Памятник царю-освободителю в Казани: премия в 500 рублей, замечания императора и первое фиаско подписки

Сын ошибок трудных

Продолжим серию заметок о забытых, полузабытых или уже не существующих постройках Казани, о зодчих так называемого «второго ряда». Темой прошлых заметок был Казанский городской театр. Нынешние заметки будут о памятнике Александру II на Ивановской площади. В следующем году исполнится ровно 100 лет со времени уничтожения этого замечательного монумента.

Трудно ожидать, что в нашем далеко не идеальном мире казанское краеведение окажется исключением. История памятника Александру Второму — наглядный пример, когда огорчительные неточности присутствуют в работах даже таких маститых краеведов, как проф. Н.П. Загоскин и наш покойный современник И.А. Алиев. Неточности эти касаются, казалось бы, не так уж важных деталей: оформления пьедестала памятника и надписей на нем. Ильдар Абдуллович замечает ошибку у проф. Загоскина в его знаменитом «Спутнике по Казани» и выясняет причины ошибки. Но при этом сам приводит ошибочные сведения. Ильдар Алиев — один из немногих любителей казанской старины, который в своих работах приводит так называемые «нулевые ссылки», в громадном большинстве — на архивные материалы. Но бывали и исключения, и эти исключения приводили к неточностям. Это тем более огорчительно, что в случае с памятником не надо даже стряхивать пыль с архивных папок: через несколько месяцев после открытия памятника вышло замечательное в своей подробности издание «Сооружение и открытие памятника императору Александру II в Казани (краткий исторический очерк)».

Автор этих заметок, верный своему обыкновению давать читателям по возможности больше выдержек из источников (лучше — еще не цитированных), решил посидеть и набить выдержки из этой книжки. В один выпуск эти выдержки не уместятся, но кто нам не дает сделать два выпуска?

Необходимое введение

1 марта 1881 года потрясло Россию. Царей в ней убивали и прежде, но это было либо в ходе народного бунта, либо в ходе дворцовых переворотов. Убийство Александра II было первым удачным террористическим актом, направленным против царствующего монарха. Трудно судить, насколько сильной и искренней была народная скорбь, но она была. Постепенно складывался легкий и вполне приличный культ памяти погибшего царя-освободителя. Страна стала воздвигать ему монументы. Казань не хотела остаться в стороне и практически немедленно после цареубийства в Казанскую городскую думу было внесено предложение о сооружении памятника. Была объявлена подписка, которая закончилась подлинным фиаско: через несколько лет средства перестали поступать вообще. Новый городской голова С.В. Дьяченко нашел тому причины: они были в неудовлетворительной организации дела. Делами подписки и вообще всем, связанным с памятником стал заниматься специально сформированный Комитет. Дело пошло веселее.

А теперь переходим к цитации вышеупомянутой книги.

«…Это соединенное заседание Комитета в составе 52 лиц, происходило 8 марта 1890 года. Открывая заседание, председатель его, С.В. Дьяченко вкратце ознакомил присутствующих с историей проектируемого сооружения памятника. Относительно одобренных публикою проектов под девизами «Великому» и «Слава» председатель заметил, что, судя по концепции обоих этих проектов, они несомненно принадлежат одному и тому же автору, что, впрочем, доказывалось и общей к обоим проектам анонимной объяснительной запиской. В виду этого обстоятельства комитет, прежде чем приступить к выбору проекта, постановил, что, если выбор падет на один из проектов под девизами «Великому» и «Слава», то другой из них должен быть исключен из конкурса на вторую премию. Произведенное затем закрытою баллотировкой голосование определило, что наилучшим проектом памятника признан и принят был к осуществлению проект под девизом «Великому», автором которого оказался академик В.И. Шервуд; таким образом премия в 500 рублей присуждена ему, а проект «Слава» из конкурса на вторую премию был исключен. Вторая премия в 150 рублей, также закрытою баллотировкой, присуждена была за проект под девизом «Царю-Благодетелю», который был признан лучшим из остальных 11 и автором которого оказался художник архитектуры А.К. Васильев.

Как сказано в пояснительной записке автора, проект под девизом «Великому» представляет величественную фигуру государя в простом костюме. В правой руке его, простертой вперед — хартия. Как в этом движении руки, так и во всей позе фигуры выражается дарование России освободительного акта Великодушным Монархом. Государь изображен в общегенеральском сюртуке с аксельбантами и Георгиевским крестом в петлице; шинель сброшена с одного плеча и поддерживается левою рукой, в которой Его традиционный картуз. Драпировка фигуры, несомненно, без всякой натяжки, дает весьма изящный пластический мотив. В прежнее время такой прием в костюме встречался часто, как на портретах, так и в натуре. Шинель, накинутая на правую руку, стесняла бы движения ее и тем парализовала бы свободу жеста, что прямо противоречило бы основной идее движения и позы фигуры. К сожалению, при этой фигуре нельзя рассчитывать на многостороннюю разработку пьедестала (по своим очертаниям) и значительные размеры его; тем не менее предлагаемая форма пьедестала по своим очертаниями монументальна. На четырех досках могут быть надписи великих деяний Великого Государя, которые если и не будут действовать на чувство художественным впечатлением, то тем не менее запечатлеют в памяти дни славного царствования. Сверху досок атрибуты Императорской власти с лаврами и пальмой; внизу — казанские грифоны держат венки славы, соединенные гирляндами».

