Казань и Гражданская война: кровавые похождения террориста-оборотня Бориса Савинкова
К 100-летию Гражданской войны: как Борис Савинков боролся с царским режимом, а затем с большевистским
Сто лет назад в России шла Гражданская война. Жестокие схватки между красными и белыми происходили в Казани и окрестностях города. Журналист и краевед Артем Субботкин в авторской колонке, написанной для «Реального времени», рассказывает о пребывании в наших краях известного террориста Бориса Савинкова, который и здесь «нашел» себя.
Среди одиозных исторических личностей, отметившихся своим пребыванием на казанской земле в годы гражданской смуты, этого человека хотелось бы выделить особо. Борис Савинков. Человек, имя которого еще до революции внушало суеверный ужас сотрудникам царской охранки и которого все жандармы Российской империи по праву считали террористом номер один. Судьба этого «гения террора» удивительна и противоречива. Как и та метаморфоза, которая произошла с ним после Октябрьского переворота, в одночасье превратившего непримиримого борца с царизмом в злейшего врага советской власти.
До Октября и после
Еще задолго до революции Савинков снискал репутацию ярого борца с самодержавием, одного из самых радикальных членов партии социал-революционеров (больше известных нам как эсеры), руководителя боевой группы, которая прославилась рядом громких покушений на крупных царских чиновников и членов императорской фамилии. В их числе — погибшие от эсеровских бомб царский министр внутренних дел Плеве и столичный генерал-губернатор Великий князь Сергей Александрович. Именно Савинкову принадлежит дерзкий план покушения на Николая II, и лишь донос провокатора Азефа предотвратил очередной теракт. А потом были арест и смертный приговор, который вынес Савинкову царский суд. И удачный побег из камеры смертников, иммиграция и жизнь за границей, где Савинков пробует себя на литературной ниве.
Полная нервного напряжения жизнь террориста отложила отпечаток на его психику. Как свидетельствовал русский писатель А. Куприн, встречавший Савинкова во Франции в Ницце, тот уверял его: «Верьте мне, заряженный пистолет у вас в кармане всегда понуждает вас выстрелить». Все это говорит о том, что нравственный Рубикон этот человек уже давно переступил, и в борьбе за свои убеждения не остановится перед новыми жертвами.
И неизвестно, как сложилась бы судьба этого «артиста авантюры», как именовал его А. Луначарский, если бы не отречение от престола Николая II. После победы февральской революции Савинков — на вершине власти. Он входит в состав Временного правительства Керенского. На посту помощника военного министра он требует от солдат продолжения войны с немцами до окончательной победы. И лишь захватившие в октябре 1917 года власть большевики бросают его в стан врагов революции.
За родину и свободу
Впрочем, большевистский переворот не признал не только Савинков. Раскол произошел и в партии эсеров. После заключения позорного с их точки зрения Брестского мира с немцами, часть эсеров объявляет большевикам настоящую войну, действуя уже хорошо освоенными ими методами индивидуального террора. Покушения на большевистских лидеров и сотрудников ЧК следуют одно за другим. Хотя сам Савинков понимает: время единичных терактов, похоже, прошло. И создает в те горячие дни свой «Союз защиты Родины и Свободы» — мощную, глубоко законспирированную организацию, численностью более 5 тысяч человек, имевшую свои отделения в 34 городах бывшей империи, в том числе и в Казани. В распоряжении заговорщиков находились крупные денежные суммы, а также склады с оружием и боеприпасами.
Восемнадцатый год стал, по словам самого Бориса Викторовича, самым невероятным годом в истории России. Вспыхнувший вооруженный мятеж эсеров в Москве, Ярославле и Рыбинске большевикам удалось подавить, уничтожив ряд его видных организаторов. Самому же Савинкову, благодаря его блестящему таланту перевоплощения и конспирации, удалось скрыться от столичных чекистов, хотя, казалось бы, жизнь его висела на волоске. При проверке документов его задержали чекисты, но с хладнокровием настоящего оборотня террорист предъявляет им поддельный мандат сотрудника московской ВЧК. И требует при этом, чтобы ему оказали содействие в поиске злейшего врага Советской власти Бориса Савинкова! Получив от «товарищей» лошадь и провожатого, этот поистине «артист авантюры» благополучно добрался до Казани, которую к тому времени уже захватили белогвардейцы Каппеля.
Под знамена белого движения
В Казани Савинков оказался не один. Сюда же прибыли уцелевшие после разгрома члены центрального штаба его «Союза» — генерал Рычков и полковник Перхуров. Все они, как и Савинков, предложили свои услуги вчерашним врагам — монархисту Каппелю и белочехам, встав под их знамена.
