Феномен «родины» мордовских платков: советские бизнесмены, похищение невест и подпольные имамы

Три приятных исключения

В течение прошлых двух десятилетий в Среднем Поволжье, как и других частях бывшего Советского Союза, проходили процессы, названные «исламским возрождением». Среди прочих оно характеризовалось регистрацией мусульманских обществ, строительством мечетей, открытием исламских учебных заведений, формированием института имамов и улемов (богословов). Кроме того, практически в каждом регионе Среднего Поволжья были созданы новые органы управления мусульман — региональные муфтияты. Однако формы этих процессов значительно различались в разных республиках и областях, а иногда даже в пределах одного региона.

Важно различать особенности реисламизации в городах и селах Среднего Поволжья. В Татарстане бурные процессы исламского возрождения прошли прежде всего в городах. В селах же, напротив, реисламизация практически не вышла за рамки строительства мечетей. Однако в ряде областей основными центрами исламского возрождения стали именно села. Яркими примерами этого явления можно назвать села Шыгырдан (Республика Чувашия), Средняя Елюзань (Пензенская область) и Белозерье (татарское название Азюрка, Республика Мордовия). Общим для их развития являются большое количество мечетей и людей, соблюдающих исламские обряды, демографический рост, развитое частное предпринимательство. В то же самое время течение исламского возрождения проходило в них по разным моделям.

В качестве кейса мы для своего исследования выбрали татарское село Белозерье в Мордовии. Можно ли было объяснить произошедшие здесь бурные процессы (ре-)исламизации живучестью религиозных традиций в советский период? Или это было результатом «импорта» «зарубежного» ислама в постсоветское время? Мы попытались найти ответы на эти вопросы.

На чем основывается статья?

В ходе исследования были рассмотрены наиболее важные вопросы экономической и социальной истории Белозерья с 1950-х гг. до конца советского периода. Они включают в себя соотношение государственной (колхоз) и частной экономических систем, демографические процессы, социальные явления, развитие исламских практик. Все это было важно, чтобы понять, насколько сельская община была затронута советскими трансформациями.

Вторая цель состояла в том, чтобы изучить социально-экономические и политические аспекты развития Белозерья в постсоветский период. Здесь в меньшей степени уделялось внимание экономическим аспектам в пользу изучения процессов в религиозной сфере в контексте социальных и политических явлений.

В течение 2011 г. были проведены полевые выезды в село, проводились интервью с местными религиозными деятелями, представителями обоих муфтиятов Мордовии, администрации колхоза и села, мусульманских обществ, интеллигенции. Информация, полученная в полевых исследованиях, была дополнена данными из письменных источников.

Большая часть этого письменного материала была собрана в Государственном архиве Пензенской области (Пенза), Центральном государственном архиве Республики Мордовия (Саранск), Государственном архиве Российской Федерации (Москва). Несмотря на все разнообразие архивного материала, он ограничен для исследования темы. Наряду с большим количеством хозяйственно-экономи­ческих документов (отчеты, статистика), позволяющих восстановить историю колхоза, очень незначительно и отрывочно в архивах представлена религиозная история советского периода. Постсоветский период развития Белозерья вообще не представлен в архивах и восстанавливался на основе интервью и материалов СМИ.

Советы в Азюрке и неприкасаемый имам

Как и в других татарских деревнях дореволюционной России формой организации общественной жизни в Белозерье была махалля. В селе было три махалли, каждая из которых имела свою мечеть. Утверждение советской власти в 1917 г. не сразу привело к установлению нового социального порядка. Формально новой политической администрацией стал организованный в 1918 г. сельсовет. Хотя религиозные деятели официально лишились своего общественного статуса, они сохраняли свое влияние на население.

Одним из религиозных лидеров села был Хамзя Айзатуллин (Халиков), происходивший из семьи потомственных имамов и получивший образование в известном медресе города Касимова (ныне в Рязанской области). Приехав в Белозерье в первые годы советской власти, Хамзя неофициально выполнял роль духовного лидера и учителя. Ему каким-то образом удалось избежать репрессий, возможно, благодаря частым отъездам из села на заработки. Он остался практически «неприкасаемым» авторитетом вплоть до своей смерти в 1974 году.

Только к концу 1920-х гг. сельские общины подверглись трансформации, обусловленной коллективизацией. Кроме экономических целей эта политика должна была привести к общественно-политическим изменениям — к разрушению всей основы старой сельской общины.