«Тотчас вслед за избранием проекта и по прочтении пояснительной записки к нему, Комитет признал желательным сделать некоторые несущественные изменения в постаменте памятника, а также выработать редакцию надписей по сторонам пьедестала, а Городская Дума в заседании 16 марта избрала местом для постановки памятника Ивановскую площадь, против здания Городской Думы. Представленное г. Казанским Губернатором г. Министру Внутренних Дел ходатайство о разрешении постановки памятника на указанном месте, а также проекты памятника и чертежи удостоились Высочайшей резолюции в Бозе почившего Государя Императора Александра III. Всемилостивейше одобрив пьедестал памятника, Государь Император изволил найти изображение Императора Александра II несоответственым, а именно: «свитка в руке не должно быть изображено; если предполагается изобразить Императора без фуражки, то и в руке не должно ее быть, кроме того, не должно быть шарфа, а также аксельбантов, которые в Бозе почивший Император при сюртуке никогда не надевал».

«Уведомление о таковом Высочайшем повелении последовало 10 ноября 1890 г., после чего немедленно начались с автором проекта, академиком Шервудом, переговоры об изменении фигуры Императора согласно с Высочайшими указаниями. Вновь составленный проект был одобрен Думой. По новому проекту Государь изображен в порфире, с открытой головой; правая рука Его покоится на левой стороне груди. По сторонам пьедестала памятника предположены (и осуществлены) были надписи «Царю-Освободителю», «Царю-Просветителю», «Царю-Преобразователю» и «Царю-Законодателю». 28 ноября 1891 г. по всеподданейшему докладу Министра Внутренних Дел последовало Высочайшее соизволение на сооружение в Казани, согласно новому проекту, памятника в Бозе почившему Государю Императору Александру II. После этого Комитет приступил к заказам по исполнению работ. Исполнение всех чертежей рисунков, а также модели для осмотра и модели в гипсе для отливки, а равно и наблюдение за работами поручены автору проекта, скульптору В.И. Шервуду. Бронзовые части памятника были заказаны бронзовой фабрике Постникова в Москве, гранитные — мраморщику Захарову в Москве же: нижний постамент был сооружен из кварцевого песчаника, полученного из каменоломен Сенгилеевского уезда Симбирской губ. Модель статуи в мастерской Шервуда была окончена лишь в начале 1893 г.

Прежде чем она поступила на завод Постниковых для отливки, академик Шервуд устроил в своей мастерской нечто вроде жюри, показав нескольким компетентным лицам.

Проф. Шварц, специалист по греческому классическому искусству, дал о статуе весьма лестный отзыв, находя, что эта статуя — лучшее изображение всех черт почившего Царя Освободителя. Его поразило величие позы и энергия движения. Когда г. Шервуд заметил проф. Шварцу, что порфира не обрисовывает форм тела, как в классических статуях, то он ответил, что «настоящее изображение порфиры придает жизнь и движение фигуре, так как складки не падают под своей тяжестью, а еще находятся в моменте движения». Известного проф. Герье поразили «величие и царственность фигуры». Проф. Ключевский определил идею памятника почти теми же словами, которыми определял ее в своем письме к Шервуду Казанский городской голова С.В. Дьяченко, а именно: опираясь на закон и свою власть, император как бы говорит по чистой совести и пред лицом Бога: «Я дал России все, что только мог, — а остальное ваше дело!» Проф. Ключевский находил лишь желательным опустить голову статуи несколько пониже, против чего восставал известный И.М. Третьяков, полагая, что в таком случае утратится молитвенное положение статуи.

Осматривали статую и еще многие лица из мира науки и искусств и находили ее лучшим произведением В.И. Шервуда.

