Метод синтеза в реконструкции этногенеза

3. Метод синтеза в реконструкции этногенеза. Увлекаясь этническими сопоставлениями и придавая преувеличенное значение этническим чертам, сторонники «археологической этногенетики» часто обедняют само представление об археологической культуре как отражении различных сторон жизни древнего общества (не уделяя внимания, например, социально-экономическим процессам, влияющим на смену культур; роли в древних обществах субкультур, таких как дружинная культура; конфессиональному фактору и т.д.). Соответственно, они не дают себе отчета в сложности соотношения между этносом (этничностью древнего населения) и его отражением в археологических (материальных) следах и остатках, требующих специальной процедуры сопоставления и моделирования, которая разрабатывается этноархеологией. Исследования этноархеологов доказывают, что археологам необходимо отказаться от прежнего упрощенного взгляда на процедуру реконструкции древних обществ. Методика подобного анализа должна включать изучение этничности реально функционировавшего общества и выявлять определяющие параметры, которые сохранились или могли сохраниться в следах и остатках археологической культуры, определенных и изученных исследовательским путем.

Обычно этноархеология имеет дело с археологическими остатками «живых» культур и обществ, изучение которых позволяет проверить и уточнить выводы, разрабатывать модели возможного сопоставления и реконструкций этнокультурной ситуации. Между тем чаще всего археологи сталкиваются с изучением древних обществ, чья культура имеет ископаемый, фрагментированный и условно динамический характер, и не имеют подобных проверочных данных. Это ведет, с одной стороны, к произвольной трактовке выбранных исследователем «археолого-этнических» критериев, определение которых часто основано на индукции и пресловутом «здравом смысле», своего рода «шаблонном» подходе к изучению древних этносов, а с другой стороны — к отказу части ученых от использования археологических источников как материала для этнических интерпретаций. Вопрос о возможности и, соответственно, корректности процедур этнополитического моделирования на основе данных археологии для периодов древности и средневековья может быть решен только при использовании специальной методики, близкой к этноархеологической. Появившиеся в последнее время добротные исследования, построенные с учетом данного подхода и демонстрирующие его эпистемологические возможности, позволяют пересмотреть традиционную методику историко-археологических исследований по этнической истории древних и средневековых народов.

Основой для подобной системной этноархеологической методики является изучение средневековой булгарской ментальности как источника сведений о ключевых аспектах этнополитических представлений. Распознав этнический контекст, можно выделить в нем элементы, имеющие этнокультурную и этносоциальную значимость, а среди них те признаки и артефакты, которые могли бы быть зафиксированы археологически. Только после этого становится целесообразным обратный путь рассмотрения типологизации этнокультурных явлений археологической культуры, но только под углом зрения выявленного этнического контекста и как способ его уточнения. Теоретически это означает определение архетипов прошлой булгарской культуры (план содержания), которые могли и должны были найти отражение в булгарской археологической культуре (план выражения), и восхождение от них, используя правила и методы соотнесения к реконструкции прошлой этнокультурной ситуации (план познания или «интерпретация»). Подобная стратегия является адаптацией применительно к археологии и палеоэтнологии методики, разработанной Л.С. Клейном для выявления архетипов культуры и уточнения группировки археологического материала. Получение полной и максимально всеобъемлющей информации возможно только на основе изучения всех имеющихся данных. При этом, однако, требуется осознание источниковедческих возможностей каждого их вида. Древности или вещественные источники, важность и информативность которых трудно переоценить, нуждаются в особом подходе, что вытекает из самой природы археологического знания. Археология как наука добывает и изучает материальные древности, их следы и остатки в качестве источников информации об историческом прошлом человечества. Следовательно, в ее задачу входит обнаружение и извлечение (чаще всего в результате раскопок) археологических материалов и информации о них, а также их культурно-историческая интерпретация, т.е. опознавание (дешифровка) по реконструкциям вещей, следам и остаткам культурных процессов и явлений, определение соответствующих исторических событий далекого прошлого. История (или точнее, метаистория, синтезирующая историческую информацию, выявленную другими науками) устанавливает уже казуальную связь между данными археологии и реконструируемыми историческими феноменами, между различными социальными и культурными явлениями. Иными словами, обработанная и преобразованная в ходе археологического исследования информация (т.е. переведенная с «языка вещей» на «язык исторического источника») не может прямо характеризовать историческое событие, а после сопоставления с данными других наук (этнология, антропология, источниковедение, лингвистика и др.) исследоваться в рамках древней и средневековой истории. Всякие же попытки археологов вывести специфические методы за пределы особого предмета своей науки, прямая экстраполяция их на поприще истории не только мало обоснованы, но и не продуктивны.

