Как преемника Ивана Грозного царя Симеона Бекбулатовича подвели под монастырь

Кто такой загадочный Симеон Бекбулатович? До крещения его звали Саин-Булатом. Он — касимовский хан в 1567—1573 годах, сын султана Бек-Булата, правнук хана Ахмада, правившего Большой Ордой и угрожавшего Ивану III в «Стоянии на Угре» 1480 года. Саин-Булат вместе с отцом перешел на службу к Ивану Грозному. В 1575 году Иван IV настоял на именовании Симеона «великим князем всея Руси» (1575—1576). C 1576 года Саин-Булат — великий князь Тверской. Рассмотрим его жизнь и политическую карьеру подробнее.

Хан Касимова

Точный год назначения Саин-Булата касимовским владельцем неизвестен. По всей видимости, это произошло либо сразу после смерти предыдущего хана Шах-Али (то есть в 1567 году), либо чуть позже. В 1570 году Саин-Булат уже являлся касимовским царем.

Ранее для того, чтобы стать касимовскими царями (ханами), Чингисиды должны были успеть «поправить» в каком-нибудь татарском ханстве. Однако Иван Грозный сделал для юного, нигде до того не бывшего на престоле Саин-Булата исключение и личной властью поставил его царем; после него начался ряд царей, или ханов, собственно касимовских. Что заставило российского государя сделать этот шаг, неизвестно.

В середине 1573 года Саин-Булат принял христианство и был наречен Симеоном. Тогда же Иван Грозный, делая понятное только ему одному дело, женил новообращенного. Его суженой стала Анастасия Мстиславская, дочь влиятельнейшего боярина князя Ивана Федоровича Мстиславского, бывшего главы земщины. После этого Саин-Булат был лишен города Касимова и Касимовского царства. Жизнь Саин-Булата после принятия христианства заслуживает отдельного и очень тщательного исследования: много спорных моментов в этом периоде его жизни. Он был орудием политики Ивана Грозного, владел титулами великого князя всея России, великого князя Тверского, его имя звучало в политической борьбе за власть в годы «Смутного времени». Умер он простым монахом под именем инока Стефана в 1616 году. Так что же произошло после 1573 года в жизни Саин-Булата?

Наследник Грозного царя?

Осенью 1575 года судьба преподнесла Симеону Бекбулатовичу неожиданный сюрприз. В его жизни произошел переворот, о котором, надо думать, впоследствии он не раз с отчаянием вспоминал. Царь Иван Васильевич «отрекся» от престола и возвел на него Симеона Бекбулатовича в ранге «великого князя всея Руси», уступив ему и Кремль, и дворец, и трон, и царский выезд. Сам Иван IV стал именоваться московским князем — «Иванец московский»:

«…посадил царем на Москве Симеона Бекбулатовича и царским венцом его венчал, а сам назвался Иваном Московским и вышел из города, жил на Петровке; весь свой чин царский отдал Симеону, а сам ездил просто, как боярин, в оглоблях…».

Современники недоумевали. Но не удивление оказалось главным их чувством, а страх. Все гадали, чем может обернуться очередная метаморфоза грозного царя. Царская игра в отречения была уже знакома. Десять лет назад с этого началась опричнина.

Автор Пискаревского летописца передает противоречивые слухи, ходившие в то время среди русских людей: одни утверждали, что царь испугался предсказания волхвов, напророчивших на этот год «московскому царю смерть»; другие полагали, будто царь «искушал люди: что молва будет в людех про то». Разумеется, это не более чем слухи. Второй из них показывает, как представляли себе современники личность и нрав царя Ивана. Он, по их мнению, был готов даже на такую крупномасштабную игру, как отказ от трона, чтобы услышать «молву» о себе, выявить своих противников. Впрочем, если вспомнить времена заката советской империи периода позднего Брежнева, Леонид Ильич также, в духе царедворства и подхалимческих интриг, царивших в кругу «олигархии стариков», не раз в приватных компаниях приближенных к трону заявлял, что «устал» и собирается отойти от дел. По его сценарию, все должны были упрашивать правителя остаться. Если же кто-то вдруг хотя бы молчал при этом маскараде лизоблюдов, такого «деятеля» тут же списывали в политический утиль и отодвигали от кормушки. Однако вернемся в средневековье.

