Институт судей (кадиев) и судопроизводство: виды судебных тяжб

11.5. Институт судей (кадиев) и судопроизводство. Виды судебных тяжб

О.Д. Рустемов

Подобно остальным мусульманским странам, в Крымском ханстве шариатский суд являлся единственным местом разрешения имущественных споров и уголовных дел. Суд там правили специально назначенные ханом судьи — кады (кадии). В отправлении суда и принятии решения по заявленному иску кадии руководствовались Кораном, сунной пророка Мухаммада, а также всевозможными книгами по фикху. Шариат являлся базой для фикха, который, в свою очередь, представлял собой нормативно-правовую основу первого. Часто понятия «фикх» и «шариат» воспринимались как синонимы.

Традиция вести суд по шариату восходит к пророку Мухаммаду. С ним же соотносят и традицию назначения первых судей. «Пророк Мухаммад при жизни сам творил суд в близких к нему районах. В более отдаленные же земли назначал чиновников, которых наделял правом судейства. Таким образом, можно заключить, что именно пророк Мухаммад организовал институт кадиев, уполномочивая некоторых из своих сподвижников на временное судейство. Но лишь при халифе Омаре занятие кадия (кадылык) стало профессией». Произошло это в связи с расширением границ халифата, так как изначально именно халиф был тем самым человеком, который был наделен правом вершить суд. Будучи не в состоянии лично присутствовать на многочисленных спорах, халиф Омар назначил первых кадиев: Абу Дарда в Медину, асхаба Шариха в Басру и Абу Мусу аль-Ашари в Куфу. Впоследствии при Омейядах назначение на должность кадиев стало обычной практикой. Кандидат должен был обладать хорошими манерами, быть богобоязненным, отправлять все необходимые требования для мусульман (фарз), быть сведущим в области фикха, Корана и сунны и уметь самостоятельно принимать решения, когда на это не было прямых указаний в первоисточниках. В случае жалоб на неправедные действия кадия в отношении как мусульман, а также и немусульман (т.н. райя) или в принятии решения, противоречащего фикху, кадий мог быть отстранен от должности. В дальнейшем подобные действия кадия влекли за собой не просто отстранение, но и суровое наказание в виде солидного штрафа, а иногда и казни. По мере становления и развития мусульманской юриспруденции образовались две школы, или два направления, права: рационалистическая, опиравшаяся прежде всего на Коран и с более свободным трактованием такового с центром в Ираке (асхаб ар-ра'й), и школа традиционалистов, которая отталкивалась от Корана, хадисов и сунны пророка, с центром в Медине (асхаб аль-хадис).

В мусульманском мире на кадия возлагались не только обязанности, связанные непосредственно с судопроизводством, но также дела смотрителя городской управы, иначе главы муниципалитета, и функции, связанные с безопасностью на улицах городов, т.е. главы полиции. Этому есть подтверждения в судовых реестрах или сиджилях Крымского ханства XVII—XVIII вв., где кадии отдельных городов, таких как Гёзлев, Карасубазар, Феррах Керман (Ор Къапы), названы «эфенди» (Гёзлев Эфендиси, Карасубазар Эфендиси и т. д.). В данном случае это выражение можно перевести как «господин Гёзлева», «господин Карасубазара», что подчеркивает полифункциональность этих чиновников.

Для Крымского ханства институт кадийства, как и сами суды шариата, не был каким-то чрезвычайным нововведением, связанным с присоединением к Османской империи в конце XV века при Менгли Герае I. Подобные суды (махкеме) и кадии, которые в них принимали решения по искам, существовали еще в Золотой Орде, где они функционировали параллельно с древними тюркскими и монгольскими судами Яргу (монг. Дзаргу) и судьями — яргучинами (яргучи/yargus, происходит от «yar» — «решение», «приговор»). Обычные традиционные золотоордынские суды, как и само право, были ориентированы на Ясу Чингисхана и на древние тюркские законы и обычаи, опиравшиеся на Торэ. Но после принятия ислама как государственной религии в Золотой Орде были устроены и мусульманские суды, действовавшие на постоянной основе. Начало этому было положено приблизительно в 1320 году во время правления хана Узбека.

