Смотрите, кто ушел: десант из татарстанских силовиков направят в бывшую вотчину Белых

Проверка слухов

Слух о возможном назначении Ахметшина в бывшую вотчину арестованного губернатора Никиты Белых прошел еще в прошлом году. Источники «Реального времени» в силовых ведомствах уверяют, что указ президента РФ о назначении Айрата Ахметшина главным следователем СКР по Кировской области ожидался еще в декабре. На тот момент кандидатура татарстанского руководителя прошла все согласования. Прежний глава Кировского Следкома Григорий Житенев в октябре 2016-го получил назначение на аналогичную должность в Башкирии. Примечательно, что еще пару лет назад на занятый Житеневым пост в Уфе претендовал и Ахметшин.

Пост замруководителя в татарстанском Следкоме Айрат Ахметшин занимал с 2010 года, ранее руководил Зареченским межрайонным следственным отделом, а до образования Следственного комитета служил в органах прокуратуры. Источники «Реального времени» уверяют, что вместе с Ахметшиным в Киров могут перебраться еще несколько татарстанцев. В частности, называют нынешнего начальника Набережночелнинского МРСО Следкома по РТ, подполковника юстиции Марата Галиханова, служившего под началом Ахметшина и в Зареченском отделе, и в прокуратуре Московского района. Еще одним кандидатом на переезд считают руководителя четвертого отдела по расследованию особо важных дел Следкома по РТ Станислава Столярова.

Параллельно со слухом об уходе Ахметшина пошла гулять информация о том, что место зама в татарстанском Следкоме может занять 38-летний прокурор Зеленодольского района, экс-прокурор Лаишево Владимир Циома. Свою карьеру он начинал в 2000-х следователем в составе прокуратуры Ново-Савиновского района. Причем работал там вместе с нынешним руководителем Следкома по РТ Павлом Николаевым. Первый слух уже подтвердился.

Дочь — «человек планеты» и жена-«декабристка»

При встрече с новым руководителем Следкома по Кировской области корреспондент «Реального времени» поинтересовалась, что его связывает с городом на Вятке и легко ли было решиться на переезд.

— Бывать в Кирове не приходилось ни разу. Но я разговаривал с руководством следственного управления по Кировской области о ситуации в связи со сменой власти. Там ведь прежняя команда очень «прославилась». В структуре преступности там преобладают экономические, должностные и общеуголовные преступления. С учетом того, что на территории области несколько моногородов. Я не думаю, что специфика сильно отличается. И потом население в области — 1 млн 300 тысяч человек, а в Татарстане — 4 млн, но вот территория у них больше в 1,5 раза и преобладает лесной массив.

Знаю, что в Кирове есть и другие выходцы из Татарстана. Например, заместитель начальника управления ФСБ Антон Юрьевич Быков, раньше работал в Казани.

Решиться на переезд было непросто. Дебаты в семье были. Жена моя оказалась женой декабриста — в январе ушла в отставку с должности судьи Верховного суда РТ (у нее 22,5 года судейского стажа), сказала: «Поеду с тобой». Дочь остается в Казани — поступила на юрфак КФУ. Сказала нам категорично: «Судьей и следователем быть не хочу. Либо практикующим юристом, либо адвокатом».

— Чтобы не было конфликта интересов?

— Я с этой темой не согласен. Всегда были профессиональные династии. И я считаю, что судебная система много теряет, когда ставит заслон детям судей. Вот моя дочь видела, как отец и мать работают с утра до ночи, и если бы она решила идти на госслужбу, то старалась бы не уронить авторитет семьи. А вообще, дочка у меня — человек планеты. Знает в совершенстве английский, занималась изучением испанского и французского языков, сейчас перешла на немецкий. А мой брат Артур Ахметшин возглавляет отдел по надзору за исправительными учреждениями в прокуратуре Татарстана.

«Если сейчас в Татарстане в год регистрируют 2—3 огнестрела, то у меня в марте 1999-го в один день в Московском районе было три огнестрела. Среди них было удивительное дело — убили валютчиков рядом с Московским рынком у ресторана «Маяк». Фото izgrodno.com

Дежурство следователя конца 90-х: три убийства за день

— Помните свое первое дело?

— Конечно. Хотя уже 20 лет прошло. Я тогда был назначен следователем прокуратуры Московского района. В этом районе я еще во время учебы стажировку проходил, так что знал и оперативный состав. И вот по приходу принял сразу 8 уголовных дел. А первым было дело об убийстве бабушки на Жилплощадке. Мы выяснили, что это сделал ее внук с другом — задушили, сняли серьги, выгребли все пенсионные деньги и попытались поджечь квартиру. Но из-за открытой форточки пламя погасло.

