Казанские «головы»: строители богаделен и мостов, коммунальщики и сластолюбцы

Сказать, что история казанского городского самоуправления — вещь захватывающая, будет большим преувеличением. Но мы погрешим против истины, если скажем, что история нашей Городской думы тосклива, как реклама стирального порошка. История эта интересна, а при внимательном чтении еще и поучительна. Формат колонки исключает серьезное рассмотрение этой истории. Поэтому мы не станем писать о формах городского самоуправления, их изменениях и о правилах выборов городских голов: о том существует обширная литература, два очень добротных исследования есть и об истории Казанской городской думы. Но этот же формат вполне годится для рассказа о нескольких примечательных людях, стоявших во главе нашего города в разное время.

Анисим Кириллович Месетников

«Его Высокостепенству Господину Градскому Главе, Потомственному Почетному Гражданину, имеющему три золотых медали за усердие и одну серебряную и Высочайше пожалованный от Двора Нарядный кафтан Онисиму Корилловичу Месетникову усерднейше посвящает Сочинитель», — эти слова мы видим во втором издании знаменитого труда М. Рыбушкина «Краткая история города Казани». Итак, с Анисима (Онисима) Кирилловича Месетникова и начнем.

Родом будущий обладатель «Нарядного кафтана» был из пригородного Борискова, что у Верхнего Кабана, исповедания был старообрядческого. Год рождения указывается с некоторыми расхождениями: 1789 или 1791. Николай Яковлевич Агафонов, классик казанского краеведения, сообщает, что поначалу молодой Анисим был мальчиком, а затем и приказчиком у своего дальнего родственника казанского купца Серебрякова. «Когда другие приказчики в хомутинном ряду занимались игрою, я торгую, продам то хомут, то целую сбрую. Торгуя таким образом, я составил капитал и отошел от Серебрякова», — передает Н.Я. Агафонов слова Анисима Кирилловича.

Шло время. Будущий городской голова становится «комиссионером карточной продажи» на Востоке России. Тут необходимо пояснение. Правительство, будучи не в силах (а иногда и не очень желая) искоренить порок, решило поставить его на службу благотворительности. Изготовление и клеймение игральных карт стало монополией государства, и доход от торговли картами шел в пользу ведомства императрицы Марии, учреждения, ведавшего благотворительными заведениями. Долгое время существовала откупная система продажи карт: откупщик платил определенную сумму в казну, и никто, кроме него, не мог на данной территории торговать картами. Анисим Кириллович обращал полученную от своего комиссионерства прибыль на благотворительные цели, хотя его к тому никто не обязывал. Его репутация сильно укрепилась в драматическое время эпидемии холеры осенью 1830 года.

Дадим слово прибавлениям к «Казанскому вестнику», сообщающим, что министр внутренних дел генерал-адъютант граф А.А. Закревский «объявляет, что при появлении в некоторых губерниях эпидемической болезни холеры многие благонамеренные люди, движимые чувствами сострадания к бедствиям ближнего, явили похвальный пример человеколюбия и бескорыстия, а именно, в городе Казани: а) купцы 3-й гильдии Онисим Месетников, Александр Серебреников и Никифор Урванцев; б) Татарского общества Голова 1-й гильдии купец Гобайдула Юнусов обще с купцами 1-й гильдии Баширом Аитовым и 2-й гильдии Юсупом Рисаевым, устроили три временные больницы для помещения в оных пораженных холерою, без ограничения числа больных; и как содержание пользующихся, так и снабжение всеми потребностями и медикаментами приняли на свой счет. Сверх сего как сии же казанские купцы, так и другие с ними, для продовольствия бедных людей во время эпидемии, для призрения оставшихся сирот, для отпуска на оцепление города нижним воинским чинам мясной и винной порции, и на проч., относящиеся к сему издержки, пожертвовали 29 тысяч рублей».

Впереди будет постройка дома для Ложкинской богадельни, деятельная помощь приютам, звание коммерции советника, причисление к первогильдейному купечеству. Впереди будет избрание городским головой, создание Городского общественного банка и директорство в нем и, наконец, вторичное избрание городским головой. С этого поста Анисим Кириллович Месетников и ушел в мир иной 7 февраля 1858 года. Погребли его на старообрядческом Часовенном кладбище (часть Арского кладбища): это все, что известно о его не сохранившейся могиле.