О том, что в первые годы образования независимого Крымского ханства там действовали суды шариата, свидетельствует тарханный ярлык Хаджи Герая, в котором присутствует длинный список тех, кому он адресован. Это были различные командующие, названные по именам, беки, чиновники и должностные лица, и среди них кадии и мухтасибы (городская полиция). Но система правосудия в Золотой Орде, затем в Крымском ханстве, как и во всей Османской империи в целом, базировалась на двух источниках: шариат или Ahkam-ı Şer´iyye (правила, решения / хюкм / шариата) и на узуальном праве, или праве по обычаю (orf / urf, adet). Источниками узуального права являлись неписаные традиции (Тoрэ, йосун) или отдельные записи тюркских законов, как, например, Яса Чингисхана. В традиции османских правителей эта часть юридической составляющей государства называлась «qanun-i orfiye» (закон по обычаю). В делопроизводстве и юридической практике Золотой Орды и Крымского ханства к внешним проявлениям подобной традиции следует отнести ханские ярлыки, дипломатические письма (art-name, siyaset-name), тексты договоров, ярлыки (фирманы), тексты законов (qanunname), распоряжения и пр. В Османской империи и, следовательно, в Крымском ханстве эти две части системы юриспруденции сосуществовали, и вся система получила название: Şer' ve qanun (шариат и закон). Подобная практика проявлялась не только в личном законотворчестве хана или султана, но зачастую присутствовала во время рассмотрения различных исков, как правило, больше гражданского характера, чем уголовного. После вхождения независимого ханства в Османскую империю на правах полусамостоятельного доминиона суды шариата в нем стали единственной судебной институцией. Но никто не лишал крымских ханов права разрешать некоторые споры, например, в отношении вопросов налогообложения, когда беки самостоятельно накладывали подати на овец для жителей деревень или в вопросах защиты отдельных лиц, подвергавшихся несправедливым нападкам или преследованиям. Хан, как и турецкий султан, «будучи неподотчетным кому бы то ни было, кроме Аллаха, был последней инстанцией для апелляций ради достижения справедливости». Кадиаскер — чиновник высокого ранга, чьи функции были трансформированы из первичных функций военного судьи. Само слово «кадиаскер» (казаскер) — термин арабского происхождения и буквально означает «военный / войсковой судья». Должность была также впервые введена халифом Омаром для разбирательства различных споров в мусульманской армии во время боевых действий в Сирии. Впоследствии во многих средневековых тюрко-исламских эмиратах и бейликах (Караханиды, Газневиды, Сельджуки, Хорезмшахи, Зангиды, Сефевиды, Аккоюнлу и Каракоюнлу) существовал институт кадиаскерства, который действовал наряду с другим (гражданским) судопроизводством.

В Османской империи должность кадиаскера была «унаследована» от сельджуков Анатолии. Впервые официально она была утверждена султаном Мурадом I в период между 1361—1363 гг. После завоевания Константинополя кадиаскеров стало два: румелийский и анатолийский, и оба они были членами Высшего государственного совета (Диван-и Хумаюн). В тот период на них была возложена обязанность контроля всей системы правосудия империи и работы образовательных учреждений Турции. Вне походов суд правили в Стамбуле на заседании так называемого «Иккинди дивана» — «Полуденного собрания» в присутствии главного визиря. К этому времени функции кадиаскеров заметно расширились: под их юрисдикцией теперь оказались не только споры и иски военных, но и вообще всех чиновников, находящихся на государственной службе. Подавляющая часть чиновников проживала в столице, и все дела, связанные с ними, рассматривал румелийский кадиаскер. Если дел было много, то с позволения визиря к слушаниям привлекался также и анатолийский кадиаскер. В ведении анатолийского кадиаскера были споры, возникавшие на территории Анатолии, Ирака и аравийских владений Порты. Румелийский кадиаскер отвечал за правосудие на территории Северной Африки, Балкан и других европейских землях, а также и в Крымском санджаке Турции.

Функциональные обязанности крымского кадиаскера были такие же, как и у румелийского: слушание дел чиновников, проживавших в столице или вблизи нее, рассмотрение жалоб и апелляций со всех уголков ханства, решение спорных вопросов между дворянами или принцами, назначение на должность судей в округах (кадылыках), курирование вопросов подготовки судей и законников (факихов — знатоков фикха) в медресе и других учебных заведениях. Естественно, что его обязанностью также было сопровождение войска в походе и поддержание законности в воюющей армии.