Первые 2,5 года работал вообще без отпуска. Особенно мне нравились неочевидные преступления, когда ты за несколько месяцев следственным путем выявляешь все детали и находишь виновника. Это высший пилотаж! Помню, было у меня хорошее дело в отношении некоего гражданина, имущество которого с помощью фальшивых печатей вывели из-под ареста и перепродали третьим лицам. Дело возбуждалось в отношении транспортного прокурора и полицейских. Доказать причастность прокурора к преступлению не смогли, но от работы его отстранили.

Я застал период расследования уголовных дел, связанных с настоящими криминальными войнами. Если сейчас в Татарстане в год регистрируют 2—3 огнестрела, то у меня в марте 1999-го в один день в Московском районе было три огнестрела. Среди них было удивительное дело — убили валютчиков рядом с Московским рынком, у ресторана «Маяк». Причем их было два брата-близнеца, и преступники «заказали» одного, а застрелили другого. Ошибка в объекте. Долгое время то убийство оставалось нераскрытым. В тот же день было покушение на убийство члена одной из группировок Конюхова и убийство в машине «Фольксваген» члена ОПГ «Мебелька» Андреева. И вот я в тот день был дежурным следователем и выезжал на все эти происшествия. На месте покушения на Конюхова мы нашли машину с четырьмя автоматами Калашникова.

«Оружие у нас выдается по письменному заявлению сотрудника. С учетом поступающих в его адрес угроз и их серьезности. Мне приходилось сталкиваться с угрозами — «машину сожжем, без семьи останешься» — но это не повод, чтобы сворачивать с пути». Фото ykt.ru

«Под ногами тараканы хрустели...»

— А у вас при себе оружие было?

— Оружие у нас выдается по письменному заявлению сотрудника. С учетом поступающих в его адрес угроз и их серьезности. Мне приходилось сталкиваться с угрозами — «машину сожжем, без семьи останешься» — но это не повод, чтобы сворачивать с пути.

А вообще, по работе я с чем только не сталкивался. Помню, после банального убийства бомжа на улице Энергетиков приводят на допрос полупьяную женщину с открытой формой туберкулеза. Она без конца кашляет. Сажаешь ее подальше, открываешь форточку и общаешься. Потом даешь подписать протокол, а дальше ручку аккуратно с помощью бумаги выкидываешь в корзину.

На ночных происшествиях приходилось и в настоящих «хрущобах» бывать. Помню, в одном неблагополучном месте я шел по коридору и под ногами тараканы хрустели… Без энтузиазма, призвания и любви к этой работе людям сложно приходится. Особенно тем, которые идут за романтикой и за «корочкой», чтобы показывать ее гаишникам. Через 2—3 месяца такие люди сдуваются и уходят. Потому что жизнь не сериал с Каменской.

Следствие — та же шахматная доска

Помню, было дело четырех сотрудников угрозыска — подозревали их в «крышевании» проституток, создании притонов, похищениях молодых девчонок. Следователями были Паша Каюмов (ныне — начальник отдела процессуального контроля Следкома по РТ) и Рустем Адиатуллин (теперь он — руководитель второго отдела по расследованию особо важных дел Следкома по РТ), а я в то время был заместителем прокурора района и в 2005 году поддерживал это дело в суде как гособвинитель. Так вот, милиционеры не признавались, потерпевшие девушки начали давать противоречивые показания, однако мы сумели по крупицам собрать доказательства и довести дело до обвинительного приговора. Тут надо отметить обстоятельность судьи Луизы Анваровны Абдрахмановой (сейчас она судья Верховного суда РТ) — на допрос одного человека по два часа уходило.

«На процессе с судьей, свидетелями, адвокатами все по-другому. В кабинете следователю кажется, что некоторые факты никогда не всплывут, но они все равно всплывают. И это заставляет более тщательно подходить к сбору и оценке доказательств». Фото Максима Платонова

Вообще, это очень полезно, смотреть на одно дело с разных позиций. Сейчас нашим следователям очень не хватает присутствия в суде при рассмотрении расследованных ими же уголовных дел. На процессе с судьей, свидетелями, адвокатами все по-другому. В кабинете следователю кажется, что некоторые факты никогда не всплывут, но они все равно всплывают. И это заставляет более тщательно подходить к сбору и оценке доказательств. У меня в этом плане была правильная школа: был следователем прокуратуры Московского района Казани, старшим следователем, затем следователем по особо важным делам с прикомандированием в отдел по экономическим преступлениям при прокуратуре РТ — его возглавлял Михаил Богинский (с 2007 года руководит Следкомом по Тюменской области).

Дальше я вернулся в Московский район помощником прокурора, в 2005-м был назначен заместителем прокурора по надзору за следствием, дознанием и оперативно-розыскной деятельности. Бесценный опыт работы в той области, где отвечаешь за дела, которые расследуются. Вообще, следствие — та же шахматная доска: преступник двигает первую фигуру, а ты начинаешь передвигать свои. Цель у каждого своя.

