«Свидетели сообщали, что Казанская икона не уничтожена, а попала в руки Шамовой»
В петербургском архиве хранится целая папка с документами, которые свидетельствуют о возможных заказчиках похищения иконы
В ночь с 28 на 29 июня 1904 года была похищена почитаемая всем православным миром Казанская икона Божией Матери. Следствие выяснило, что преступление совершил вместе с подельниками опытный вор, известный под именами Федор Чайкин или Варфоломей Стоян. О судьбе главной православной святыни Казани Чайкин-Стоян сообщил, что сжег икону в печи. Святотатца приговорили к 12 годам каторги, и в 1916 году он умер в Шлиссельбургской крепости. Однако с самого начала люди не доверяли официальной версии. Казанские городские легенды, бытующие до наших дней, утверждают, что заказчиками похищения были купцы-старообрядцы Шамовы.
Неожиданно в Российском государственном историческом архиве в Санкт-Петербурге обнаружились документы, которые свидетельствуют в пользу «шамовской» версии похищения. Это протоколы допросов, которые вел в Казани легендарный российский сыщик Аркадий Францевич Кошко (1867—1928). Новые документы открыл главный специалист отдела информации и научного использования РГИА Никита Крылов. Недавно он рассказал о своих находках в Казани на заседании попечительского совета фонда «Возрождение». В интервью «Реальному времени» Крылов поделился подробностями открытия и своими гипотезами.
Папка начальника Московской сыскной полиции странным образом нашлась в петербургском архиве
— Результаты расследования о похищении казанской иконы известны достаточно хорошо. Почему нет доверия официальной версии, что Чайкин-Стоян и его подельники сожгли образ?
— Был даже издан сборник, где следствие подробно документировано. Но неоднозначный итог расследования подвел на процессе прокурор, который, проанализировав все версии, которые выдвигал Стоян тем не менее подытожил свои доводы таким образом, что где находится сейчас икона, мы сказать не можем.
После окончания следствия поиски продолжались частным образом — официально и неофициально. Был ротмистр Николаев, который ездил в Уфу, стараясь войти в доверие к тамошним старообрядцам. Были больше подозрения, что в деле замешаны казанские власти. Были и другие эпизоды. Но самый интересный и малоизвестный сюжет обнаружен у нас в архиве (Российский государственный исторический архив, — прим. ред.). В фонде Министерства юстиции каким-то непонятным образом оказались протоколы допросов, которые производил Аркадий Францевич Кошко, начальник Московской сыскной полиции — знаменитый сыщик, которого называли «русский Шерлок Холмс». В эмиграции во Франции он написал очень интересные воспоминания. К сожалению, об интересующем нас деле ничего не писал. Вероятно, потому что закончилось оно безрезультатно.
В принципе, он не должен был этим делом заниматься, потому что Казань находилась за пределами его региона. Однако в 1909 году Кошко сначала посылает двух своих агентов, Евдокимова и Буржинского, которые начинают следственные действия в Казани инкогнито даже от местных властей. Более того, тогдашний начальник департамента полиции Белецкий дезинформирует местные полицейские власти, сообщая, что следствие закончено, чтобы соблюсти инкогнито.
В 1909 году допросы тайно проводились в номерах «Франция», где сейчас находится отель «Джузеппе»
— То есть решение о посылке «русского Шерлока Холмса» в Казань было принято наверху?
— О том, как и кем было принято это решение нам ничего неизвестно. В документах, которые есть в Москве в ГАРФ (Государственный архив Российской Федерации, — прим. ред.), тоже никак не отражено, почему в Казань был делегирован Кошко. Почему эти протоколы оказались у нас в Санкт-Петербурге, тоже неизвестно. Аркадий Францевич приехал в Казань вслед за своими агентами инкогнито. Поселившись в номерах «Франция» (ныне отель «Джузеппе» на Кремлевской, — прим. ред.), он несколько дней допрашивал свидетелей по делу о похищении иконы.
Свидетели, практически в один голос, сообщали, что Казанская икона не уничтожена, а попала в руки Аграфены Шамовой — вдовы купца Шамова, которая была заказчицей преступления. В деле замешан полицмейстер, которому Шамова подарила роскошный выезд рысаков. Еще в деле была замешана игуменья Казанского Богородицкого монастыря Маргарита (Максорова). В некоторых показаниях говорили даже, что видели икону в моленной Шамовой.
Допросы проходили несколько дней, но потом внезапно прекратились. Не проводилось никаких обысков. Очевидно, что собранных улик оказалось недостаточно, чтобы назначить обыск. А самое главное, как я понял из последнего протокола, была нарушена конспирация. Явился последний свидетель, который прямо заявил, что слышал о том, что происходят допросы и пришел давать показания. Если частное лицо обо всем прослышало, значит, произошла утечка, и теперь похитители, если икона у них, спрячут ее так, что никакие обыски не помогут.
— Что было после того, как о расследовании стало известно?