Заседания суда шариата в мирное время с участием кадиаскера происходило в ханском зале собраний (диван), во дворце. Нередко там присутствовали сам хан или принцы, о чем могут свидетельствовать, например, такие записи:

«Супруга покойного Хаджи Муселли Аги — Джиханшах бинти Джантемир Ага, представ перед Собранием суда шариата, в присутствии Его Величества Справедливого Хана прямо и искренне (заявила): «Открыв без ведома сына денежный сундучок покойного, я нашла там только двадцать восемь флоринов, а кроме этого ничего более». Эти ее слова были записаны и зарегистрированы по требованию сына покойного Омера и его попечителя Реджеб-бека. 23-го дня месяца 3ильхедже Высокого, года 1018».

Под крымскими сиджилями в тюркологии в настоящее время подразумеваются прежде всего дошедшие до наших дней 100 томов дефтеров (книг, томов) бахчисарайского кадылыка и 24 судебных реестра других кадылыков, объединенных в единый реестр, находящийся на хранении в РНБ им. Салтыкова-Щедрина в Петербурге. Эти документы представляют собой записи судебных процессов или нотариальных справок, ведение которых начало практиковаться в Крыму после присоединения к Османской империи. Изначально такие судейские записи восходят в мусульманской традиции к временам пророка Мухаммада. В результате экспансии ислама на все увеличивавшиеся сопредельные территории арабская система правосудия вместе с судебным делопроизводством была без изменений внедрена и в феодальных тюркских государствах Передней Азии и Анатолии: Сефевидов, Зангидов, Каракоюнлу, Аккоюнлу, Сельджуков и, наконец, Османской империи и Крымском ханстве.

Согласно турецким источникам, юридическая канцелярия указанного периода велась на арабском языке. Это затрудняло как саму судебную процедуру, так и ведение соответствующей документации, ибо требовало от кадиев и секретарей суда, кятибов, профессионального владения арабским языком. Однако уже к концу XVI века в Турции сиджили стали вестись на условно тюркском языке — османском. И хотя османский во многом арабизирован, все же доля тюркского языка в нем довольно значительна.

Что касается крымских сборников, то на сегодняшний день мы имеем только записи, датируемые началом XVII и серединой XVIII вв. Подобно турецким сиджилям, крымские судейские книги в течение ста лет эволюционировали как в области самого письма или каллиграфии, так и в характере изложения материала, совершенствования самой структуры записи. На более раннем этапе присутствовало смешение различных стилей письма: от «дивани» до «рик'а». Каждый кятиб уль-хуруф (писарь-секретарь) использовал свой стиль и особенность каллиграфии. Иногда даже написание различных тюркских слов арабскими буквами было разным. К концу XVII века наступили относительная четкость и единообразие в почерке и грамматике, а из стилей окончательно утвердилась скоропись того времени — рик'а. Кроме того, претерпели изменение терминология, стиль и синтаксис документов, демонстрируя собой развитие именно письменного официально-делового языка и уход от разговорного стиля, который присутствовал в записях изначально.

Известно, что в практике судов шариата регистрации судебных слушаний и вынесенного по ним решения стали впервые производиться опять же в эпоху Омейядов. В частности, источники сообщают о Сулейме б. Итре б. Селеме, назначенного кадием Мысра (Египта) халифом Муавией I, основателем династии. Однажды ему пришлось слушать дело о разделе наследства и определять каждому участнику процесса следуемую ему долю. По завершении разбирательства он устно сообщил свое решение присутствующим. Однако наследники на следующий день вновь поспорили и явились на суд. На этот раз Сулейма записал свое решение в книге, а тяжущимся выдал на руки выписку решения суда — suret (сурет). Выдача такой выписки с решением кадия было логическим итогом завершения большинства исков. Так как довольно большая доля слушаний в суде носила характер нотариального заверения брачного контракта, развода, чьего-либо притязания на владение имуществом, заверения наличия долга или уплаты такового, передачи имущества в вакф и т. п., то на руки обратившимся к кадию вручали соответствующий документ — худжет. В нем сообщались фабула дела, имена истца и ответчика, суть (тема) иска (дава'), показания истца и согласие или отрицание их ответчиком. Кроме того, перечислялись свидетели, выступавшие на стороне одного из тяжущихся, и сообщался статус истца (например, подтверждение его имущественных прав) в результате окончания процесса. Решение кадия при этом не сообщалось, но сообщался результат, который опирался на решение суда. В этом смысле худжет представлял собой нотариальное свидетельство в отношении прав истца на какой-либо предмет либо объект спора (движимое и недвижимое имущество), доли в наследстве, процентов от торговых операций и т. п.