Бастрыкин в Татарстане работал до 4 утра

— Что вы думаете о слухах про ликвидацию Следственного комитета и реформы силового блока?

— Они активизировались после коррупционного скандала на федеральном уровне. И это было серьезным подрывом для системы. Но это всего лишь этап становления. Его все ведомства переживают. В свое время сотрудников МУРа (московский уголовный розыск) взяли, и писали тогда про «золотые унитазы», потом по ФСБ тема коррупции была. И на десятом году существования Следственному комитету, видимо, суждено было столкнуться с такой же ситуацией.

В определенной степени доверие к ведомству это подорвало. Но это нормальный процесс. Следственный комитет ведь всегда был на передовой борьбы с коррупцией. И люди об этом знают. Наши приемы с федеральным уполномоченным по правам ребенка и руководителем Следственного комитета РФ проходили в Казани до последнего человека. Последний прием с Бастрыкиным закончился в 4 часа утра.

«Конечно, мы не могли не быть втянутыми в эту историю, ведь дела в отношении сотрудников правоохранительных органов расследует только Следственный комитет. Хочешь не хочешь, мы автоматически ввязаны в этот конфликт. Могу лишь сказать, что со стороны руководства управления никакой предвзятости не было». Фото sledcom.ru

Думаю, реорганизация нецелесообразна. Не для того столько сил и средств вкладывалось в создание Следственного комитета — у нас вот в каждом районе новые здания построены, серьезная криминалистическая техника для расследования почти любых преступлений приобретена. Считаю, что все эти разговоры нужны кому-то для дестабилизации обстановки в стране.

— Расследование дел «Дальнего» и ОБНОНа обернулось настоящим расколом среди татарстанских силовиков. Как это отразилось на вашей работе?

— Мы не участвуем во всех этих распрях и раздорах. Мы просто делаем свое дело. Конечно, мы не могли не быть втянутыми в эту историю, ведь дела в отношении сотрудников правоохранительных органов расследует только Следственный комитет. Хочешь не хочешь, мы автоматически ввязаны в этот конфликт. Могу лишь сказать, что со стороны руководства управления никакой предвзятости не было ни в отношении Наркоконтроля (ныне ликвидированного, — прим. ред.), ни в отношении МВД. У нас со всеми — ровные отношения. У меня лично очень много друзей среди сотрудников МВД. В общем, если конфликт и имел место, мы в нем не участвовали, иначе о какой объективности следствия может идти речь!

«Монстры», на которых республика должна молиться

— Насколько сильно за время вашей работы изменилась криминальная ситуация в Татарстане?

— За 20 лет сделано очень много. Раньше бандитам было просто застрелить человека и отобрать у него собственность. Сейчас эти захваты ушли в юридическую плоскость. Считаю, в этом огромный вклад руководства МВД, прокуратуры, прежде всего, Сайфихана Нафиева (прокурор РТ 1992—2000 гг., ныне покойный), Асгата Сафарова (глава МВД по РТ в 1998—2012 гг., ныне руководитель аппарата президента РТ), Рената Тимерзянова (первый замглавы МВД по РТ в 1998—2011 гг., ныне главный федеральный инспектор по РТ). Это просто «монстры», на которых республика должна молиться! Если бы они в свое время не зачистили криминальное поле, тут была бы такая же Кущевка.

«Одно из неочевидных преступлений последнего времени — дело пропавшего имама. Оно стоит в приоритете у руководства, но остается нераскрытым. Рассматриваются несколько серьезных версий. Но озвучивать я их не буду». Фото prokazan.ru

В те времена преобладали общеуголовные преступления, а экономические были слишком латентными. Позже структура расследуемых дел поменялась. Теперь половина приходится на экономические, должностные преступления и налоговые аферы, а оставшаяся на общеуголовные — от краж и мошенничеств до убийств. И неочевидных преступлений стало значительно меньше. Большинство убийств — на почве пьянства: выпили, не поделили, зарезал.

Одно из неочевидных преступлений последнего времени — дело пропавшего имама. Оно стоит в приоритете у руководства, но остается нераскрытым. Рассматриваются несколько серьезных версий. Но озвучивать я их не буду.

За эти годы стало больше преступлений, связанных с недрами и природными богатствами. Банальная ситуация — глава сельского поселения подделывает выписку из похозяйственной книги, ставит нужную дату и переоформляет участки на родственников — гектарами забирает муниципальные земли и думает, что это не раскроется. Такая же ситуация по сельским районам с признанием домов аварийными. Председатель комиссии прописывает в доме своих родственников, признает здание аварийным, они становятся нуждающимися и получают квартиры. Прошли времена, когда это сходило с рук. Сейчас все эти вещи уже под лупой рассматривают.

— Когда планируете приступить к работе на новом месте?

— 20 марта. Но терять связи с республикой не буду.

— Спасибо за интервью. Удачи на новом месте!