«Прошло 50 лет, и мы вернулись в Казань 1966 года»

Фотографии сделал конструктор

— 23 октября 2016 года мы забрали тираж из типографии. Нужно было успеть «кровь из носу» именно к этому дню, потому что вечером в концертном зале УНИКС проходил юбилейный концерт авторской песни — отмечали 50 лет первого бардовского концерта в Казани. Там собрались наши ровесники, которые в 1966 году были студентами. Им, прежде всего, была адресована наша книга, — начинают рассказ о судьбе своей книги авторы.

Книгу-альбом «Казань 66. Место и время» написали профессиональные журналисты: Анна Миллер и Владимир Герасимов (фото на постере). В ее основу легли фотографии казанских улиц, сделанные в 1966 году Львом Поповым. Он не был профессиональным фотографом, окончил Московский авиационный институт и приехал по распределению в Казань, на вертолетный завод. Работал завсектором в конструкторском бюро КВЗ, увлекался фотографией. Снимал на досуге город — улица за улицей, дом за домом с методичностью и дотошностью заводского инженера. Правда, сохранились его фотографии не в виде негативов или отпечатков нормального формата, а в виде «контролек» — контактных фотоотпечатков, которые обычно использовали профессиональные фотографы. Отдельные карточки аккуратно подписаны на обороте, сгруппированы по улицам и завернуты в тетрадные листы.

— Были бы негативы, был бы праздник! Мы смогли бы сделать иллюстрации в книге лучшего качества, — сетует Владимир Герасимов. — С «контрольками» же, казалось, сделать ничего нельзя.

Три коробочки снимков пролежали в семейном архиве больше 10 лет, пока однажды Владимир Герасимов не попробовал отсканировать с высоким разрешением «контрольку», на которой нашел свой дом. Получилось хорошо.

— Конечно, это не фотографический шедевр, но снимок передает атмосферу ушедшего времени, — говорит автор.

Должны были пройти годы, чтобы этим случайным, казалось бы, любительским снимкам исполнилось полвека — срок, превращающий просто прошлое в факт истории. Тогда авторам пришла идея издать альбом фотографий Казани 1966 года. Сразу стало понятно, что к старым снимкам нужны комментарии, нужен рассказ. В основу хроники событий легли воспоминания самих авторов и их друзей, материалы газет «Советская Татария» и «Комсомолец Татарии».

— В «Комсомольце Татарии» было меньше официоза, язык был более живой, и ориентировалась газета на молодых, но зато и меньше было бытовых подробностей. А «Советская Татария», которую мы игнорировали в свое время за ее официозность и пропагандистский характер, оказывается, много писала о проблемах обыденной жизни, — рассказывает Владимир Герасимов. — Под рубриками «Письма наших читателей», «Народный контроль» газета сообщала, например, о том, почему нет молочных продуктов в том или ином конкретном магазине. Дефицит в Советском Союзе был так привычен, что в 1966 году его даже не замечали. Казанцы довольствовались тем, что есть. Главное, чтобы не было неожиданностей на скромном потребительском пространстве и не было бы слишком больших очередей. На лицах людей, стоящих в этих очередях, бесконечное терпение. Дома и на работе обсуждаются новости: где и что «дают». А уж если что-то «выбросили», и это тебе досталось…

«Церкви и мечети для нас были просто старыми зданиями»

— Попов не был казанцем. На старый город он смотрел как бы со стороны, — говорит Анна Миллер. — И этот город ему явно нравился. Несмотря на свою обшарпанность и заброшенность, он был по-своему красив и самобытен, в нем чувствовалось обаяние старины.

И этот город помнят и любят, оказывается, множество казанцев, давно переселенных в новые спальные районы.

— Кто-то приходил к нам и говорил: «Я долго искал свой снесенный много лет назад дом, ни на каких снимках не мог его найти. И нашел только у вас!». А ведь эти фотографии ни на что не претендуют. Вот просто дом и просто женщина рядом. И дома такого уже нет, и женщин таких — тоже. Где-то уже и улицы той самой нет. Где та Свердлова или Федосеевская? От всей Федосеевской осталась только церковь Евдокии, она сиротливо стоит в окружении новостроек, — говорит Владимир Герасимов.

— Все фотографии датированы 1966 годом, но они показывают, как Казань выглядела и раньше, и позже. Ничего ведь не менялось в городе десятилетиями — до 90-х годов, — говорят авторы.

Тем не менее, конечно, значимые изменения происходили. В новых районах города появлялись улицы, строились целые кварталы «хрущевок», запускались новые производства. И вообще 1966 год был знаковым, говорят авторы книги. 13 февраля в Казани взлетел первый советский дальнемагистральный самолет Ил-62. Долгие годы лайнер, за рубежом прозванный «Классиком», будет флагманом советского «Аэрофлота»: на нем будут летать первые лица страны — от Брежнева до Путина. В 1966 году в Казани начали строить новый цирк — «летающую тарелку». Построили Дом политического просвещения на месте снесенной Николо-Нисской церкви (сейчас здесь Академия наук Татарстана). Торжественно открыли Дворец спорта, 15-ю горбольницу. В 1966 году газеты публиковали эскизы памятника неизвестному солдату и всем павшим за советскую власть у ЦПКО им. Горького. 4 ноября открыли памятник Мусе Джалилю напротив Спасской башни Кремля. В 1966 году главный режиссер ТЮЗа Марсель Салимжанов перешел главрежем в Камаловский театр, с чего начался новый расцвет татарского драматического театра. В конце года в Казань приехал знаменитый дирижер, народный артист СССР Натан Рахлин, чтобы создать симфонический оркестр ТАССР.