— Кошко покинул Казань, а после него следствие пошло по ложному пути, о чем писал ваш казанский историк Леонид Девятых. Жандармский подполковник Прогнаевский расследовал версии, которые ему с одной стороны подбросил печально известный Илиодор Труфанов (иеромонах-расстрига из окружения Распутина, — прим. ред.), а с другой стороны арестант по фамилии Блинов. Замечу, что Белецкий, отправивший в Казань Кошко, не доверял начальнику казанских жандармов Калинину, который курировал это расследование.
Еще удивительно, что монахиня Варвара (Клесова), которая более всего настаивала на версии о причастности Шамовой и которой игуменья Маргарита запрещала заниматься поисками, в 1910 году была назначена игуменьей Казанского Богородицкого монастыря. А игуменья Маргарита ушла на покой, но в документах не показано, куда именно ушла. Это довольно редкий случай, потому что если настоятель или настоятельница уходит, то Синод решает вопрос о дальнейшем устройстве человека в каком-нибудь монастыре. Здесь ничего этого не было, Маргарита ушла в никуда, и можно предположить, что в дальнейшем жила как частное лицо. Если справедливы подозрения в ее адрес, то она могла проживать на те средства, которые получила от Шамовой.
В 1916 году Казанская икона могла находиться в Курске
— В отношении игуменьи Маргариты были подозрения. Ее управление монастырем закончилось отставкой. Почему же в ее отношении не было никаких следственных действий?
— Формальных улик никаких не было. По тогдашним нормам юриспруденции дотошно относились к доказательности, а не так как сейчас. Поэтому просто так оскорбить человека, назначить у него обыск или возбудить уголовное дело было непросто. Если бы дело дошло до суда, присяжные не стали бы его рассматривать на шатких основаниях. Требовались очень серьезные доводы и аргументы.
По Шамовой тоже ничего не было найдено, и ее даже наградили званием почетной гражданки за полмиллиона рублей, которые она выделила на больницу. Сам Николай II подписал указ по представлению Столыпина. Хотя постройку больницы начал еще ее муж.
— Кстати, имя Якова Филипповича Шамова где-нибудь фигурирует в протоколах Кошко?
— Нет. Где-то только упомянуто, что Аграфена Хрисанфовна его вдова. Речь идет именно о ней и вообще о старообрядцах. Якобы эту икону она не только держала у себя, но и выносила для освящения моленных по городу Казани. Причем даже для старообрядцев других толков, несмотря на их распри и противоречия.
После Кошко дело о причастности Шамовой повисло в воздухе. Но игуменья Варвара продолжала поиски на свой страх и риск. Известно, что в 1916 году она поехала в Курск. Тогда же в Синод обращался один из депутатов Государственной думы, который запрашивал у Санкт-Петербургского митрополита Питирима (Окнова), правда ли Варвара ездила на поиски иконы, но тот отвечал, что ничего не знает. В то же самое время в Иркутск был назначен новый архиепископ Иоанн (Смирнов). Перед отправкой в Сибирь он просил Синод разрешить ему отпуск на полтора месяца для поисков иконы. Известно, что он тоже был в Курске. То есть в какие-то следы вели в Курск, но дальше никаких сведений нет. А потом революция прекратила поиски. И может сейчас не стоит об этом говорить, бросая тень на тех людей, чья вина не доказана.
До Шамовой иконой интересовался Савва Мамонтов
— Кроме свидетельских показаний о Шамовых и городских легенд об их причастности, которые до сих пор живут в Казани, известны ли вам свидетельства заинтересованности старообрядцев в возвращении Казанской иконы?
— Это же очевидно и общеизвестно, что богатые старообрядцы стремились скупать все дониконовские иконы и очень дорожили ими. Судя по имеющимся данным, до Шамовой в истории Казанской иконы поучаствовал известный купец Савва Мамонтов. Он якобы посылал двух племянниц к игуменьи Серафиме (Воскресенской) и от имени старообрядки Морозовой предлагал большие деньги за икону. Серафима категорически отказалась. А будущая игуменья Маргарита, служившая ближайшей помощницей Серафимы, по показаниям свидетелей, якобы очень жалела, что не взяли деньги.
Кучер Арефьев показывал, что его сестра, будучи старообрядкой, видела Казанскую икону после похищения. Арефьев просил показать икону. Поскольку сам он перешел в православие, сестра поставила условие, чтобы он покаялся и выдержал пост. Но ничего не получилось. Еще он говорил, что икона якобы хранится в доме Шамовой на втором этаже в правом углу моленной рядом с иконой Николая Чудотворца. На день икона убиралась за большие иконы, а вечером во время молебна ставилась на приготовленное место.
Полицейскому агенту Николаеву старообрядцы обещали показать икону, но потом его инкогнито было раскрыто. Якобы даже кто-то показал старообрядцам его фотографию.
Монахиня Варвара дала точное описание подлинника Казанской иконы без оклада
— Есть ли признаки, что была связь между гипотетическими организаторами и доказанным исполнителем похищения Чайкиным-Стояном?