В апреле того же 1893 года проект и модели осмотрены были в мастерской художника Казанским Городским Головою С.В. Дьяченко, который нашел их совершенно удовлетворительными и разрешил производить отливку статуи из бронзы, для чего статуя была препровождена на завод Постниковых. Все работы по исполнению отдельных частей памятника и по постановке его, несмотря на все старания Комитета о возможном ускорении их, были окончены только к осени 1894 года

Открытие и освящение памятника было назначено на 22 октября 1894 года, в день чествования Казанской Чудотворной иконы Богоматери, на что уже последовало Высочайшее разрешение ныне в Бозе почившего Государя Императора Александра III. К этому дню были сделаны уже надлежащие распоряжения, разосланы приглашения к торжеству, но за два дня до назначенного времени, т. е 20 октября, Россия внезапно облачилась в траур и торжество открытия памятника решено было отложить, чтобы оно не совпадало со днями скорби по безвременно почившем Императоре Александре III. Таким образом, открытие памятника должно было состояться в следующем 1895 году. Казанская Дума пожелала торжество открытия приурочить ко дню издания Городового Положения 1870 г., то есть к 16 июня, но ходатайство Думы об этом было отклонено. По Высочайшему повелению открытие памятника было назначено на 30 августа 1895 г., в день празднования тезоименитства в Бозе почившего Государя Императора Александра II».

Торжество открытия памятника

«Главную задачу Комитета и общую мечту городских представителей составляло — обставить открытие памятника незабвенному Монарху торжественностью, достойною великих деяний Царя Освободителя. День открытия памятника долженствовал неизгладимым, дорогим воспоминанием в сердцах очевидцев и известие об этом торжестве, будучи занесено на страницы летописей русской жизни крупным, ярко блещущим событием, гордостью Казани и посильной дани свободных учреждений своему Творцу, должно было облететь все закоулки нашего отечества. Выполнение этой задачи представляло немалые трудности, требовало не только больших денежных средств, но главнее всего — энергии и смелой, живой инициативы организаторов празднества.

Прежде всего Комитету для выполнения его задачи нужно было заручиться согласием представителей правительственных учреждений разных ведомств и органов общественного управления присутствовать на торжестве открытия.

С этой целью Комитет разослал в тысячах экземпляров приглашения от лица Казанского Городского Головы всем Городским Головам России, всем Председателям Земских Управ, Губернаторам, Архиереям и очень многим другим более или менее высокопоставленным лицам. Вместе с тем, по инициативе Председателя Комитета, местные газеты открыли на своих страницах ежедневный постоянный отдел, посвященный исключительно приготовлениям к торжеству. Отдел этот имел задачей привлекать общественное внимание к делу предстоявшего открытия памятника и оповещать общество о всех подготовительных действиях Комитета.

При Городской управе была открыта особая канцелярия, в которой сосредоточены были все дела по приготовлениям к торжеству. С первых дней своего существования канцелярия эта буквально была завалена работой — с 9 часов утра до 8 часов вечера она неустанно рассылала приглашения, принимала заявления депутаций, давала всевозможные справки и разъяснения. За три дня до открытия занятия в Городской управе были прекращены: на эти дни средоточием общественной деятельности, центром городских интересов служило готовящееся торжество. А на площади перед зданием Городского Общественного управления беспрерывно кипела вокруг закрытого завесою памятника дружная и разнообразная работа: строились многочисленные эстрады для публики, разводились близ памятника цветники, воздвигались высокие мачты для флагов и т. д. и т. д.

Думский зал, в одном из отделений которого помещалась канцелярия Комитета, целый день был полон самой разнообразной публики — тут можно было встретить и генерала со звездой, и бедного чиновника, и профессора, и простого ремесленника: всем равно хотелось получить билет для входа на одну из эстрад, чтобы видеть торжество открытия поближе. Кроме многочисленных эстрад для публики, были устроены особые эстрады для учащихся. Для входа на балкон Городской Управы и в зал Городской Думы и городского музея, окна которых были обращены к памятнику, также выдавались билеты. На все эти места билеты были розданы в первый же день по объявлении о выпуске их, а между тем все новые и новые просьбы о выдаче билетов еще в большем количестве предъявлялись со стороны публики к председателю Комитета, лично делавшему все общие распоряжения относительно разнообразных приготовлений к торжеству. Пришлось сделать еще одну новую эстраду и отпечатать новые билеты. Частные владельцы домов, расположенных близ Ивановской площади, убирали коврами свои балконы и даже устраивали временные возвышенные площадки над воротами своих дворов. Наряду с раздачей билетов на особые места, производилась выдача участникам в предстоящем церемониале так называемых «депутатских билетов» для свободного прохода на место торжества.

Депутатских заявлений о желании принести к подножию памятника венки поступило к дню открытия до 72, но они продолжали поступать и в самый день открытия, а некоторые депутации участвовали в церемонии и без предварительных заявлений, которых они не успели сделать в канцелярии своевременно.

Канун дня открытия прошел при общем возбуждении: вся Казань нетерпеливо ждала давно желанного празднества. К вечеру 29 августа на Ивановской площади было все готово к церемонии открытия».