«Пой, Федя, пой!»

Казанская среда была особенно грубой

Родители Шаляпина были крестьянами из Вятской губернии. В Казань они приехали на заработки, жили в селе Ометьево, в Татарской и Суконной слободах. О своем детстве в «Суконке» Федор Шаляпин довольно обширно написал в мемуарах «Маска и жизнь». Действительность, которая его окружала, содержала в себе мало положительного. Он слышал грубые слова и видел недостойные поступки. При этом Шаляпин отмечал, что жизнь в Суконной слободе была особенно грубой и полной лишений.

На этом фоне первое посещение театра стало для Шаляпина как путешествие в другую вселенную. Именно театр показал ему, что «жизнь может быть иною — более прекрасной, более благородной». Казанский театр в то время был одним из лучших провинциальных театров России. На один из спектаклей Шаляпина позвал его друг по Богородицкому монастырю Михаил Панкратьев. У него был лишний билет. Оказавшись на галерке, Шаляпин завороженно смотрел вниз. Его поразили костюмы артистов. Уже позже он понял, что одеты они были очень плохо. Но первый раз с восхищением рассматривал кафтаны старинных русских бояр, их красные сафьяновые сапоги, атласные и изумрудные сарафаны на актрисах.

Но в особенности прельстили меня слова, которые они произносили. И не самые слова — в отдельности я все их знал, это были те обыкновенные слова, которые я слышал в жизни; прельщали меня волнующие, необыкновенные фразы, которые эти люди из слов слагали. Во фразах отражалась какая-то человеческая мысль, удивительные в них звучали ноты новых человеческих чувств. То главным образом было чудесно, что знакомые слова издавали незнакомый аромат. (Из мемуаров «Маска и жизнь»)

Тогда Шаляпин не мог понять, действительно ли все это происходит наяву или ему снится прекрасный сон. Жизнь Суконной слободы кардинально отличалась от того завораживающего действа в театре. Тогда он понял, что хочет стать частью этого действа. Это было осознанное решение. А неосознанное случилось еще раньше, когда Шаляпину было восемь лет.

Клоун Яшка — кумир Шаляпина

В рождественском балагане, который расположился на Николаевской площади, где сейчас находится Ленинский садик, Шаляпин увидел ярмарочного актера. Его звали Яков Иванович Мамонов, известный в народе как ярмарочный куплетист и клоун Яшка. Он нагонял на детей жуть, но при этом был неотразимо притягательным. Яшка насмехался и издевался над публикой, которой эти клоунады, дурачества и штуки оказались по вкусу. Маленький Федор был готов часами стоять на морозе, лишь бы увидеть, как Яшка смешил толпу и оживлял площадь раскатами хохота.

Шаляпин каждое утро бегал на ярмарку, чтобы посмотреть очередное выступление своего кумира. Но однажды после представления Федор пошел за Яшкой в трактир «Палермо» и был поразительно удивлен. Там сидел не балагур и затейник, а человек «очень серьезный и даже грустный за парой пива и за солеными сухарями из черного хлеба». Яшка был до странности печален. Тогда еще Шаляпин не знал, что может скрывается за сценическим весельем. Но именно этот контраст вознес куплетиста в глазах Федора на небесный пьедестал. Шаляпина поразил дух Яшки. При всей тяжести жизни он умел перевоплощаться в клоуна, кривляться перед толпой и ломать дурака.

Под влиянием Яшки в меня настойчиво вселилась мысль: хорошо вдруг на некоторое время не быть самим собою!.. (Из мемуаров «Маска и жизнь»)

«Пой, Федя, пой!»

К пению Шаляпин приобщился в Татарской слободе. И как пишет сам Федор Иванович в своих мемуарах «Маска и душа», поощряли его к этому «простые мастеровые русские люди». Это был молодой кузнец, который жил рядом. Каретный мастер-сосед, в бричках и колясках которого Шаляпин засыпал в летнюю ночь. Скорняк, который давал маленькому Феде по пятаку «за усердную возню с его ласковыми и мягкими шкурами». Все они говорили ему: «Пой, Федя, пой!». И он пел. Еще вместе с матерью пел разные русские песни. Шаляпин пишет, что у нее был простой деревенский, но приятный голос.