Закрытые мечети

Колхозное строительство в Белозерье, как и в других татарских селах, не отличалось каким-либо своеобразием: особого противостояния в организации колхоза не было, но коллективизация проходила с переменным успехом. Первая сельхозартель «Янга Турмыш» («Яңа Тормыш», «Новая Жизнь») на территории Белозерьевского сельсовета Ромодановского района была образована в 1929 г. Однако большинство жителей игнорировало коллективизацию и не вступало в этот колхоз. Пассивное сопротивление было отмечено именно в татарских селах района — Алтары, Белозерье, Иняты. Еще к 1935 г. в колхозе «Янга Турмыш» состояло примерно 1/3 хозяйств. Но уже к концу этого года коллективизация среди татар Мордовии, в том числе и по Лямбирскому району, считалась завершенной.

Другим важным аспектом советской модернизации была и антирелигиозная борьба, принявшая форму закрытия церквей и мечетей, а затем открытых репрессий верующих. В Белозерье две мечети были закрыты в 1929—1930-х гг. Третья мечеть уцелела, но не использовалась, так как у общины не было имама и средств для ее содержания, и была закрыта в 1940 году. К этому времени в Мордовии оставались открытыми лишь 4 мечети из примерно 130.

Как татары восстали против коллективизации

В ранний советский период процессы трансформации сельских сообществ являются сложным и неоднозначным явлением. Региональные модели и темпы сталинской модернизации сильно различались, и даже в рамках одного региона она принимала разные формы.

Ряд сел, несмотря на вначале активное сопротивление, в последующем вписывался в советскую экономическую и общественную модель. Например, село Алтары. Большое село с тремя мечетями и известным на всю губернию медресе считалось религиозным центром региона. Весной 1930 г. это село стало центром самого массового выступления татар-крестьян против насильственной коллективизации в районе. Его удалось подавить только с помощью вооруженных сил и массовых арестов. Однако в дальнейшем местный колхоз успешно развивался и на протяжении всего советского периода считался одним из передовых. Кроме этого, с 1948 г. в Алтарах работала практически единственная на всю советскую Мордовию мечеть. Очевидно, что здесь власть шла на тактические уступки, учитывая недавние антиколхозные выступления. На развитии села могло сказываться и его выгодное географическое положение — 7 км от районного центра и 5 км от железнодорожной станции.

Но история Белозерья показывает другую модель модернизации. Местное население не оказывало активного сопротивления советской власти. Формально в селе существовал сельсовет и колхоз, мечети закрыты, религиозных лидеров не осталось.

Но это было лишь фасадом — новые советские институты фактически не работали. Основная форма общественной жизни — колхоз — не оказала серьезного влияния на социально-экономические отношения. Особой специализации колхоза никогда не было, в основном его деятельность была ориентирована на растениеводство. По отчету колхоза «Янга Турмыш» на 1950 г., в растениеводстве были заняты 4 полеводческие бригады и 1 овощная, в которых работало 282 колхозника. Животноводству уделялось меньшее внимание, в нем было занято всего 14 человек, а поголовье скота было незначительным. Вообще, колхоз практически на протяжении всей своей истории оставался ниже среднего по сравнению с другими хозяйствами района и не был отмечен какими-либо серьезными достижениями.

Малоземелье как особенность

Одной из причин такого развития хозяйства было малоземелье: за колхозом было закреплено всего около 1400 га земли. В 1950 г. в рамках общего курса по укрупнению хозяйств к колхозу «Янга Турмыш» был присоединен колхоз «Янга Фикер» («Яңа Фикер», «Новая мысль») соседнего села Иняты; укрупненный колхоз позже назван «40 лет Октября». Но это слияние оказалось несущественным: площадь его сельскохозяйственных угодий увеличилась всего до 2088 га.

«Хрущевский» период не изменил ситуацию, хотя развитие колхоза и было стабильным. В целом по Мордовии в это время происходит укрепление колхозов, которое выражалось в увеличении угодий, посевов, количества скота и машинного парка.