Худжет (huссet) — слово арабского происхождения и в юридическом контексте в османском языке имеет два основных значения, которые в итоге концептуально зависимы: 1) доказательство, довод, свидетельство и 2) документ — выписка из решения суда, по уголовному или хозяйственному делу либо договора купли-продажи, а также иных составленных судьей (кадием) нотариальных свидетельств. Структура худжета подробно описана в многочисленных турецких источниках. Она состояла из молитвы (дуа), которая располагалась в самом верху в центре строки. Дуа представляло собой обращение к Единому, Всемилостивому и Милосердному Аллаху, с подразумеваемым призывом к Господу быть свидетелем праведности и правильности судьи, выдающего документ, который во всем согласуется с нормами мусульманского закона — шариата. Впоследствии фраза свелась к единственному слову «Хуве» — «Он», т.е. Господь. Подобные же обращения к Богу можно увидеть и в ярлыках крымских ханов.

Молитвенные выражения повторялись и в преамбуле, следующей сразу непосредственно после молитвы. Преамбула включала в себя такие важные элементы, как имя судьи, имя его отца, кадылык или каза (судебный округ), где был выдан документ, и ставилась печать. Молитвенные выражения подбирались соответственно теме или причине выдачи рассмотрения иска и выдачи худжета.

После преамбулы следовало краткое содержание иска или спора с сообщением имен истца и ответчика, суть претензий первого и признание или отказ второго. В случае отказа выступали свидетели, имена которых также сообщались. В заключение речь шла о возобновленных или доказанных, или же вновь приобретенных правах истца на имущество, долю наследства, собственную свободу и т. п. Худжет мог подтверждать выплату долга, в том числе и по брачному контракту, развод, свадебный контракт, права наследования (принадлежность к родословной), передачу имущества в эманет (ответственное хранение с правом использования или без такового), аренду, передачу чужого имущества (от посредника хозяину), заключение или отмену торговой сделки, а также прочие события гражданского и хозяйственно-административного характера. В данном случае кадий выступал в роли нотариуса, а выданный им худжет можно рассматривать как нотариальное свидетельство. Кроме худжетов, были также и другие типы документов, выдаваемые кадиями: и'лам и маруз.

И’лам (араб. «объявление», «объявлять») — документ, в котором, в отличие от худжета, сообщается решение или приговор, вынесенный кадием по итогу слушания дела (дава’). В этом документе также присутствовали печать кадия и его подпись, только располагались они внизу, под текстом. Сам же текст включал в себя показания или претензии истца с сообщением его имени и ответы ответчика, чье имя также сообщалось. Как правило, дело могло решиться сразу при наличии доводов или доказательств, которые считались неопровержимыми. К таковым относились: 1) непосредственное признание ответчика, 2) признание истца в ответ на аргументацию ответчика и отказ от иска.

Процедура составления и’лама состояла из следующих этапов: первоначально участникам сообщалось о решении суда устно. Затем они получали на руки суреты (выписки суда) с кратким пересказом всего процесса и последующего решения. Суреты (их содержание) фиксировались в книге (в сакке) реестров судебных решений (сиджилей). По требованию же вышестоящей инстанции (суд кадиаскера, ханский диван) или по просьбе одного из тяжущихся, с целью подать кассацию или жалобу, за отдельную плату составлялся и'лам как официальное решение суда. Перед выдачей его предварительные записи (суреты и сиджили) тщательно проверялись на предмет соответствия решения шариату, так как в случае нарушения или отступления от него кадий мог быть жестоко наказан крупным денежным штрафом, тюремным заключением или даже казнью. В любом случае неправедное решение служило поводом для его дисквалификации.

