Джихадизация радикализма: насилие, наркотики и рэпер Тупак Шакур

К вопросу о терминах

В современных дискуссиях о природе так называемого исламизма, и связанной с ним проблемой джихадизма, одним из основных вопросов является следующий: Имеем ли мы дело с радикализацией ислама или исламизацией радикализма? На эту тему спорят как российские специалисты, так и зарубежные. В частности, известные французские востоковеды-политологи Жиль Кепель и Оливье Руа. Именно Руа принадлежит знаменитая идея об «исламизации радикализма» как процесса, когда существующий в мире радикализм и социльный протест обретает исламское выражение.

В целом позиция Руа выглядит убедительной. Однако, как в случае с «исламизацией радикализма», так и в случае с «радикализацией ислама», дискуссии тем не менее крутятся вокруг термина «ислам» как некоторой переменной, которая необходима a priori. Но всегда ли, когда мы пытаемся понять природу террористских атак под знаменем джихада, использование термина «ислам» оказывается эвристически ценным? На мой взгляд, нет.

В некоторых случаях, конечно, исламоведческие штудии мусульманского богословия о джихаде являются релевантными. Однако, в не меньшем количестве случаев, для понимания проблемы нужно обращаться к другой аналитической оптике.

Если мы говорим о так называемых джихадистах, то эта картина скорее напоминает бриколаж, который случайно собран из различных кусков, а термин «джихад» выполняет функцию бренда, за которым может стоять самая разнообразная повестка дня: от контркультурного восстания мигранта с европейских окраин до националистического антиколониального движения.

Например, большинство кавказских лидеров и идеологов джихадистского движения 1990-х и первой половины 2000-х годов не имели серьезного мусульманского образования и свое обоснование джихада, как правило, выстраивали не на исламском материале и порой даже без шариатской аргументации. Центральной мотивационной категорией, вокруг которой они формировали свои пропагандистские стратегии оказывался именно джихад, остальные же исламские ценности и понятия либо шли позади него, либо и вовсе игнорировались.

Также и современные джихадистские группы из европейских пригородов, которые состоят из детей и внуков мигрантов, довольно часто создаются вокруг идеи джихада, а вовсе не набора каких-то фундаментальных исламских ценностей. Поэтому очень многие из них не придерживаются исламских норм поведения, а некоторые и вовсе могут не считать себя мусульманами.

В связи с этим, применительно к терактам последних лет, я бы предложил данный феномен называть не исламизацией радикализма, а джихадизацией радикализма, выведя термин «джихад» из исключительно исламского контекста.

«Английский социолог Саймон Котти писал о том, что поскольку члены этих джихадистских групп живут на окраинах европейских городов, на них оказывают влияние такие западные уличные музыкальные традиции как рэп и хип-хоп, когда в телефонах молодых мусульман фотография рэпера Тупака Шакура соседствует с фотографиями Бен Ладена, а употребление марихуаны сопровождается просмотром видеоклипов о джихаде». Фото vice.com

Хип-хоп и насилие

Если мы говорим о так называемых джихадистских группах в Европе и США, то их особенность заключалась в том, что они представляли собой самоорганизующиеся структуры, которые могут создавать террористические ячейки без организационного участия «коллег» с Ближнего Востока. Очевидно, что в данном случае мы имеем дело не с какой-то единой разветвленной организацией, а с определенным социальным явлением, которое можно, скорее, сравнить с массовым распространением небольших молодежных бандитских групп.