Негативные явления в государственном секторе экономики Белозерья проявились в «брежневскую» эпоху. С 1970-х гг. не контролируемый местной и республиканской властью колхоз постепенно приходил в упадок. В Мордовии в этот период предпринимались попытки ликвидировать экономически нерентабельные хозяйства путем реорганизации колхозов в совхозы и укрупнения колхозов. Например, программы развития АПК Ромодановского района предполагали объединить колхозы «40 лет Октября» и «Шефская звезда», в результате чего хозяйство получило бы 4550 га угодий. Однако эти планы не были реализованы.

Как следствие, в последующем кризисные явления усилились. Вплоть до перестройки происходит снижение всех экономических показателей колхоза «40 лет Октября». Так, количество колхозников, работавших в растениеводстве (большинство колхозников), с 1965 по 1985 гг. снизилось в 10 раз, животноводов — в 2 раза. Сократилось количество крупного рогатого скота и прекратилось разведение птицы. Площадь возделываемых зерновых культур падает с 1189 га до 775 га. К 1985 г. парк сельскохозяйственной техники состоял из старых, полученных в 1970-е гг., машин.

Демографическое чудо

Можно было ожидать, что экономический спад оставит свой отпечаток на социально-демографическом развитии села. Аграрная политика в Мордовии в 1970-е гг. способствовала усилению миграционных процессов в сельской местности. В 1980-е гг. эта тенденция сохранилась, что создало напряженный баланс трудовых ресурсов в республике. С 1959 по 1984 гг. сельское население республики уменьшилось на 50%. Поскольку из села уезжали, в основном. молодые люди, это привело к диспропорции в половозрастной структуре. К 1985 г. люди пенсионного возраста в сельской местности составляли около 30%.

Интересно, что Белозерье демонстрирует другой сценарий. В 1930-е гг. оно еще уступало некоторым татарским селам района по демографическим показателям. Если в ходе войны произошло уменьшение населения, то к середине 1950-х гг. демографическая ситуация стала выправляться, и по количеству дворов Белозерьевский сельсовет превзошел другие сельсоветы района.

Резкий скачок демографических показателей села обозначился в 1960-е годы. К 1965 г. в самом Белозерье проживало 2070 человек. По количеству дворов оно уже значительно опередило другие татарские села, которые с середины 1950-х гг. либо остались на том же уровне, либо выросли незначительно. Следующее десятилетие продемонстрировало еще больший разрыв показателей. К 1974 г. население Белозерьевского сельсовета (с селом Иняты) достигло 3000 человек. Из 17 сельсоветов Ромодановского района это был самый высокий показатель.

В последующие годы демографический рост замедлился и на протяжении с 1980 по 1990 гг. показатели были стабильными, когда число жителей колебалось около 2500.

Слава «спекулянтов»

Перед лицом такой демографической ситуации и пропорционального роста количества своих членов небольшой колхоз «40 лет Октября» был неспособен обеспечить работой все население села. Отчеты колхоза за 1965—1985 гг. показывают, что из 1000—1500 трудоспособных в общественном хозяйстве участвовали примерно около 800 человек. Это число осталось относительно устойчивым в течение этого периода. Кроме того, большая часть этих колхозников — сезонные рабочие, которые были задействованы, в основном, во время летних полевых работ. Поэтому фактически в хозяйстве постоянно были заняты около 200— 300 жителей, еще небольшая часть работала в бюджетной сфере.

На этом фоне многие жители села были вынуждены искать альтернативные источники дохода, как производство и продажа собственной сельскохозяйственной продукции или отходничество («шабашка»). Действительно, предприимчивость белозерьевцев была известна за пределами села: среди жителей соседних сел и города сложилось определение их как «спекулянтов». Такую «славу» жители получили благодаря торговле семенами подсолнечника. Ее объемы и включенность практически каждой семьи позволяют характеризовать ее как уникальное явление для советского сельского социума (об этой особенности «Реальному времени» рассказал Ирек Биккинин ).

Сложно точно определить, когда этот вид заработков стал распространяться в Белозерье. Сами жители иногда отмечают, что выращивание подсолнечника было характерно еще до революции. Большинство мнений сходится на том, что это явление появилось после войны, когда продажа собственной продукции была единственным способом выжить. Интересно, что в 1950-е гг. выращиванием подсолнечника занимался и колхоз, но в 1960-е гг. прекратил это делать, как в целом и везде по Мордовии. Это было связано с технологическими трудностями его обработки и отсутствием техники.