Как и прежде, во времена опричнины, Россия разделилась на две части — великое княжение (владение Симеона) и государев удел (владение Ивана IV). Интересно отметить, что это нестандартное решение не послужило причиной каких-либо возмущений со стороны ни знати, ни народа. Все это было воспринято как нормальное явление.

Симеон жил в Москве, окруженный пышным двором. Известны уничижительные формулы обращения Ивана IV к Симеону Бекбулатовичу:

«Государю великому князю Семиону Бекбулатовичю всеа Русии Иванец Васильев с своими детишками, с Ыванцом да с Федорцом, челом бьют».

Не все верили в двоевластие, считая, что это была «кратковременная и совсем не выдержанная проба разделения власти, — как сообщал один из послов своему королю, — какая-то игра или причуда, смысл которой неясен». В.О. Ключевский и С.Ф. Платонов обозначили данное событие как «политический маскарад». Это неудивительно, ведь историки того времени переносили свои мысли и видения людей XIX века на события прошлого. Это не всегда правомерно.

Здесь не стоит упускать из внимания тот факт, что наивысшим авторитетом и недосягаемой высотой для московских политиков XVI века была династия Чингисхана; образцом для них являлась построенная его потомками империя Золотой Орды, в системе которой Московская Русь выросла и «возмужала». Именно поэтому татарин-Чингисид был для российских правителей не только не «чужим», но, напротив, желанным и очень авторитетным лицом в системе управления страной. «Потерей чести» для русской знати скорее стало бы возведение на престол равного им русского родовитого боярина из бывших удельных князей: Симеон Бекбулатович по родовитости неизмеримо превосходил их всех. И до Симеона выходцам из татарских родов случалось занимать высокие посты в Московском государстве. Так, в 1572—1575 годах, как раз перед началом царствования Симеона Бекбулатовича, главой земщины был астраханский царевич Михаил Кайбулович.

Конечно, фактически Иван IV все так же управлял Московской Русью, но и Симеон был не так прост и «бутафорен»; когда царь пошел в выступление против крымского хана Даулет-Гирея, страной правил Симеон.

Симеон Бекбулатович пробыл великим князем всея Руси всего 11 месяцев. Известны жалованные грамоты, писанные от его имени. В августе 1576 года Иван Васильевич вернулся на трон, а царя Симеона жаловал великим княжеством Тверским с титулом Великого князя Тверского, а Иван Грозный снова стал царем.

Политический финал

После смерти царя Федора Ивановича претендовавшие на власть знатные роды решили консолидироваться против Бориса Годунова. Симеон стал знаменем этих сил. Годунов вынужден был принимать меры. Целуя крест новому царю Борису Годунову, каждый боярин должен был обещать «царя Симеона Бекбулатовича и его детей и иного никого на Московское царство не хотети видети…». Симеон был лишен удела и сведен на одну тверскую вотчину — сослан на житье в тверское село Кушалино. В 1605 году присягавшие сыну Годунова Федору давали то же самое обязательство. Симеон обеднел, ослеп и жил в скудости. После избрания на царство Бориса Годунова противники его повели агитацию в пользу Симеона, и напуганный Борис сослал бывшего татарского хана в отдаленный город.

Лжедмитрий I постриг Симеона в Кирилло-Белозерском монастыре в иноки под именем старца Стефана (1606). Василий Шуйский в том же году приказал сослать его на Соловки. Все это время Симеон посылал в столицу грамоты с просьбой вернуть его в Кирилло-Белозерский монастырь. Умер Симеон 5 (15) января 1616 года и был похоронен рядом с супругой в Симоновом монастыре.

Итак, «преемничество» Симеона сильно изменило дальнейшую жизнь бывшего татарского хана. Иван Грозный, видимо, изначально никаким «преемником» его не видел и использовал в своих корыстных целях. Вообще же игры в преемников не так безобидны, как может показаться из этого текста. В истории много случаев, когда реальные правители ставили во главе государства, казалось бы, «подставных» и слабых в политическом отношении фигур, однако через некоторое время эти персоны вдруг проявляли себя отнюдь не как слабые и безвольные, а как стремящиеся к авторитаризму деятели. Их бывшие покровители нередко страдали от своих протеже. А бывало и наоборот. В любом случае, преемник, каким бы он ни был, — это не его покровитель, и его политика, если это реальный политик, а не подставное лицо, будет так или иначе отличаться от линии прежнего лидера.