Еще один тип документа, выдаваемый на руки, назывался маруз. Термин маруз также происходит из арабского языка и буквально означает: нечто «желаемое», «требуемое», «ожидаемое»; а также «предлагаемое», «отсылаемое» и т. д. Если говорить о нем как о типе документа, то он, скорее всего, соответствует понятию «заявление». Иногда в отношении и’лама употреблялся термин «маруз», так как он выдавался исключительно по чьему-либо требованию или заявлению.

Подобно худжету, маруз не имел юридической силы для представления его в суде, так как не содержал решения предыдущего суда. Как и худжет, маруз — своеобразный вид нотариального извещения, сообщался лишь статус, юридическое состояние одного из участников суда, чаще всего ответчика. В отличии же от худжета, маруз в большинстве случаев извещал о статусе лица после уголовного дела. К уголовным делам, помимо воровства и убийства, относились также оскорбление словом или делом, клевета, лжесвидетельство, супружеская измена, внебрачные любовные связи, публичное распитие спиртных напитков (вне установленных мест), богохульство и прочие виды религиозных или уголовных преступлений. Как правило, статус или вина ответчика определялись марузом тогда, когда после описания процесса и всех прений сообщалось о том, что показания свидетелей были приняты как верные. Также могло быть зарегистрировано и сообщено признание ответчика или его отказ от клятвы. То есть хоть в марузе не присутствовало непосредственное решение судьи, оно предполагалось, исходя из логики всего содержимого, и могло служить основанием для требования денежного штрафа либо компенсации, назначенных кадием, и возврата утаенного, похищенного или силой отнятого имущества.

Таким образом, большая часть документов признавалась кадием в случае, если у ответчика не было контраргументов в виде иного худжета, выданного кадием другого кадылыка (судебного округа), но по срокам более поздним, или свидетельств, заявленных двумя мусульманами мужчинами. В подобной ситуации необходимо было получить решение по спорному вопросу от Шейх'уль Ислама или крымского муфтия, который заседал в Каффе и которого непосредственно назначали в Стамбуле. Его решение (фетва) являлось окончательным в таком спорном деле.

Виды сиджилей по типу исков формально похожи по своему оформлению. Так, среди записей Бахчисарайского кадылыка XVII века можно обнаружить документы, связанные с такими видами административно-хозяйственной деятельности, как: взыскание долга и завуалированного процента по нему, называемого «рибх» (т. е. доли с торговой выручки, с оборота), назначение представителей (векилей), которые от имени поручителя уполномочены были вести как торговые операции, так и представлять его интересы в суде, акты купли-продажи либо передачи имущества в вакуф, земельные споры, отпуск рабов на волю, заключение договоров с невольниками о самовыкупе (китабет), тяжбы невольников, желавших после смерти хозяев получить свободу, а также регистрации брачных договоров, помолвки и заключения брака. Помимо брачных контрактов, встречаются непосредственно разводы и решения суда о выплате суммы мужем долга по брачному контракту, либо даже такие дела, как выезд супруги на паломничество (хадж) в Мекку и требование к мужу выдать ей на руки ее долю имущества, ибо путешествие долгое и рискованное и к тому же затратное.

Из других документов следует выделить записи, относящиеся к разделу наследства. Процесс распределения наследства в судах шариата выполнялся крайне дотошно и щепетильно, а права всех претендентов на свою долю были полностью защищены и обеспечены. Перечень имущества, передаваемого тому или иному наследнику, записывался на отдельном листе с указанием имени и степени родства получателя по отношению к умершему. Более того, сообщалась стоимость каждого отдельного предмета, животного либо невольника, которые являлись частью распределяемого имущества. Отдельные стоимости суммировались, и в итоге значилась сумма, которую должен был получить наследник в зависимости от того, кем он приходился покойному. Лист с описанным и оцененным имуществом назывался «яфта».

Кроме записей о слушании дел экономического и бытового характера, в сборниках присутствуют тексты, связанные с уголовными делами. Из них наиболее частотными являются записи исков по воровству коней или другого скота, а также невольников. Встречаются случаи утаивания наследственных денег, оскорбления, ранения и убийств.