В конце 1970-х начался бум индивидуального жилищного строительства

Развитие этого вида частного предпринимательства шло в последующем постепенно. Сначала под подсолнечник отводилась часть личного приусадебного участка, затем он использовался практически полностью. Высушенные семена жарились и продавались на рынках Саранска и других близлежащих городов. В основном, в продажу семечек были вовлечены женщины.

Малоземелье не позволяло превратить это дело в основной источник дохода. Постепенно больший доход стало приносить не выращивание, а переработка семян подсолнечника, выращенного за пределами села. Основная часть мужчин села была занята на сезонных работах, в основном на строительстве, в различных регионах России. При этом за «шабашку» рабочие часто брали не деньгами, а натуральной оплатой — семечками. Их привозили в село и после переработки (чистка, жарка) продавали. В некоторых случаях семечки закупались по государственным ценам в колхозах и совхозах соседних областей.

Этот бизнес затронул большинство семей Белозерья, каждая из которых имела собственную налаженную экономическую систему с точки зрения того, где купить сырье, как обойти советские законы о спекуляции и т. д. География деловых поездок жителей Белозерья очень разнообразна, она включала Оренбургскую, Куйбышевскую (ныне Самарскую), Астраханскую области и др. Также у каждой семьи существовали свои ареалы сбыта товара: от близлежащих городов и рынков до постепенного охвата практически всей России.

Возможно, что участие населения в этом бизнесе стало массовым в 1980-е гг., когда кризисные явления в государственной экономике возросли. Работа в колхозе была низкооплачиваемой, а торговля позволяла иметь твердый доход. К концу «брежневской» эпохи уже достаточно большая часть трудоспособного населения оставалась вне колхоза. Статистика показывает, что число трудоспособных колхозников, не выработавших в колхозе ни одного дня, резко возросло. Если в 1965 г. эта категория составляла всего 175 человек, то к 1980 г. она увеличилась до 524, а к 1985 г. — до 767. Это были именно те жители, которые числились колхозниками, но фактически не работали в колхозе, а занимались продажей семечек.

Считается, что достаточно много белозерьевцев было привлечено к ответственности за спекуляцию. Хотя какую-либо судебную статистику выявить не удалось. В то же время многим удавалось обходить закон: использовались подкуп милиции, справки сельсовета, грамотно составленные договоры.

Важно отметить, что этот бизнес резко выделил благосостояние жителей Белозерья в отличие от других сел. В конце 1970-х — начале 1980-х гг. здесь прошел бум индивидуального жилищного строительства, сменивший деревянный облик села на кирпичную архитектуру.

Без поддержки власти, но с похищением невест и помощью родителям

Ситуация с динамичным развитием частной экономики в ущерб государственной показывает, что как местная, так и республиканская власть практически не регулировали жизнь сельского общества в Белозерье. Существование колхоза было скорее номинальным, и для власти было очевидно, что причина его развала в том, что колхозники не участвуют в общественных работах, а заняты «спекуляцией». На фоне благосостояния семей социальная инфраструктура Белозерья на протяжении практически всего советского времени оставалась на низком уровне: не было больницы, клуба, детского сада, школа не вмещала всех детей. Нормальная дорога до села появилась только в 1990-е годы. Программы социально-экономического развития села не выполнялись.

Причины такого невнимания власти к Белозерью еще требуют дополнительных исследований. Само население указывает на национальный фактор: в Ромодановском районе татарскому меньшинству (из 50 сел только три татарских — Алтары, Белозерье, Иняты) не уделялось особого внимания. Но необходимо отметить, что и само сельское сообщество изолировалось и не пускало в свой мир «чужих». В СМИ и в разговорах с населением часто встречается мнение о закрытом характере и образе жизни населения Белозерья, живущего по своим законам. С точки зрения ведения бизнеса такая изоляция была положительной, так как его секреты оставались внутри села и семей. Это может, например, объяснять предположение, что жители Белозерья практически не вступали в брак с жителями других сел.

С другой стороны, это стало причиной появления социальных проблем села, обнажившихся в «брежневскую» эпоху и получивших развитие в постсоветский период. Одним из негативных социальных явлений в Белозерье было похищение девушек. Считается, что оно возникло в советское время, в 1960-е, и к 1980—1990-м годам приобрело серьезные масштабы. Статьи в СМИ 1990—2000-х гг. сделали похищение девушек «визитной карточкой» Белозерья, при этом акцентировав внимание только на его самой грубой форме — похищение с целью изнасилования и насильственного брака.

