«Главным достижением церкви стало проникновение в культуру старокрещен православной обрядности»

Православный клир и его прихожане оставались представителями разных, чуждых друг другу миров. У них сохранялись существенные социальные, этнокультурные и языковые различия, что сильно сказывалось как на взаимоотношениях внутри прихода, так и на постановке религиозно-просветительской деятельности. Положение могло изменить привлечение в состав православного духовенства лиц из числа представителей нерусских народов. Для этих целей в Казанской епархии были открыты новокрещенские школы (1735 г.). Всего с 1785 г. по 1801 гг. в церковно- и священнослужительный сан было посвящено 65 воспитанников новокрещенских школ из числа нерусских народов. В частности, ученик новокрещенской школы из крещеных татар Иван Семенов в 1789 г. был определен в дьячки к Николо-Нисской церкви в Казани. В 1792 г. назначен на должность дьякона в уездный г. Буинск к Архангельской церкви другой ученик из крещеных татар — Всеволод Алексеев, рукоположенный в 1795 г. в сан священника при той же церкви. В 1789 г. посвящен в пономари к Борисоглебской церкви в Плетенях (Казань) крещеный киргиз (казах) Мартемиан Михайлов. В 1788 г. определен в пономари приходской церкви с. Казыли Лаишевского уезда Казанской губернии крещеный татарин Игнатий Ефимов.

Но назначение в священнический сан крещеных татар, замещение ими приходов, в которых проживали их соплеменники, не привело к формированию кряшенского православного духовенства. Воспитанники синодальных учебных заведений и новокрещенских школ, в малом возрасте оторванные от привычной культурно-бытовой среды, не имея возможности общаться во время обучения на своем родном языке, быстро теряли связь с соплеменниками, полностью забывали язык и культуру предков. Такие духовные пастыри и миссионеры, несмотря на свое происхождение, мало чем отличались от русских священнослужителей и вскоре пополняли их состав.

Несмотря на длительное пребывание в лоне церкви, православное вероучение не смогло пустить глубокие корни в религиозном сознании кряшен. Они продолжали придерживаться своих исконных представлений и культов, слабо соприкасались с православным клиром, что было связано с неразвитостью церковной инфраструктуры и плохой постановкой христианско-просветительской деятельности. Главным достижением церкви стали постепенное проникновение в культуру старокрещен православной обрядности, осознание, хотя и внешней, принадлежности к православной конфессии, что являлось важным фактором дальнейшей глубокой христианизации представителей этой общности в последующее время.

Обращение в православие способствовало росту культурно-религиозных различий старокрещеных татар с татарами-мусульманами и их изоляции внутри своей патриархальной общины. Важнейшим маркером, выделявшим их из общей среды татар, естественно, стало их иное конфессиональное сознание, конструировавшееся на основе синкретичных религиозных представлений и официального православного статуса. Следует отметить, что культурное дистанцирование двух конфессиональных групп отчетливо проявилось уже во второй половине ХVIII в., причем одним из триггеров этого процесса стал исламский ренессанс татаро-мусульманского общества. Вслед за политикой гонений на мусульманское вероучение и реализацией курса на принудительную христианизацию мусульман, в правление императрицы Екатерины II устанавливается веротерпимое отношение к исламу и ее последователям. Это привело не только к восстановлению мусульманской религиозной инфраструктуры, но и выстраиванию четкой иерархии исламских институтов в Волго-Уральском регионе, росту влияния ислама среди татар-мусульман. Объективно усиление исламизации привело к нивелированию и замене элементов этнической культуры татар-мусульман, противоречивших нормам монотеистической традиции, на соответствующие элементы мусульманской культуры в быту, обрядности, одежде, языке и т.д., в то время как у крещеных татар таких кардинальных изменений не происходило.

Другим немаловажным последствием роста исламизации татар-мусульман стало усиление в их сообществе психологической оппозиции: мусульманин — христианин — язычник. В случае некрещеных и крещеных татар ее можно условно обозначить как «свой» мусульманин (татарин) — «чужой» кряшен (крещеный татарин). Такие психологические стереотипы, хотя и в менее открытых формах, сформировались и у крещеных татар как естественная рефлексия на конструирование своей конфессиональной идентичности.

Рост различий между старокрещеными и некрещеными татарами проявлялся не только в религиозной сфере, но и в элементах материальной культуры. Так, в традиционном женском костюме старокрещеных татар имелись головные уборы сүрəкə (сорока) и мəлəнчек (волосник), которые не встречались у татарок-мусульманок. Проникновение этих элементов праздничной одежды в костюм крещеных татар, по всей видимости, было напрямую связано с миссионерской деятельностью. Как известно, волосники и сороки в ХVIII в. раздавались «инородцам» как поощрение за крещение. Например, в источнике, датированном 1791 г., сообщается о раздаче женам новокрещенов 30 сорок «шитых шелком» и 30 волосников «выбойчатых». Такие, казалось бы, внешние маркеры были в том числе и показателями «иной» культурно-религиозной идентификации старокрещеных татар.