Как уже отмечалось, все перечисленные выше виды текстов, касавшиеся тех или иных дел, оформлялись почти по одинаковой схеме. Исключение составляли записи о разделе имущества, где яфта представляла собой текст, напоминающий таблицу. Несколько отличались также сиджили о назначении кого-либо векилем, где отсутствовали обвинение, опрос свидетелей и вынесение решения. В них не было преамбулы, обычной для иных типов текстов, которые мы назвали «hukum / хукм» — решение. Судилище или суд почти во всех документах называлось «махвил-и каза» (судебное заседание; собрание суда») или меджис-и Шер'и (шариатское собрание; собрание суда шариата). Исключение составляют ярлыки ханов, адресованные кадиаскерам, для исполнения воли падишаха.

Однако наиболее верным признаком правоты истца являлось признание самого ответчика, то есть его согласный с показаниями истца ответ. Как, например, в следующем тексте:

Хызыр бин Юнус вызвал в Собрание суда казака по имени Касым: «Означенный казак Касым убил моего младшего брата Байрама Ходжу в местечке Азаб Хани, пусть он будет опрошен». Сразу после слов его был опрошен упомянутый Касым, который отвечал с признанием: «Байрама Ходжу я убил топором и, переодевшись в его одежду, ушел». По признанию его было принято и записано решение о «кысасе» (смертная казнь, по принципу кровь за кровь). Событие текущего дня: 3-й день Джумади-эль-ахыра, года 1018 (1609).

Присутствующие свидетели: Деде Эфенди ибни Абдулькадыр Эфенди, Хусейн Ага ибни Джанибек, Эмир Омер ибни Эмир Меми, Эш Мехмед бин Хамзе, Байрам Али бин Джанали и другие.

В том случае если свидетелей не было, ответчику предлагалось принести клятву во имя Аллаха, что он не виновен или ничего не должен, а истец возводит на него напраслину. Ответчик, как правило, поступал богобоязненно и приносил клятву только тогда, когда был уверен в своей правоте. В других случаях он от клятвы отказывался. Тогда наступала очередь истца принести клятву. И если он клялся именем Аллаха, решение принималось в его пользу. Но если у него были свидетели, то слово предоставлялось им:

Муселли бин Музаффер вызвал в Собрание суда Реджеба Суфи: «Означенному Реджебу я передал в эманет для продажи кувшин (desti) меда. Ныне же он мой кувшин разбил, требую его». Сразу после слов его опрошен был Реджеб, который ответил, что разбил его случайно и поклялся именем Аллаха, что именно так и было. Было принято решение об избавлении (от штрафа). Событие текущего дня: первый день Джумади-эль-ухра, года 1018 (1609).

Присутствующие свидетели: Абдульджеббар Челеби ибни 3ахмак Эфенди, Сефер Халифе ибни Бешир, Махмуд Мехмед ибни Ярбулды, Махмуд эль-Мухзыр (судебный пристав), Абдульазиз Челеби, Хусейн Эфенди дефтердар (казначей), Мутаххар Эфенди эль-кадий эн Феррахкерман (судья из Феррахкермана / Ор Капы).

Шебриз Ага, вызвав в Собрание суда Мурада Агу, в присутствии его (заявил): «Я продал Мураду Аге одного коня в рассрочку. Десять хасене вернулось, десять осталось. Требую их». После слов его был задан вопрос Мураду Аге, на что он отвечал: «Я коня этого (человека) приобрел за отрез атласа, который передал через другого». Тогда были истребованы доводы и доказательства у Шебриза Аги, в коих он оказался бессилен. После этого предложено было принести клятву Мураду Аге, на что он отказался. Было принято и записано решение об уплате оставшихся десяти хасене. Событие текущего дня: середина Джумади-эль-ула, года 1018 (1609).

Присутствующие свидетели: Ибрахим Эфенди эль-кади (судья), Абдулькадыр Эфенди из деревни Шейх Музаффер, Первиз эль-Мухзыр (судебный пристав Первиз).

После доказательств, основывавшихся на свидетельских показаниях других мусульман или на признании ответчика, или же на принесенных участниками процесса клятвах, принималось решение в пользу той либо иной стороны. Принятое решение регистрировалось. В судебных записях обычным был такой оборот: «...хукюм олунуб кайд олунды» («решение, будучи принятым, зарегистрировано»).