Зато хорошо известен дом Месетникова. Это дом 11 по Кремлевской, где в ночь на 30 января 2011 года сгорел паб «Лепрекон». В этом доме в начале сороковых годов 19-го века жил Иван Семенович Чернов, составитель первого «Указателя города Казани», открывшего череду адресно-справочных книг нашего города. Одна из первых и лучших частных провинциальных газет России — «Камско-Волжская газета» — до 26-го номера издавалась тоже в этом доме. Здесь же располагалась и лучшая в то время частная библиотека И.А. Шидловского. Великолепный книжный магазин чебоксарского куца З.П.Рязанова, торговавший и книжным антиквариатом, также располагался в этом здании. Сказанное позволяет отнести дом Месетникова к числу подлинных «культурных гнезд» Казани. Но не только духовную, но и телесную пищу можно было найти здесь. Имеется в виду ресторан «Китай» — заведение сугубо «семейное», с прочной репутацией, не позволявшей ему даже в нелегкие времена опускаться до сомнительных представлений.

Эраст Петрович Янишевский

Времена меняются, и вот уже не купец, а университетский профессор избран городским головой. Им стал известный математик, ученик Н.И. Лобачевского Эраст Петрович Янишевский. Его десятилетняя каденция (1872-1881) поистине стала временем преобразования городского хозяйства: в Казани появились водопровод, газовое освещение, конно-железная дорога. Несколько слов о каждом предприятии.

Казань никогда не отличалась хорошим водоснабжением. От Волги ее отделяло значительное расстояние. Сведения же о необыкновенной мягкости и приятности воды с большим основанием можно считать полулегендарными, да и относились они, в основном, к воде из Кабана, отнюдь не входившего в то далекое время в черту города. Казанка, Булак и колодцы — вот откуда черпала воду старая Казань, и все эти источники оставляли желать много лучшего.

Было составлено несколько проектов снабжения города водой, некоторые из них имели фантастические для того времени черты. Например, первый проект водопровода относится к самому началу XIX века: тогда предполагалось воду из Булака качать в крепость, в арсенал (территория нынешнего Кремля), а часть ее направлять на фонтаны в нижней части города. После долгих перипетий в мае 1872 года был заключен контракт с коммерции советником П.И. Губониным (проект инж. Попова), а уже 24 октября 1874 года вода Пановских ключей пришла в Казань.

Полтора месяца спустя, 12 декабря 1874 года город получил светильный газ из новопостроенного на третьей версте Оренбургского тракта газового завода (сейчас о нем напоминает лишь название улицы — Газовая — да чудом сохранившийся дом заводской лаборатории).

Не прошло и года, а в Казани уже была построена конно-железная дорога, имевшая при открытии две линии и 12 вагонов вместимостью до 40 человек — так было положено начало казанскому трамваю. Вопреки расхожему выражению, природа не отдохнула на детях выдающегося ученого и толкового администратора. Каждый из его сыновей — Михаил, Алексей и Дмитрий — стали авторитетными специалистами в своих отраслях.

Александр Александрович Лебедев

Стоит вспомнить еще об одном городском голове. Александр Александрович Лебедев известен всем казанцам по красивому Лебедевскому мосту через Булак, а некоторым и по своей жене Ольге Сергеевне (рожденной Барщовой), полиглоту, переводчице, востоковеду и вообще женщине с незаурядной биографией.

Но сначала о Лебедевском мосте. Булак — не ахти какая водная преграда. Мосты на нем были деревянными, простейших конструктивных схем, а стало быть, дешевы и недолговечны. Потому и не удивительно, что в конце 1900 года городская дума в росписи расходов на предстоящий год предусмотрела 8 тыс. рублей на строительство сразу трех деревянных мостов через протоку.

А через год грянул гром: на одном из думских собраний выяснилось, что городской голова А.Лебедев направил все деньги не на деревянные мосты. Он самовольно начал строительство бетонного. Уже были готовы фундаменты, росли опоры. На все это ушло 10 тыс. рублей, хотя работы только-только начались. Дебаты в думе по такому скандальному поводу были бурными. Одни решительно осуждали самоуправство головы, другие не менее решительно одобряли.