Но это явление многосложно и отражает различные социальные факторы развития села. Например, похищение было частью традиционных особенностей и могло проводиться «добровольно» — по обоюдному желанию молодых людей (если родители против) или по желанию их родителей (например, если у мужчины нет средств для калыма). Кроме этого, здесь мог отражаться и половой дисбаланс. Если после войны в Белозерье значительно преобладало женское население, то к середине 1970-х гг. половой состав выровнялся, а затем начал расти в пользу мужского населения.

Среди социальных проблем важной была ситуация с образованием. Анализ статистических данных показал, что если в 1960-е гг. были единицы не учащихся в возрасте 7—15 лет, то уже к 1974 г. этот показатель значительно увеличился: не учились в школе 219 мальчиков и 212 девочек (учились около 1000 детей). По этому показателю Белозерьевский сельсовет также опережал другие села. Одной из причин создавшегося положения была экономическая: дети помогали родителям на приусадебных хозяйствах, в торговле, из-за чего у них не было возможности учиться. Но нельзя исключать и причину, встречающуюся в публикациях СМИ: девочки старших классов не учились в школе потому, что родители опасались их похищения и насильственного брака.

В особых списках не значилось

В этих условиях сохранялась и исламская идентичность населения. После войны ислам в Белозерье не получил официального статуса. В 1940-е гг. власть вынужденно пошла на уступки верующим, и многие татарские села Мордовии, в основном Лямбирского района, подавали ходатайства о регистрации общин и открытии мечетей. Но жители Белозерья остались в стороне от этой кампании, очевидно, понимая ее безнадежность.

В целом, в Белозерье в послевоенный период проходили процессы, характерные и для других мусульманских территорий РСФСР. Отсутствие мечети и официального муллы не мешало его населению проводить религиозные обряды. Власть не предпринимала каких-либо активных действий против этого. Научно-атеистические лекции среди населения, как правило, были формальны, а гражданские обряды не стали заменой обрядам, проводившимся по мусульманским канонам — «никах», «исем кушу», похороны, обрезание мальчиков.

Приверженность традиции ярко проявлялась во время религиозных праздников — «Ураза-байрам», «Курбан-байрам». До 1960-х гг. в документах контролирующих органов отмечается, что в эти дни мусульмане прекращали работы, а сельская власть не могла остановить этот процесс и шла на компромисс: колхозникам предоставлялась возможность отработать это время в другие дни. Также в тот период указывается на большое количество молодежи, принимающей участие в празднике, и учащихся, не посещающих в праздник школу.

В 1960-х годах в архивных источниках практически нет подобных фактов. С этого времени участие населения в праздниках приобрело более «спокойные» формы. В фондах районных исполкомов сохранились отдельные документы за 1960—1970-е гг., в которых отмечалось прохождение мусульманских праздников. Как правило, до праздников проводилось чтение Корана в двух-трех частных домах. Непосредственно же в день праздника практически все население собиралось на территории кладбища для совершения коллективной молитвы. Часть населения собиралась в домах и на пятничный намаз.

Вообще Уполномоченные Совета по делам религиозных культов (СДРК) при СНК СССР по Мордовской АССР не выделяли Белозерье из общей массы татарских сел района и Мордовии. Это частично связано с тем, что информация собиралась, прежде всего, по зарегистрированным обществам, в то время как остальные общины представлены в документах очень фрагментарно. Например, Уполномоченный СДРК в 1940—1950-е гг. Манеров практически не выезжал в Белозерье и не считал село религиозным. Отсутствие контроля над селом, в том числе и со стороны Уполномоченного СДРК, также способствовало изоляции сельской общины и сохранению в том числе исламских практик.

Имамы были всегда

Несмотря на отсутствие официального религиозного общества, Белозерье, возможно, было единственным в Мордовии татарским селом, где на протяжении всего советского периода сохранялась преемственность религиозных знаний от людей, имевших религиозное образование. В советский период здесь были те, кто учился в медресе до революции, как Хамзя Айзатуллин, или в неофициальном медресе Алтар в 1920-е гг. Эти люди выполняли роль неофициальных религиозных лидеров. В отчете за 1954 г. Уполномоченный СДРК сообщил, что, кроме Алтар, ни в одном селе не было муллы с религиозным образованием. Как пример приводилось зарегистрированное общество Пензятки, где мулла был выбран из сельских жителей без какого-либо религиозного образования.

