Руслан Айсин: «Мишары отличаются своим характером, хваткостью, бравым темпераментом, хитростью. Но…»

«Татары — это политическая нация»

Есть у татар неизбывное стремление к единству, парадоксальным образом преодолеваемое через внутреннее противоречие в коллективном сознании самих татар. Известно, что татары делятся на субэтнические (субтерриториальные) группы: сибирские, астраханские, касимовские татары, кряшены.

Вообще, татарская этническая общность скроена сложной внутренней структурой. Поэтому, видимо, так сильно в нашем народе это «субэтническое позиционирование»: «я мишарин», «я сибирский татарин» и т.д. Не всегда, скажем прямо, такое «уточнение» внутриэтнической идентификации идет на пользу национальному единству. Что и говорить, субэтнический сепаратизм — явление не новое в татарской среде.

Татары — это политическая нация, что является фактом неоспоримым.

Да, татары прошли долгий и тернистый путь к своему единству, выработке «консенсуса» между различными этническими группами тюрок. Об этом, собственно, писал и великий татарский религиозный деятель, богослов, историк-реформатор Шигабутдин Марджани. Он рассматривал историю татар как часть глобальной тюркской цивилизации, когда в эпоху Золотой Орды и стала складываться собственно общетатарская идентичность.

Так исторически сложилось, что ведущую роль в консолидации астраханских, сибирских татар в единую политическую нацию сыграли татары-тюрки Волго-Уральского региона, они и стали динамическим ядром нации. Тут стоит оговориться, что волго-уральские татары играли роль локомотива интеграции, но никак не узурпатора и поглотителя остальных этногрупп, если можно так угловато выразиться. Это была интеграция, которая на выходе дала новый политический суперэтнос.

При этом, что является вполне естественным делом, внутри большой татарской общности, живущей по всей широте Евразийского материка, существуют культурное многообразие, диалекты, расовые различия и т.д. Но они не должны быть фактором разобщенности и внутреннего сепаратизма. Все большие этносы прошли путь становления через объединение различных этнических групп на основе общей парадигмы истории, языка или даже религии. Вот есть китайцы, в суперэтнический компонент которых входит до сотни народностей. Русские, вобравшие в свой этнический состав тюрок, финно-угров, палеоазиатов, славян.

«Я сам по отцу нижегородский мишарин»

Долгое время советская идеологическая бюрократическая машина сознательно искажала историю татар, лишая татар этнокультурных механизмов для воспроизводства общетатарского исторического сознания. Татарам оставили лишь «булгарскую теорию происхождения», отрубив значительную часть нации, выпихнув их на историческую и общественную периферию. Это сознательное движение по локализации татар и лишению их статуса большой нации. Разделяй и властвуй!

Наследники этих же самых горе-переписывателей истории и сейчас активно провоцируют у локальных групп татар чувства своей исключительности, особости. Им придумывают историю, убеждая в том, что ничего общего у них с татарами нет. Сами, дескать, с усами!

Мне часто доводится слышать разговоры в духе: «Мы, мишары, исключительны, сливки татар», или же — «Мы отдельный народ». Обидно слышать такое от людей, чьи предки отдали жизнь за единство нации, защищая ее язык, веру, честь и достоинство. Не в обиду собратьям-мишарам сказаны эти слова. Я сам по отцу нижегородский мишарин. И выступаю против такого демонстративного деления на субэтносы. Вот, к примеру, не делят же русские себя на помор, кривичей, древлян, вепсов и других народностей. У них есть общее этническое самосознание — «Я русский», невзирая на то, что его этногенетическое происхождение может быть вовсе не славянским.

Наши отличия — лишь богатство этнического многообразия. Мозаичность придает особую красоту и удивительную сложность, которая особым образом подпитывает внутренний огонь нации, заставляет генерировать энергию пассионарного взрыва.

Бесспорно, мишары отличаются своим характером, хваткостью, бравым темпераментом, хитростью (вспомним множество поговорок насчет хитрости мишар, которые своего не упустят). Все это отчасти залегло в ментальном пласте мишар с того времени, когда они имели особый сословный военно-казачий статус. На периферии распавшейся державы Золотой Орды тюрки-татары перешли на пограничную службу новому правителю.

Уникально то, что сословный статус выделял мишар из инородного ему окружающего этнопространства. Мишары смогли обособиться и сохранить свой этноконфессиональный и культурный код, находясь в относительной дали от ядра татарской нации. Культурно-информационные связи тогда были слабы, а местами и нарушены в ходе естественных причин падения одного ханства за другим.

Но, повторюсь, эти незначительные различия с казанскими татарами не говорят о разности происхождения, как настаивают некоторые дилетанты от истории, а лишь указывают на внутреннюю сложность и этногенеза татарской политической нации.

«Разделившихся съест медведь, а раскольников — волк»

Тут я не могу не затронуть одну существенную деталь, которая для большинства видится не столь значимой. Когда дилетанты, непрофессиональные историки начинают «мастерить историю» — пиши пропало. Как писал известный американский писатель Роджер Желязны: «Убить народ легко — достаточно лишить его прошлого». Не этим ли занимались многие годы советские историографы, фальсифицируя богатую историю татар? Некоторые продолжают это дело и теперь, а непонимающие в историческом предмете самоучки несознательно поддакивают им и льют воду на их мельницу. И вода эта из реки Лета, из реки забвения…

Кто-то из острословов сказал, что каждый мнит себя историком и лекарем. Но если эксперименты с самолечением он может прекратить, завидев, что лишь усугубил состояние своего здоровья, то с историей все сложнее. Плоды этого дилетантского вмешательства могут проявиться не сразу, а спустя время.

У истории свои неумолимые законы, за нарушение которых она жестко наказывает. Надо помнить об этом всем нам.

И еще. Как гласит татарская мудрость: «Аерылганны аю ашар, бүленгәнне бүре ашар» («Разделившихся съест медведь, а раскольников — волк»).