И все же думцы вынесли вполне естественный для них приговор: считать выделенные ранее 8 тыс. неоприходованным остатком бюджета. А попросту говоря, присвоенными головой. Тогда Лебедев, очертя голову, заявил, что достроит-таки каменный мост через Булак. Пусть даже за свой счет. Такой демарш потряс воображение думцев. Вслед за ними хохотнули, было, газеты, но быстро умолкли. А Лебедев тем временем уже усиленно искал подрядчиков, способных реализовать его замысел.

Первоначальный проект, выполненный «претендентом на инженерное звание» Войткевичем, оказался слишком сложным и несовершенным. К тому же бетон в то время был абсолютно новым для городских строителей материалом. Коломенский паровозостроительный завод, правда, брался изготовить металлический мост, но выговаривал слишком много выгодных для себя условий, да и цену назначил непомерно высокую. Поиски подрядчика затянулись до 1905 года… В Нацархиве РТ сохранился проект моста, на котором А. Лебедев остановил свой выбор.

Его разработал губернский инженер Лев Казимирович Хрщонович, уже подаривший городу к тому времени лютеранскую церковь св. Екатерины, Алафузовский театр, Бактериологический институт и Александринский приют. Мост через Булак Лев Казимирович решил в стиле подобных сооружений Древнего Рима, да и материалы использовал практически те же. На этой постройке сказались свойственные Хрщоновичу точность замысла и аккуратность работы. Свод моста выполнен с соблюдением всех требований гидравлики и прочности, да и просто красив.

В мае 1907 года Л.К. Хрщонович скончался, и постройку наспех заканчивали другие. Но как бы там ни было, а 20 сентября 1907 года (по новому стилю) состоялись испытания моста. Сразу же после открытия моста пришлось укреплять перила, благоустраивать мостовую. Но это были уже мелочи. Поверженная городская дума благодарила своего уже бывшего голову, газеты расточали похвалы в его адрес. И по заслугам: мост до сих пор служит казанцам.

Стоит отметить, что сведения о Лебедевском мосте почерпнуты из заметки «Патриарх казанских мостов», написанной в «Советской Татарии» еще в 1987 году моим дорогим покойным приятелем Борисом Григорьевичем Еруновым, известным специалистом-мостостроителем.

Сергей Андреевич Бекетов

В заключение коротко еще об одном городском голове. Расскажем о том, кто развлекался с молоденькими гимназистками в номерах «Франция», в том доме, где сейчас гостиница «Джузеппе».

Это были вовсе не остановившиеся в гостинице похотливые заезжие гастролеры. Совсем нет. Во-первых, это был сам хозяин гостиницы Константин Аркадьевич Осипов — местный богач и очень важная персона — «заступающий место городского головы». Завсегдатаем «номеров» был и Сергей Андреевич Бекетов. Его послужной список можно видеть в изданной Национальным архивом и, разумеется, посвященной 1000-летию Казани книге «Достойны памяти потомков».

С.А. Бекетов возглавлял наш город в течение более чем десятка лет, и уже примерно с 1905 года о его страсти к девочкам знал город. Вот как ехидничал «Волжский листок», когда С.А. Бекетова предложили избрать в Государственный Совет от казанского дворянства: «Бывают курьезы в Казани…, но выборы казанским дворянством в Государственный Совет Бекетова — это уже более чем курьез. Г-н Бекетов, большой знаток в женщинах, особенно живущих личным трудом… но Государственный Совет? Что будет делать там г-н Бекетов? Вот если бы нужно было выбрать кого-нибудь в комиссию, ну хотя бы по призрению детей, покинутых родителями, тогда, конечно, лучшего выбора казанское дворянство сделать бы и не могло».

Высокое положение защищало сластолюбцев из «Франции». «Родственники несчастных девочек боялись возбуждать дело, зная, что им придется иметь дело с членом управы К.А. Осиповым, бывшим городским головою С.А. Бекетовым и рядом других влиятельных лиц», — писал в апреле 1914 года «Голос Москвы».

Но раз Сергея Александровича включили в сборник «Достойны памяти потомков», то грех было бы его не вспомнить. Мы и вспомнили.