— В официальных материалах следствия тоже встречаются опровержения основной версии, что Чайкин сжег икону. Есть данные, что Чайкин встречался с Шамовой, а когда бывал в казанском монастыре, его принимала Маргарита.
— Мотивация Аграфены Шамовой — вернуть святыню своим единоверцам. Чайкин-Стоян — вор-рецидивист, и с ним тоже все ясно. А какова возможная мотивация игуменьи Маргариты?
— Деньги конечно.
— Но ведь она рисковала очень многим ради этих гипотетических денег?
— Если это действительно так, то она осталась при своем интересе. Говоря обо всем этом, я прекрасно понимаю, что возможно мы бросаем тень на вполне достойных людей. Обвинения никем не предъявлены и не доказаны. Это могли быть показания людей, фанатично поверивших в определенную идею. Такие люди могут много чего наговорить. Аркадий Францевич Кошко протоколировал, но это не означает, что он относился к этим сведениям с абсолютным доверием. Информация нуждалась в проверке, но проверка сорвалась.
Когда я впервые рассказал об этих данных в 2011 году на конференции в честь 200-летия Казанского собора в Санкт-Петербурге, я делал это не ради того, чтобы утвердить шамовскую версию похищения. Сейчас в этом нет никакого смысла. Меня заинтересовало, что монахиня Варвара на допросе у Кошко сделала очень подробное описание подлинника Казанской иконы. Варвара была последняя, кто видел подлинник без оклада, когда обшивала образ бархатом. Словесное описание повреждений на иконе очень важно, поскольку никаких изображений Казанской без оклада не сохранилось. Левый угол отбит и виден белый левкас (грунт иконописцы, которым покрывают доски, — прим. ред.). Царапины на шее и на лбу. Толщина точно указана — полвершка. Выдающиеся шпонки и какие-то буквы, которые она не разобрала на обороте липовой доски. Все признаки достаточно надежные. Это очень важно, потому что, если икона не уничтожена и каким-то чудом будет явлена, по этим признакам можно будет идентифицировать ее.
Кроме потенциальных заказчиков похищения удалось уточнить место обретения иконы
— Что собой представляет дело, в котором собраны протоколы допросов Кошко?
— Это небольшое, довольно тонкое дело, в котором подшиты машинописные протоколы, безо всяких разъяснений и сопутствующих документов. В принципе, такого быть не должно. Как правило, дело начинается с письма, затем должна быть некая реакция на инициирующий документ и затем все входящие и исходящие. В этом случае ничего такого нет. Видимо кто-то хотел ввести министра юстиции в курс дела, но непонятно когда были присланы протоколы и для какого именно министра.
— Вы первооткрыватель этих документов или до вас кто-то с ними работал?
— Никто и никогда об этом не писал, так что можно сказать что я.
— Как вы вышли на это дело и вообще на историю Казанской иконы и Казанского Богородицкого монастыря?
— Это давняя история. Был запрос в наш архив по казанскому монастырю. Я начал собирать документы и постепенно вышел за рамки запроса. Наряду с версией о заказчиках похищения иконы удалось найти информацию, уточняющую место обретения иконы, что вызывало интерес во время моего выступления в фонде «Возрождение».
В рукописном отделе Российской национальной библиотеки мне попалась рукопись «О великом и страшном чудеси из сказания явления Владычицы нашея Богородицы и Приснодевы Марии». Когда я пытался сличать ее с гермогеновым «Сказанием» о явлении иконы, мне показалось, что найденная рукопись могла быть старше «Сказания» и составлена до 1595 года. Не хочу настаивать, поскольку это дело специалистов, занимающихся древнерусской книжностью. Но в этой рукописи точно указано место обретения Казанской иконы: «архиепископ же повеле взяти священнику пречудный образи нести во храм великого Николы Чудотворца глаголемого Тульского. Близ бо места того храм той яко девять сажень».
Эти 9 сажень меня сразу насторожили. Когда я измерил расстояние от храма Николы Тульского на плане Кафтырева (план Казани второй половины XVIII века — прим. ред.), получалось что это далеко от собора. Конечно, деревянный храм, существовавший в 1579 году, мог находиться не совсем на том месте. Во время моего приезда в Казань мне рассказали, что археологи нашли остатки древнего храма Николы Тульского, и он действительно был ближе к собору. Если так, то дело упрощается. Можно попробовать отмерить 9 саженей от остатков храма и с точностью установить место пепелища, где была найдена икона.
— Какой отклик получили ваши открытия в Казани?
— Когда в 2012 году я опубликовал статью по протоколам Кошко, я рассчитывал что она станет известна в Казани и спровоцирует здесь научную дискуссию. Пусть мои предположения покажутся недостаточно обоснованными, но в споре может родиться истина. Судя по всему, на тот момент статья осталась неизвестной. На минувших выходных я впервые в жизни побывал в Казани и решил во второй раз заговорить об всем этом. В конце концов такие вопросы должны решать местные историки, а не я за тридевять земель. Если мои выводы опровергнут — не страшно. Если подтвердят, значит, мы все станем ближе к пониманию истории Казанской иконы.