Однако известно, что после войны неофициальным муллой в Белозерье стал уже упоминавшийся мулла Хамзя Айзатуллин. Вплоть до 1970-х гг. он оставался самым авторитетным религиозным деятелем и сыграл важную роль в сохранении ислама. Кроме него в архивных источниках упоминаются и другие неофициальные имамы в 1960-е гг.: Хамзя Абдулов (1900 г. р.), Ибрагим Миняев (1891 г. р.), получившие образование в медресе Алтар. После смерти Миняева в 1969 г., Айзатуллина и Абдулова в 1973 г., единственным неофициальным имамом остался ученик Айзатуллина — Хусаин Абдрашитов (умер в 1986 г.). Устные источники упоминают имена и других религиозных деятелей позднего советского периода: например, Исмаил Кадиев (он имел большую семью, 13 детей, которых обучал читать Коран), Ибрагим Салихов и др., которых также можно назвать учениками Айзатуллина. Такая преемственность в передаче религиозной традиции способствовала сохранению приверженности населения к исламским обрядам на протяжении длительного времени.

Гонения начались накануне развала Союза

Все обозначенные явления советского периода характеризуют изолированное, закрытое развитие Белозерья, когда власть не хотела или не могла вмешиваться в жизнь сельского сообщества. Село не было затронуто ни урбанизационными переворотами, особенно характерными для двух последних десятилетий советской эпохи, ни миграцией с целью смены места жительства. На фоне развала колхоза и развития семейного предпринимательства это способствовало формированию уникального замкнутого сельского сообщества, развивавшегося в рамках собственной экономической и социальной модели, автономной от государства.

Социально-экономические последствия перестройки не могли не усилить самостоятельность общины. Индивидуальное предпринимательство приобрело настолько большой размах, что власть уже совершенно не контролировала ситуацию. В 1987 г. в газете «Советская Мордовия» вышла статья «Есть ли управа на спекулянта?», специально посвященная ситуации в Белозерье, где журналист показал бессилие власти, когда правоохранительные органы не могли найти признаки спекуляции. В этой же статье описывается и сложившаяся ситуация с образованием, которая подтверждается и устными источниками. Типичная картина села того времени — полупустые классы школы.

Другим маркером, свидетельствующим об усилении автономности сельского общества в 1980-е гг., стала кампания по строительству мечети. Благосостояние, независимость и приверженность религиозным обрядам на протяжении всего советского периода — эти факторы позволили бросить вызов советской власти. Первое обращение по этому вопросу поступило в Ромодановский райисполком еще в 1983 г. Он оставил этот вопрос на усмотрение колхоза, и в июне 1983 г. общее собрание колхозников решило выделить землю для мечети. Однако районная власть, которая закрывала глаза на многие социально-экономические явления в Белозерье, показала, что не допустит ослабления контроля в общественно-полити­ческой сфере. Отказ райисполкома четко следовал «генеральной линии» о религиозной ситуации в республике: Уполномоченный СДРК в справке от 1 июня 1983 г. отмечал, что в ряде сел действуют небольшие группы мусульман, но они не ставят вопрос о регистрации обществ.

Новая кампания началась уже после перестройки. В июле 1987 г. та же инициативная группа обратилась с просьбой в Совет по делам религий и к его Уполномоченному по Мордовской АССР. Однако вопрос был вновь отправлен на рассмотрение в райисполком, где был отклонен.

После этого обращения усилилось давление на активистов, которых заставляли отказываться от своих подписей. Нажим был и со стороны прессы. В той же статье в газете «Советская Мордовия» задача корреспондента была в том, чтобы показать связь между экономической и общественно-политической ситуацией: «Председатель колхоза Р.А. Салихов ума не приложит, как укрепить трудовую дисциплину в хозяйстве, как сделать его высокорентабельным, а группа бездельников заболела идеей: построить мечеть в селе».

Позиция власти не остановила верующих и в течение 1988 г. жители дважды обратились в различные ведомства. Лишь после этого Совет Министров Мордовской АССР удовлетворил просьбу верующих. В 1989 г. на средства жителей была построена первая в советской Мордовии мечеть. Двухэтажная, кирпичная мечеть стала называться «Центральная».

Продолжение следует

Журнал «Историческая этнология», 2016. Том 1, № 1