Иногда по причине отсутствия свидетелей или завышенных требований истца по вопросу возмещения денег или имущества наблюдавшие за ходом дела мусульмане могли предложить участникам процесса — «дава’» — заключить мировую — «сульх». Арабское слово «сульх», собственно, и означает «мир». В таком случае истец получал от ответчика уже не долг или иные причитающиеся ему деньги или имущество, в том числе невольников, но компенсацию — «бедель» за мировую. Как правило, она была меньше требований истца, но в принципе устраивала обоих.

Последняя часть сиджиля как документа содержит дату (тарих) и имена свидетелей судебного присутствия. В крымских сиджилях дата писалась чаще всего по-арабски. Иногда в ней присутствовали персидские (т. е. на языке «фарси») выражения, типа мах-и (месяца.). Дату редко обозначали цифрами. Наиболее употребительными были выражения «начало месяца Шабана»,«середина Реби-уль-эввеля», «конец Рамазана», можно встретить слово «гуретт-и», означающее первый день всякого месяца. Однако в некоторых сиджилях число месяца обозначалось арабскими цифрами. Если дела рассматривались в один день, то после первого во всех последующих могло быть написано: тарих эль-мезбур (даты упомянутой). То же самое касалось и относительно свидетелей: шухуд эль-хал — эль мезбурун (присутствующие свидетели — упомянутые).

Помимо непосредственно имен свидетелей, зачастую сообщались их должности, титулы или слова, обозначающие принадлежность к ремеслам, социальному статусу и т. п. Наиболее часты слова «эль-Хадж» (хаджи, паломник, совершивший хадж в Мекку), «эль-Гази» (борец за веру), «имам» (глава мусульман, настоятель мечети), эш-Шейх (наставник, учитель, руководитель или наставник суфийской общины, монастыря), эль-Мюдеррис (преподаватель в медресе) и т. д.

Как уже отмечалось, в кадийских сиджилях довольно большое количество документов, так или иначе связанных с разделом имущества, в том числе и наследства. Все они иллюстрируют заметную долю щепетильности в отношении собственности у крымских татар. Вопрос о том, где чье имущество и кому сколько причитается, зачастую являлся причиной судебных разбирательств. Особую роль в этих делах занимали дела, в которых устанавливается опека над сиротами. Во многих подобных делах, когда устанавливалась опека над сиротой и опекуну переходило во временную собственность имущество детей, он обязывался кормить и одевать их на доходы от процентов с имущества, формально принадлежавшего им (детям) до их совершеннолетия. Не прощался также и долг со смертью заимодавца, но право на требование его и получение переходило к детям. При этом должник автоматически также становился попечителем сирот:

Мемиш сын Исмаила (зачеркнуто). Представший (перед Судом) житель деревни Ерлешме (?) Али сын Хашима, будучи в обязательстве перед родными младшими дочерьми покойного Эми Динмахаммеда Эмине и Алиме на шестьдесят алтынов из имущества, принадлежавшего их отцу, свой долг искренне признал. И казак по имени Мали, и невольница (джарие) по имени Гюлистан, и сад в известных границах на (реке) Альме (признаются) наследством упомянутых детей. А из урожая сада получая в год шесть с половиной флоринов (выдавать их) упомянутым наследницам и казаку, и невольнице на пропитание, и на одеяние, (как и само) наблюдение за садом в пользу упомянутых наследниц. А из суммы в шестьдесят флоринов, на которую были взяты обязательства еще при жизни покойного, расходовать проценты, признавая свое бремя попечительства и водружая на себя ответственность (за них). А матери сирот — Шахбуле вменено в обязанность надзирание. 3аписано в сиджиль и зарегистровано. Дня текущего: середина месяца Джумазие эль-эввель, года 1017 (1608).

Свидетели присутствия: Абдульазиз эфенди Кази Кёзлеве (судья из Кёзлеве), Ес-Сейид Осман Челеби бин Эс-Сейид Меми, Сухраб бек ибни Абдуллах, Хайдер Халифе бин Абдуллах и другие.

Особо соблюдались права не только детей, но и супруги, которая автоматически по смерти мужа имела право истребовать и получить сумму, зарегистрированную в брачном контракте. Эту сумму деньгами либо имуществом, но всегда при соответствии его какому-либо денежному эквиваленту муж мог внести сразу при заключении брака, и тогда это называлось мехр-и муаджель. Либо она оговаривалось, что будет принадлежать жене в определенном количестве по мере того, как семья наживала благосостояние. Тогда это имущество, либо деньги назывались мехр-и мюэджель. Именно его получала женщина в случае развода или гибели мужа, что служило своего рода гарантией ее сравнительно обеспеченной жизни после потери кормильца, как правило, с детьми на руках. Часто сумма мехра была довольно значительной.