В альбоме благодаря сохранившимся фотографиям много бытовых зарисовок, целые развороты «Большая стирка», «Большая уборка», «Банный день». Из книги можно узнать, что читали люди 50 лет назад, что слушали по радио и смотрели по телевизору, на какие фильмы и спектакли ходили. Что ели, что пили.

— Да, пили. Вот картинка. На улице Баумана редакция «Комсомольца Татарии» проводит подписку на газету. Сотрудники выходили, продавали газету, в меру способностей выступали зазывалами, а потом поднимались в редакцию и, конечно, выпивали, отогревались, — смеется Владимир Герасимов, показывая фото, сделанное у Дома печати (там сейчас отель и ресторан «Ногай»). — Вообще тогда много пили, много курили.

— Каким было наше отношение к бывшим церквям и мечетям? Да обычное. Мы ведь были вполне советскими молодыми людьми. Для нас это были просто давно заброшенные старые здания. На месте Успенского собора, где сейчас «Пирамида», в 66-м был гараж. Собор стоял без куполов, закопченный автобусными выхлопами, и мы не могли сказать, что он был красивый, — говорят авторы. — Купола сохранились только на Никольской церкви на Баумана и на часовне Богоявленского собора, да на кладбищенской церкви.

Читали запоем, и читальные залы всегда были переполнены, причем не только студентами, говорят авторы.

— Я навсегда запомнил, что в «читалку» Ленинки (нынешняя Национальная библиотека на Кремлевской, — прим. ред.) приходил высокий исхудалый старик, он был одет в черную одежду, заношенную до блеска. У него была короткая стрижка и темное задубелое лицо. Это явно был бывший зэк, из политических, — вспоминает Владимир Герасимов.

Один из снимков был сделан на площади Свободы во время первомайской демонстрации, он — отличная иллюстрация оттепели, которая в провинциальной Казани длилась дольше, чем в столице. Вместо обычного советского праздничного оформления грузовика на нем туристическая палатка, костер и парни в тельняшках, играющие на гитаре. В стране начался бум авторской песни.

Архитектура и люди

Центр Казани в 1966 году — все еще старый губернский город. Провинциальная архитектура была по-своему хороша, не говоря уже о таких выдающихся зданиях, как «Бегемот», Госбанк или кремлевский комплекс.

— Но город — это не только здания и улицы, — говорит Владимир Герасимов, — город — это люди. После ударного осуществления программы сноса ветхого жилья исторический центр Казани остался без жителей.

Авторы же вспоминают, как в 60-е весенними вечерами улицы Карла Маркса, Горького, Ленина, Баумана, Куйбышева заполняли толпы гуляющих казанцев. Шли «прошвырнуться по Броду», как тогда называли улицу Баумана.

— Совсем рядом с площадью Свободы, во дворе дома 35 на Карла Маркса, где сейчас представительство «КАМАЗа», жил парнишка с длинными волосами, по прозвищу «Леннон». К нему все ходили переписывать на бобины «битлов», о которых только-только узнали в Казани. Когда его не было дома, дворовые старушки говорили: «Ленина нет. Ленин ушел!» — смеются Владимир и Анна.

Есть в книге и фотографии людей, без которых трудно представить себе Казань шестидесятых. Авторы называют их городскими фигурами. Например, семья Бренинга, знаменитого казанского аптекаря и фотографа, расстрелянного в 1937 году. В книге есть фото его вдовы и дочери Ольги.

— Они выделялись в городской толпе, никогда с ней не сливались. Высокие, стройные, красивые какой-то несовременной красотой, они и одеты были не так, как все: длинные, до пят, всегда черные юбки, черные кофты с длинным рукавом. Мать и дочь Бренинги, обе Ольги, кажется, носили вечный траур — по разрушенной семье, по ушедшей счастливой жизни, — рассказывают авторы. — На снимке Ольга Федоровна и Ольга Арнольдовна на ипподроме. Было время, когда они сами занимались верховой ездой, и с тех пор на всю жизнь сохранили любовь к лошадям.

Авторы книги говорят, что не ностальгируют, в книге нет ни тоски по утраченному раю, ни обличения «проклятого прошлого». Они просто рассказывают о своем городе, увиденном через 50 лет.

— Сначала мы открыли город своей юности заново сами, — говорят авторы. — У этой книги несколько авторов: Лев Попов, мы и каждый читатель, который заполняет старые улицы и дома своим содержанием, о котором мы и не знаем.

Фотографии предоставлены Анной Миллер и Владимиром Герасимовым