«Потомки Салавата отступать не умеют!»: как жил и погиб командир Башкирской кавдивизии

В Республике Башкортостан стартовала очередная кампания по сбору подписей за присвоение генералу Шаймуратову посмертного звания Героя России (в советское время — Героя Советского Союза). Подобных обращений к компетентным инстанциям было несколько: в 40-е и 50-е годы прошлого столетия, когда об этом ходатайствовали воины легендарной 112-й Башкирской кавалерийской дивизии. В нулевые и 10-е годы нынешнего века инициаторами обращений была уже, как правило, общественность республики. Нынешняя акция является лишь продолжением этой печальной традиции, сложившейся как следствие канцелярского бездушия ответственных лиц, до сих пор в своей практике руководствующихся установками эпохи сталинизма.

Социальное и национальное происхождение

Для большинства граждан Башкортостана Шаймуратов является национальным героем новейшего времени вне зависимости от его этнического происхождения. Но поскольку вопрос относительно его национальной принадлежности часто становится объектом различных спекуляций, нелишне осветить его, опираясь на имеющиеся архивные документы.

Согласно официальной биографии, Минигали Мингазович (Мингажеддинович) Шаймуратов родился 15 августа 1899 года в ауле Биштэкэ (пять баранов), ныне это село Шаймуратово Кармаскалинского района Республики Башкортостан. Хотя в его метрике, составленной при рождении приходским имамом Оренбургского духовного магометанского собрания (ОДМС), написано: «Минигалим (правильно Минигали) родился 15 марта [1899 года]. Отец — Минхаж ад-Дин, сын Фахрислама — башкир из мишарей (мишәрдән башҡорт). Мать — Биби́-Таифá, дочь Мухаммед-Гирея — башкирка из тептярей (типтәрдән башҡорт)».

Деревня Биштэкэ была основана мишарями в 1755 году. Они поселились в качестве припущенников (арендаторов) на вотчинной земле башкир родового объединения Минг (Минская волость). Мать будущего генерала происходила из числа сословных тептярей башкирского происхождения, селения которых в большом числе располагаются в данном регионе, о чем говорят многие документы. Вот один из них: «Уфимского уезду Ногайской дороги Минской волости башкирской природы окладные тептяри Мустай Иликеев, Биткул Эмбулатов с товарищи к поданию надлежит в правительствующий сенат февраля дня 1734 году челобитчики тамги свои приложили». Анализ метрических книг ОДМС показывает, что тептяре башкирского происхождения указывали себя как «башкиры из тептярей», а тептяре из числа казанских татар — просто как тептяре, ясаклы (ясашный) или вовсе без каких-либо определений.

Метрика Шаймуратова, 1899 г.

Что касается мишарей, то у многих из них за время проживания в Башкирии, а особенно за годы службы вместе с башкирами в составе Башкиро-мещеряцкого (с 1855 — просто Башкирского) войска сформировалась башкирская идентичность. Поэтому многие мишари во время переписей, а также в метрических книгах ОДМС указывали себя башкирами. Хотя в случае с аулом Биштэкэ и конкретно с семьей Шаймуратовых данный вопрос осложняется некоторыми обстоятельствами. Дело в том, что, по словам самого Шаймуратова, записанным командиром эскадрона 112-й Башкавдивизии А.Х. Насыровым, его предки происходили из числа башкир племени Айле, живших в Исетской провинции (Челябинская область). После подавления башкирского восстания 1735—1740 годов зауральские башкиры массово лишались своих вотчин, конфискуемых под крепости (Челябинск, Чебаркуль, Верхнеуральск, Троицк и др.), а также под учрежденное в 1748 году Оренбургское казачье войско. Башкиры, оказавшиеся в зоне отчуждения, ставились перед выбором — либо уходить из этих мест и становиться припущенниками или даже тептярами в соседних башкирских волостях, либо записываться в оренбургские казаки. Многие выбрали последнее. Однако часть из них могла попасть в число служилых мишарей Зауралья, которые активно участвовали в подавлении восстания, за что также получили конфискованные башкирские земли. Одним словом, Шаймуратовы и другие жители села могли происходить из числа этих башкир, потерявших свои земли, но сохранивших память о своем происхождении даже после переселения из Исетской провинции в Уфимскую. Иначе как объяснить, что из трех приходов аула Биштэкэ, приписанных к трем мечетям, два прихода указали себя в метрической книге за 1899 год как «башкиры из мишарей», а один приход почему-то просто как «мишари» (мишар тайфасы)?

Так или иначе, в ходе сельскохозяйственной переписи 1917 года, организованной Временным правительством, все жители аула Биштэкэ указали себя башкирами по национальности и крестьянами по сословию. Минигали Шаймуратов, которому тогда было уже 18 лет, в это время в ауле отсутствовал, так как работал в Бельском речном пароходстве. Он пошел по стопам отца, который по причине своей бедности часто нанимался бурлаком. Именно поэтому будущий генерал не был учтен указанной переписью в родной деревне, но зато там был зафиксирован один из его ближайших родственников — Султан-Гирей Шаймуратов, о котором в его подворной карточке сказано следующее: «Сословие — крестьянин; национальность — башкир».