Эти сообщество напоминает преступные группы не только структурно, но и культурно. Например, английский социолог Саймон Котти писал о том, что поскольку члены этих джихадистских групп живут на окраинах европейских городов, на них оказывают влияние такие западные уличные музыкальные традиции как рэп и хип-хоп, когда в телефонах молодых мусульман фотография рэпера Тупака Шакура соседствует с фотографиями Бен Ладена, а употребление марихуаны сопровождается просмотром видеоклипов о джихаде. Путь от молодого хулигана из городского предместья до вооруженного борца на пути джихада может быть настолько коротким, что между этими двумя точками может не оказаться не только обучения в медресе, но и сколько-нибудь вдумчивого чтения исламской литературы. Впрочем, даже в тех случаях, когда путь мусульманина к джихаду с оружием в руках лежит через продолжительное изучение религии и соблюдение многих его норм, именно отношение к джихаду оказывается той демаркационной линией, с помощью которой они отделяют себя от остальных мусульман. Проще говоря, например, тех мусульман, которые не поддержали и не признали джихад «Имарата Кавказа» против России, идеологи этой организации называли заблудшими и лицемерами, неправильными мусульманами или же не мусульманами даже, если речь шла о соблюдающих религиозные предписания мусульманах-салафитах. Аналогичной тактике придерживаются и современные джихадисты на Ближнем Востоке. Таким образом, в любом случае именно отношение к джихаду оказывается той лакмусовой бумагой, которая маркирует это явление.

Далекие от исламской практики

Многие исследователи объясняют, что терроризм, который используют джихадисты, — это новый способ отвергнуть государственную монополию на насилие. Этот факт, в общем, также роднит данное явление с преступным миром. Тот же знаменитый воровской закон/кодекс в СССР как попытка противостоять государству в праве на использование насилия в благих, с их точки зрения, намерениях. Если в криминальном мире за соблюдением этих законов следили воры в законе, то в мире джихадистов, на мой взгляд, похожий статус имели те, кого Оливье Руа называл «люмпен-интеллигенцией», то есть людьми, которые не вписывались в существующее разделение интеллектуальной сферы между мусульманским духовенством и интеллектуалами из университетской среды. Поэтому здесь речь идет не о мусульманских ученых, а о явлении, которое необходимо понимать не столько через проблему религиозного фундаментализма, а шире — через проблему радикализма и связанного с ним насилия.

«В центре также оказывается особое право на насилие, которое прикрывается термином «джихад», что тем не менее вовсе не обязывает членов этих групп быть соблюдающими мусульманами, обладающими каким-то исламским знанием, а даже наоборот — на практике очень многие из них были подчеркнуто далекими от исламских практик». Фото Романа Хасаева

На мой взгляд, эти условные маргиналы, которые получили авторитет среди радикально настроенной молодежи не благодаря дипломам, а благодаря своим личным качествам — харизме, лидерским и организаторским способностям, по своему статусу напоминают авторитетов из преступной среды. В центре также оказывается особое право на насилие, которое прикрывается термином «джихад», что тем не менее вовсе не обязывает членов этих групп быть соблюдающими мусульманами, обладающими каким-то исламским знанием, а даже наоборот — на практике очень многие из них были подчеркнуто далекими от исламских практик.

Как например, совершивший в декабре 2016 года наезд на пешеходов в Берлине Анис Амри, который был известен немецкой полиции своей вовлеченностью в торговлю наркотиками и сам неоднократно употреблял экстази и кокаин. Также и совершивший теракт в Ницце летом того же года Мохамед Лауэж-Булель не был соблюдающим мусульманином, пил спиртное и принимал наркотики.

Еще одним таким ярким примером может быть трагическая история террористической атаки на Париж в ноябре 2015 года. Одними из участников той атаки были владельцы бара из пригорода Брюсселя, который за 2 недели до событий в столице Франции был закрыт поскольку полиция обнаружила, что там ведется торговля наркотиками.

Никого не должно смущать, что, несмотря на существующий в исламе запрет торговать и употреблять спиртное и наркотики, люди, вовлеченные в это, тем не менее взяли в руки оружие и объявили себя сторонниками ИГИЛ (запрещено в РФ). Ведь, когда мы говорим о джихадизме вовсе не обязательно речь идет об исламе. Как в недавней истории с французской террористической группой «Канны-Торси», в которой участвовали не только мусульмане, но и представители других религий. И разве это исламизация радикализма? Призыв к джихаду — это вовсе не обязательно история об исламе, поэтому, наверное, корректнее говорить не об исламизации радикализма, а о джихадизации радикализма — такой вот джихад ради джихада.