Назначенный Девлет Мехмед бин Хаджи Байрамом для заключения брака с Разие бинти Алынды поверенный Отай бин Юнус при свидетелях Ибраш бин Байкельды и Касым бин Тенгриверди, и Назир бин Абдуллах, назначенный поверенным упомянутой Разие, при свидетелях Хаджи Казака и Махмуда-мухзыра заключили брачный договор с условием трехсот флоринов мехр-и мюэджеля.

21-й день месяца Шабана, года 1018 (1609). Свидетели присутствия: Мехмед Эфенди и Первиз эль-мухзыр и другие.

Следует заметить, что сумма в триста флоринов равнялась приблизительной стоимости тысячи волов.

При всей декларируемой честности и праведности судей шариатского суда нарушения в нем все же происходили. Эти нарушения были чаще всего связаны с завышенными требованиями денежных компенсаций за тот или иной документ, невниманием или затягиванием дела, решением исхода дела не по справедливости. В результате одному из правителей Крымского Юрта пришлось даже издать ярлык, касающийся злоупотреблений в судах кадием:

Ярлык Джанибек-хана, устанавливающий стоимость выдаваемых кадиями документов

Джанибек Герай-хан — мое слово

Первейшим из кадиев и судей, оплоту и защите Ислама, непосредственно господину Гёзлева, и господину Карасу, и кадию Ферах Кермана, и господину (Старого) Крыма, а также остальным судьям прямой и ясный сей высокий ярлык о том, что в отсутствие вас в судилищах заместителями и наибами вашими по делам сиджилей и худжетов, а также в бумагах по наследству, сверх всякой меры совершается злоключений. Посему услышанным нашим Высоким Ярлыком повелеваю: отныне по всем делам во вверенных вам судах самим вам быть регистраторами дел добронравных мусульман, а по отсутствию вашему назначать на исполнение помощников из числа людей воспитанных, нрава доброго, искушенных в ведении книг и назначении доли по наследству. И сделав им полное разъяснение, определить им степень пошлины: за запись в сиджиль — восемь акче, а за выписку по решению тридцать две акче, а за раздел имущества по наследству не более одной сороковой части от цены оного. И оплата судейского вестника (мухзыра) в указанной стоимости, а сверх этого, говоря, что деньги за яфту (лист с перечнем наследуемого имущества), не брать, и за вольную больше одного гуруша не брать. Согласно сим повелениям сделайте разъяснение вашим наибам, кои так же, как и вы сами, не станут взыскивать с бедняка, стоящего перед судом, сверху назначенной меры. И таким образом, ведая о том, что враждебность проистекает из упомянутых чрезвычайных поборов, коренящихся в неправедности и алчности, соблюдайте исполнение Суда Шариата честно и добродетельно. А того, что должно было вам делать, но делали за вас наибы ваши, впредь лишь вы исполнителями будете. А в том, что наиб добродетелен и чист, не должно быть сомнений. А когда нарушения за ним замечены, немедленно с должности снять. А по ходатайству всякого помощника не брать. По отсутствию же такового — сами суд править и запись вносить будете, и за то сверх назначенной пошлины не брать. Отныне стоимость за сиджиль такая, а если с сиджиля выписку давать, то за все тридцать две (акче) брать. И наибу строго воспретить брать больше положенного. И за завещание, и за вакуфные, и возмещение хаджа (bedel-i hacc) размеры пошлин установлены, а сверху оного никаких подношений не искать, и не склонять к этому. А наиба, уличенного в том, что ищет корысти, можете увольнять. И согласно сказанному вести книгу будете, а сей Высокий Ярлык дан вам на то извещением. Конец месяца Сефера Победоносного, года 1021 (1612).

Несмотря на отдельные нарушения со стороны кадиев, исходя из содержания самих кадиаскерских книг и решений суда, следуемых их них, мусульманское право в действительности было объективным ко всем подданным Крымского государства. С этой точки зрения крымские сиджили еще ждут своих внимательных исследователей.