Подворная карточка Султан-Гирея Шаймуратова, 1917 г.

«В огне не горит и в воде не тонет…»

«В огне не горит и в воде не тонет», — говорили про него в родном ауле, где он был атаманом и заводилой местных пацанов. Эта поэтическая характеристика затем будет положена в текст песни «Шаймуратов-генерал» (муз. Загир Исмагилов, сл. Кадир Даян). В 1910—1912 годы, т. е. всего лишь 2 года, он учится в сельской школе (мектеб), а затем в возрасте 14 лет устраивается матросом-грузчиком на пароход «Урал» судовладельца Якимова. В 1917 году разразилась революция, а затем началась Гражданская война.

В апреле 1919 года Шаймуратов был призван в ряды Русской армии адмирала Колчака. Однако, он уклонился от призыва — немногочисленный уфимский пролетариат, сосредоточенный в железнодорожном депо и на речной пристани, был полностью большевизирован. В июне того же года, когда Уфа была очищена от белых, Шаймуратов, скрывавшийся неизвестно где, явился на сборный пункт и был зачислен красноармейцем в 270-й Белорецкий стрелковый полк. По неподтвержденным данным, в 1920 году он какое-то время служил в Отдельной Башкирской кавалерийской бригаде Мусы Муртазина, отличившейся на польском фронте, но войну закончил в 1-й Конной армии С. Буденного.

Далее были годы учебы в различных военных школах красных командиров, которые завершились получением диплома Военной академии имени Фрунзе. В 1925—1930 годы он был командиром полка Кремлевской охраны. После этого началась его работа в Разведуправлении: в 1934—1935 годы он был военным атташе в Турции, в 1938—1940 годы — военным атташе при буржуазном правительстве Чан Кайши в Китае, где также помогал китайским коммунистам во главе с Мао Цзедуном в строительстве собственных вооруженных сил. Эти шесть лет в его биографии до сих пор покрыты мраком таинственности, которая будет преследовать Шаймуратова до конца его жизни, ведь даже гибель генерала обрастет множеством домыслов и легенд.

«Шли полки башкир в атаку»

Началась Великая Отечественная война. Кавалерист времен Гражданской войны Шаймуратов получает командованием полком в кавалерийском корпусе генерал-майора Л. М. Доватора, который прославился победами в начальный период войны и в битве под Москвой в 1941 году. В это время на просьбу Башкирского Обкома ВКП(б) об организации башкирских национальных частей, наподобие существовавших в период Гражданской войны и в более ранний период, советское правительство принимает решение о формировании 112-й Башкирской кавалерийской дивизии.

Сразу же возникает вопрос о ее командире. В Генштабе единодушно решили, что им может и должен стать только Шаймуратов, уже успевший прославиться в боях под Москвой. В короткие сроки он сумел создать из добровольцев, стекавшихся изо всех уголков Урала и действующих частей Красной армии, исключительно боеспособное формирование, личный состав которого на 81,5% состоял из башкир, на 14,5% — из татар, на 3,3 — из русских. Солдаты боготворили своего командира, а его клич «Потомки Салавата отступать не умеют!» сразу был подхвачен командирами всех уровней и стал крылатым, таким же как «За Родину, за Сталина!».

Разведчики 112-й Башкавдивизии

Летом 1942 года Башкавдивизия вступила в бой на Воронежском фронте. Германская газета «Дойче цайтунг фюр Остланд» писала: «В степях Дона мы вынуждены сражаться с людьми дикими, но не знающими страха, принадлежащими к племени башкир». Именно эти дни отразились в куплетах до сих пор популярной песни:

Шли полки башкир в атаку,
Провожал седой Урал.
Впереди на аргамаке —
Шаймуратов-генерал…

Вопреки расхожему мнению, кавалерия сыграла очень важную роль в разгроме врага, а в некоторые моменты войны она была просто незаменима. В реальных боевых условиях она мало чем отличалась от стрелковых частей, так как имела те же артиллерийские, минометные и зенитные дивизионы, но зато во время маршей имела явное преимущество, поскольку могла совершать быстрые переходы, а если требовалось, то и внезапные рейды по тылам противника. Не случайно, 112-я Башкавдивизия дала родине 78 Героев Советского Союза, что стало абсолютным рекордом для сухопутных войск. Однако в этом списке для имени самого Шаймуратова места не нашлось.

Роковой рейд

В ноябре 1942 года 112-я Башкавдивизия приняла участие в операции по окружению армии фельдмаршала Паулюса под Сталинградом, во время которой понесла тяжелые потери. Едва оправившись после страшной битвы, дивизия получает новое боевое задание — в составе 8-го кавалерийского корпуса она должна совершить рейд по территории Донецкой и Луганской областей Украины, занятой врагом. Корпус успешно дезорганизовал тылы противника, и город Ворошиловград (Луганск) был освобожден от фашистов ударными частями 3-й армии. За это дело 8-й корпус и в частности Башкавдивизия, получили наименование гвардейских частей. Теперь кавалеристам оставалось лишь самое малое — вырваться из окружения.