Особенно подобные теоретические затруднения следует иметь в виду применительно к этническим процессам в древности.

Упрощенный подход к эвристическим задачам археологии ведет свой отсчет с тех времен, когда целью изучения всех наук считалось общество. Это и привело к тому, что археологи, вторгаясь в историю со своими методами, не пытались ни ограничивать свои выводы, ни координировать их с другими историческими дисциплинами. Более того, часть археологов, разделяющая эти взгляды, напрямую стремится решать социально-исторические проблемы, причем с помощью нехитрого багажа достаточно простых процедур и штампов. Так, например, наличие в погребениях большого количества предметов вооружения трактуется как показатель воинственности и вооруженности носителей данной культуры, открытие большого числа кладов монет и драгоценных вещей — как свидетельство развитых товарно-денежных отношений, а смена археологических культур — «переселение или ассимиляция населения» и т.д.

Выход из этой дилеммы видится в том, чтобы каждый метод источниковедения понимался не расширительно, а исключительно в пределах своей компетенции. Только тогда, собрав все эти сведения воедино, проведя их сопоставление по единой методике и описав полученные результаты с помощью внутренне непротиворечивой концепции, можно ожидать получения достоверной модели прошлого. Иными словами, изучением материальных остатков, выявлением или конструированием на этой основе археологических культур должна заниматься археология со своими специфичными процедурами и методиками, а изучение этнических процессов следует оставить этнологии с ее конкретными методами анализа этнической информации.

Эта концепция делает попытку нового целостного взгляда на появление, развитие и трансформацию средневекового булгарского этноса, сформулированного на современных теоретических основаниях, с учетом достижений современной историографии. В зарубежной науке прошла постмодернистская революция. Современное развитие науки требует новых подходов к изучению социальной и этнокультурной истории, которые находятся в русле истории ментальности исторической антропологии, «новой социальной истории». На первый план в социальных науках вышли новые темы — гендер, расы, этничность, идентичность и цивилизации. Основой методики этих новых направлений является стратегия синтеза наук, стремление изучать человека во всем многообразии его проявлений, к «антропологически ориентированной истории», способной анализировать любые формы человеческих действий и поступков и притом в любой социальной сфере — от экономики до духовной культуры. Средневековое общество в рамках этого направления изучается как целостный организм, в котором все элементы взаимодействуют в сложной системе прямых и обратных связей.

Зачинатель этого направления в науке А.Я. Гуревич так говорил о его значении: «Разрабатывая историю низовых пластов культуры, мы расширяем и углубляем свои представления о социальной структуре как живом, наполненном человеческом содержанием, пульсирующем и движущимся организме. Социальная история, как она представляется в конце нашего столетия, не может не стать социокультурной историей».

Не обошли эти постмодернистские веяния и изучение этногенеза, которое также должно измениться соответствующим образом. От попыток прямого возведения данных археологии к реалиям древних обществ, а тем более к этническим атрибуциям, требуется перейти к процедурам, методам и процессам, способным интерпретировать эти сведения и подготовить материал для подобной реконструкции. Археология в этих исследованиях играет важную роль дисциплины, которая собирает и систематизирует материал полевых исследований и музейных коллекций, проводит их хронологическую и культурно-историческую атрибуцию, для дальнейшего междисциплинарного синтеза с другими науками — историческим источниковедением, этнологией, лингвистикой, физической антропологией, генетикой. Только после этого можно проводить реконструкцию этнических процессов. Разумеется, все это требует совершенно иной методики и уровня координации смежных дисциплин, а также понимания источниковедческой ценности материала каждой из этих дисциплин. Однако для изучения этнических процессов в древности и средневековье требуется совершенно другой уровень анализа в отношении к проблематике этничности и национализма, а также к изучению современных представлений об этносе и его параметрах. В основных чертах в этом состоит основная суть методики археоэтнологического синтеза.