Т.Г. Ртищев сообщал: «…Аюка де тайша Мунчаков порубил башкирцов от Казани и до Уфы, и по Ику, и по Биру, и по Таныпу…» В конечном итоге калмыки были изгнаны из Башкирии и наступил мир.

На закате жизни Иш-Мухаммед Давлетбаев был самым известным человеком Башкирии, которого знали в Москве, Бахчисарае, Стамбуле и в ставке калмыцких правителей. «Степной самодержец» Аюка-хан, создавший мощное Калмыцкое ханство и полагавший себя сюзереном окружающих его тюркских и горских народов, в 1704 году обратился к османскому султану с просьбой о покровительстве. Совершить дипломатическую миссию в Стамбул он попросил Иш-Мухаммед-тархана: «Для изъявления августейшему стремени истинности этих слов и нашей искренности мы направили из своих слуг в чине посольства к Порогу миродержавия главу мусульман нашей страны, нашего приближенного и доверенного [человека] — Иш-Мухаммед-агу…» В том же году визирь ответил Аюке: «Ваша грамота о подчинении, направленная прибежищу султанов мира и пристанищу хаканов эпохи высочайшему Порогу миродержавия посредством образца подобных и равных [себе] из предводителей мусульман Вашей страны, Вашего посла Иш-Мухаммед-аги, а также направленное нам Ваше письмо прибыли, после чего мы ознакомились с его содержанием…»

В указанном году в Башкирии началось новое восстание, которое возглавил тархан Бурзянской волости Алдар Исекеев, взявший курс на отделение от России и образование башкирского ханства по примеру калмыцкой державы. Башкирское восстание 1704—1711 годов или «Алдаровщина» было самым успешным политическим движением. Однако своих целей — образования башкирского ханства — оно все же не достигло. Так или иначе, эпоха доминирования кыпчакских тарханов — Акбулата Сулейманова, Иш-Мухаммеда Давлетбаева и других — ушла в прошлое. Их миссия заключалась в отражении калмыцкой экспансии XVII века, и они достойно выполнили ее, ответив на вызов, брошенный историей.

Окончание следует