Знамя 112-й Башкавдивизии

Фельдмаршал Манштейн писал: «Кавалерийскому корпусу удалось прорваться до важного ж/д узла Дебальцево, который лежал глубоко в тылу правого фланга танковой армии. Этот корпус был, однако, окружен, но его уничтожение было трудным делом, так как он оказывал упорное сопротивление».

Командование корпуса в лице генерала Борисова, видя безвыходность ситуации, пало духом и передало руководство операцией по прорыву линии фронта единственному командиру, сохранявшему хладнокровие и боевой настрой — генералу Шаймуратову. Последний просил лишь пару суток на подготовку операции, включая разведку. Однако, Борисов и слушать об этом не хотел. Дивизионный врач Александр Сарыгин показывал: «Генерал Борисов разразился руганью: «Почему не идете вперед! Где генерал Шаймуратов?», — и вошел в указанную хату к Шаймуратову, где произошла дикая сцена. Шаймуратова грубо обвинили нетрезвые генерал Борисов и его окружение, угрожая оружием, в невыполнении приказа».

Делать было нечего, и Шаймуратову пришлось идти на прорыв во главе своей дивизии буквально вслепую. Вслед за ним должны были следовать другие дивизии корпуса. То есть фактически Борисов бросил Башкавдивизию на верную гибель, чтобы пробить для себя выход из кольца окружения. Впоследствии, уже после отбытия 10-летнего срока в лагерях, он вспоминал: «Атаку башкирской дивизии противник встретил ураганным огнем 40 орудий и одновременно контратаковал с двух направлений силой до двух полков с танками. В этом исключительно тяжелом бою дивизия, утомленная беспрерывными боями, почти без боеприпасов мужественно дралась». Лишь после выхода на противоположную сторону линии фронта башкирские кавалеристы, коих оставалось уже около 500 человек, обнаружили, что с ними нет их командира…

Непризнанный герой СССР и России

Долгое время считалось, что Шаймуратов погиб при прорыве линии обороны противника или, как пел Высоцкий, «не вернулся из боя», т. е. пропал без вести. Именно факт гибели на вражеской территории считался главной причиной упорного отказа властей присвоить ему звание Героя Советского Союза посмертно, хотя за это ходатайствовал маршал Буденный и даже злосчастный генерал Борисов.

После войны на место последнего боя Шаймуратова выезжала правительственная комиссия. Однако, результаты расследования так и не были обнародованы. Лишь в 90-е годы украинскому историку А.А. Маслову удалось открыть завесу тайны над этой историей. Из показаний жителей деревни Юлино, где происходили события, следовало следующее: «Командир дивизии Шаймуратов был тяжело ранен в кровопролитном бою и захвачен немцами и донскими казаками, находящимися на службе у фашистов. Выгнав хозяина, враги затащили Шаймуратова в один из крестьянских домов в деревне Юлино Первое. Затем эти чудовища подвергли генерала ужасным пыткам: они выкололи ему глаза штыками, вырезали звезды на спине и на плечах в виде погон <...>. Пленные кавалеристы, среди которых был адъютант Шаймуратова, в присутствии хозяина дома, в котором замучили генерала, похоронили его внутри конюшни в деревне, поскольку бой продолжался, вокруг свистели пули, и было трудно найти более подходящее место для его погребения...».

Вне зависимости от того, чем закончится нынешняя акция, Шаймуратов уже является национальным героем Башкортостана новейшего времени

По всей видимости, именно эти шокирующие для советского времени факты — коллаборационизм донских казаков, пленение генерала Борисова, пославшего Башкавдивизию на верную гибель, а также логика сталинизма, приравнивавшая лиц, оказавшихся даже мертвыми на территории противника, чуть ли не к предателям, и стали причиной упорного нежелания соответствующих инстанций решать вопрос о звезде Героя Советского Союза для Шаймуратова. В дальнейшем, когда обо всех этих фактах уже можно было свободно рассказывать, чиновникам Министерства обороны РФ, вероятно, было просто лень пересматривать этот животрепещущий для башкирской общественности, но не для них лично, вопрос. Иного объяснения просто нет.

Национальный герой Башкортостана

Вне зависимости от того, чем закончится нынешняя акция, Шаймуратов уже является национальным героем Башкортостана новейшего времени. Во-первых, он принял мученическую смерть, т. е. стал шахидом. Во-вторых, своим знаменитым кличем «Потомки Салавата отступать не умеют!» он невольно поставил себя в один ряд с Салаватом Юлаевым. Как и знаменитый батыр, он командовал национальным воинским формированием в составе многонациональной армии и также боролся за освобождение родины от врага.

С точки зрения советской идеологии фашизм был такой же «враг явный», как и царизм, только более страшный и зловещий. Именно поэтому, несмотря на все старания советских властей не выпячивать подвиги Шаймуратова и воинов 112-й Башкавдивизии, в постсоветское время их образы ожили самопроизвольно и даже успели стать важным элементом патриотического воспитания в Башкортостане. Но, к счастью, эти символы не превратились в официоз, поскольку в сердце каждого, кому дорого имя генерала, эхом отзываются слова из песни Высоцкого: «только кажется мне, это я не вернулся из боя».