Первое же профессиональное приобщение к пению произошло в церковном хоре. Как-то зимой катался Федор на деревянном коньке, а когда замерз, решил отогреться в старинной церкви святого Варлаама. Зашел внутрь, а там шла вечерняя служба. Тогда-то он услышал, как поет хор. Шаляпина поразило, что многоголосье может быть таким скомбинированным в гармоничном порядке и стройным. К тому же мальчики в хоре были примерно ровесниками Федора. Раз могут они, значит — может и он. И уже дома маленький Шаляпин начал донимать родителей, в основном мать, чтобы определили его в церковный хор.

В хор его устроили. Там Федор познакомился с нотами и довольно легко их выучил. Но уже в процессе пения в хоре узнал, что не всегда мальчики поют вместе. Иногда в середине песни один какой-нибудь голос поет соло. Тогда и Шаляпину захотелось петь соло. Он его добился, но случилась незадача. Как только наступал момент петь, он терялся, пугался, совершал ошибки, голос пропадал. Так случилось несколько раз. Соло у Шаляпина забрали.

Пробовал Шаляпин себя и в актерском мастерстве в городском театре, куда прорвался всеми правдами и неправдами. Но и там на него нападал такой же ступор, как только нужно было говорить свои реплики. Ему стали давать короткие роли, где нужно произнести только одно слово. Это не помогло. Однажды он играл жандарма во французской детективной комедии. Перед выходом на сцену на Шаляпина снова нашел столбняк. Тогда его деликатно вытолкнули из-за кулис, а вот обратно отправили совсем неделикатно. Дирекция театра решила, что у способностей Шаляпина есть досадный лимит.

«Пророк» на катке

Примерно в это же время в театре начинают давать оперу. На афишах была объявлена постановка Мейербера «Пророк», и отдельно указано, что на сцене будет настоящий каток. Это была сенсационная приманка не только для казанской публики, но и для Шаляпина. В зале стояла невыносимая жара и духота, а на подмостках рассекали актеры по ледяному кругу. Вероятно, это был не настоящий каток, а вместо коньков — ролики. Но это не так важно, потому выглядело все очень эффектно.

Правда, Шаляпина больше всего потрясло не музыкальное исполнение, не величие темы и даже не каток. На сцене он увидел одиннадцать мальчиков из церковного хора. Вместе со старшими певцами они становились в ряд на авансцене рядом с оркестром и пели. После спектакля Шаляпин поймал одного из мальчиков и спросил, как они там оказались и почему не взяли его с собой. Не взяли как раз из-за того страха, что сковывал Федора во время сольных выступлений. Но обещали дать ему еще один шанс.

Шаляпин получил ноты и старался все заучить. Через несколько дней приятель привел его за кулисы, чтобы посвятить в хористы, но не нашлось лишнего костюма. Так Шаляпин снова оказался не у дел. Но он не отчаивался, стоял за кулисами и подпевал оттуда. Федор Иванович уже во взрослом возрасте рассказывал эту историю и говорил, что радоваться чужой беде — нехорошо. Только когда один из хористов заболел, Шаляпин ему, конечно, соболезновал, но весьма умеренно. А потом с радостью облачился в его костюм и вышел на сцену вместе с хором. Так началась профессиональная певческая карьера Шаляпина. После он уже отправился работать в Уфу, потом были Нижний Новгород, Тифлис, Санкт-Петербург, Москва и Париж.

Екатерина Петрова — литературный обозреватель интернет-газеты «Реальное время», автор telegram-канала«Булочки с маком» и основательница первого книжного онлайн-клуба по подписке «Макулатура».