На первый взгляд, картина странная. Но если посмотреть на то, что происходило тогда в России в целом, да и в Казани в частности, нетрудно догадаться, какие политические страсти кипели на территории бывшей империи. Множество самых разнообразных партий — и у каждой своя программа, свой лидер, свои непомерные амбиции. В той же Казани, помимо савиновского Союза, действовали и другие политические силы: кадеты, меньшевики, монархисты из числа бывших офицеров. Только накануне захвата Казани белыми, местной ЧК удалось раскрыть несколько групп контрреволюционеров и арестовать ряд его участников. Не дремали и представители местных национальных сил и движений, которые еще в феврале 1918 года пытались захватить в Казани власть и создать так называемую Забулачную республику.
Несмотря на разные интересы и программы, всех их объединяла ненависть к большевикам, которых они считали узурпаторами, незаконно дорвавшимися до власти. Вот почему сошлись пути таких, казалось бы, абсолютно непримиримых врагов — монархиста Каппеля и социал-революционера Савинкова.
Так что в Казани Борис Викторович действительно нашел себя в прямом и в переносном смысле, окончательно перейдя в стан непримиримого борца с советской властью.
Лично расстреливал из пулемета системы Виккерса…
Надо отдать должное Савинкову — он всегда оставался человеком действия и не сидел, сложа руки в самые ответственные моменты. Пожалуй, как никто другой, он хорошо понимал, что сейчас, когда Казань оказалась в руках белых, дальнейшее промедление смерти подобно, что надо во что бы то ни стало продолжать наступление с целью захвата железнодорожного моста у Свияжска. Здесь красные, оправившись после ряда поражений и потери Казани, готовили контрнаступление. Именно сюда в те горячие дни прибыл на бронепоезде председатель РВС Лев Троцкий, к которому Савинков испытывал едва ли не патологическую ненависть.
Совместно с Каппелем и Фортунатовым Савинков разрабатывает план рейда на Свияжск. Мало того, он лично участвует в боевой операции. В то туманное утро 29 августа 1918 года, когда белогвардейский отряд Каппеля прорвался в тыл красных у станции Ширданы, сам Савинков в составе конного эскадрона стоял в засаде, укрывшись в лесу недалеко от Казани, у разъезда Обсерватории. Перед ним стояла задача навязать бой левобережной группировке красных, чтобы отвлечь их силы от каппелевцев, рвущихся к Свияжску. Вскоре к разъезду подошел блиндированный состав с красноармейцами. Высыпавшие из вагонов красные бойцы не придумали ничего лучше, как затеять митинг прямо под стволами пулеметов белых, которые наблюдали за ними в бинокли, укрывшись за соснами.
Революционная «дисциплина», а точнее полнейшее отсутствие таковой, стали причинами трагедии — красные даже не потрудились выставить дозоры. За что и поплатились сполна: незаметно окружив митингующих, белые открыли по ним внезапный кинжальный пулеметный огонь. Савинков, приникнув к «виккерсу», лично расстреливал мечущихся красноармейцев. Через несколько минут все было кончено — поляна возле станции покрылась телами убитых, а остатки красного полка, беспорядочно отстреливаясь, отступили в сторону Паратска.
Такое забыть нельзя
Обо всем этом Савинков расскажет много позже, во время суда над ним в 1924 году, припомнив все кровавые подробности той страшной драмы. Вплоть до памятного эпизода: после расстрела красноармейцев у Обсерватории, когда Савинкова, по его же словам, охватил страшный озноб и, чтобы согреться, ему пришлось накинуть на себя окровавленную шинель, снятую с убитого красноармейца.…
А год спустя (в 1925 году) Савинков найдет и свою смерть. По официальной версии он выбросится из окна кабинета следователя Лубянской тюрьмы. Существует и другая версия, согласно которой выброситься из окна ему «помогли» товарищи-чекисты. Об этом в частности писал А. Солженицын. Автор «Архипелага ГУЛАГ» утверждал это, ссылаясь на предсмертный рассказ бывшего чекиста-латыша Артура Штрюбеля, умиравшего в лагерном лазарете. Тот рассказывал, что был в числе пятерых сослуживцев, выбросивших Савинкова с пятого этажа на камни тюремного двора.…
Как бы там ни было, трагическая гибель Бориса Савинкова — закономерный финал, который ожидает почти каждого, кто взял на себя право вершить суд над судьбами людей, забыв при этом старую истину: «Кто поднял меч, тот от меча и погибнет».