Наряду с особым конфессиональным сознанием у представителей этого сообщества сформировались локальные варианты этнотерриториальной идентификации. Они строились на единстве родовой (джиенной) системы организации сельских общин (апаз иле халыгы — народ апазовской стороны (рода), географии расселения (тау иле халыгы/тавлы — жители нагорной стороны, керен — керенцы), топонимики населенных пунктов (нəгəйбак, бакалы).

Если у старокрещеных татар вследствие формирования системы синкретических религиозных представлений и культурно-религиозного дистанцирования от татар-мусульман происходило конструирование особой идентичности, имевшей в своей основе конфессиональный характер (крещены/кряшены), то у новокрещен в силу ряда социокультурных причин — формального характера приобщения к православию, непродолжительного нахождения в составе православной конфессии, значительного исламского влияния, сохранения тесных культурных связей с соплеменниками-мусульманами в связи с совместным проживанием в одних населенных пунктах, таких процессов не отмечалось. Напротив, фиксировалось движение за сохранение и «восстановление» прежней конфессиональной идентичности приобретшее в XIX в. массовый характер.

Впрочем, имелись и исключения. В Западном Приуралье в результате интенсивных миграционных процессов в первой половине XVIII в. образовалась сеть новых поселений, основанных выходцами из Среднего Поволжья. Часть новокрещеных татар и татар-мусульман, принимавших крещение на новом месте, подселялись в деревни старокрещен. В результате этнокультурного взаимодействия они довольно быстро «растворялись» среди старокрещеных татар. В качестве примера можно привести случаи подселения крещеных татар-тептярей в населенные пункты старокрещеных татар казачьего сословия (нагайбаков) Белебеевского уезда Оренбургской губернии. По данным Р.Р. Аминова, в конце XVIII в. в поселениях нагайбаков насчитывалось 308 тептярей, состоявших в команде тептярского старшины Станислава Жулжунея. Они проживали в 8 из 13 селений нагайбаков: Бакалы, Ахманово, Балыклы, Зияшево, Кастеево, Килеево, Маты, Нагайбакская крепость. Некоторые из них в результате семейных контактов с нагайбаками и перехода в казачье сословие приобрели кряшенскую и нагайбакскую идентичность.

Имеются примеры, когда в силу особых социокультурных факторов у новокрещеных татар конструировались иные формы этноконфессиональной идентичности. В данном контексте необходимо отметить проблему т.н. молькеевских кряшен — крещеных татар, проживавших на территории Цивильского и Тетюшского уездов Казанской губернии. В связи с территориальной близостью к главному административному центру христианизации нерусских народов Среднего Поволжья — городу Свияжску, где располагалась Новокрещенская контора, жители деревень молькеевского куста (Баймурзино, Полевая Бува, Старый Курбаш, Большое Тябердино, Молькеево, Старое Тябердино, Суринское (Янсуринское), Хозесаново) оказались в фокусе внимания православных миссионеров. В результате здесь произошла конфессиональная дифференциация местного населения. Основная часть жителей приняла православие, а мусульманское меньшинство для сохранения своего прежнего конфессионального статуса покинуло родные края и переселилось в другие татарские населенные пункты (совр. Апастовский и Зеленодольский районы Республики Татарстан).

Об этих событиях среди местного населения бытует ряд преданий. Один из первых исследователей истории молькеевских кряшен, местный священник Гурий Филиппов отмечал: «Они (т.е. молькеевские кряшены) помнят места мечетей, указывают лиц, оставшихся некрещеными. В Старом Кырбаше рассказывают о Кальмате, который умер в начале XIX ст[олетия]; при крещении местных жителей он был 18—20-летним юношей и скрылся от миссионеров в Самару; в Старом Тябердине рассказывают об «Ути», который также убежал от крещения. И тот и другой вернулись в свои дома, когда ослабла деятельность миссионеров. В период деятельности Новокрещенской конторы в 40-х гг. XVIII в. в Молькееве наряду с новокрещеными жили еще и татары-мусульмане, что приводило их к враждебным столкновениям». О былых семейно-родовых связях с молькеевцами помнили и потомки татарпереселенцев. В 1970-х гг. казанский археограф М. Ахметзянов записал у старожила д. Кугушева (совр. Зеленодольский р-н РТ) З. Идиатуллина родословную основателя их селения: Казан бик — Кугей би — Исанбулат — Сулейман — Акбатыр — Зайни — Ахмади — Солтан — Амир — Хайбулла — Идиатулла — Хатип — Рифат. В данном случае под Казан биком (Козян би) может скрываться основатель д. Хозесаново (Хужа Хəсəн) Хуза Хасан-би. По мнению В. Данилова, «Кугей-би приходится сыном Хуза Хасан-би, а Кугуш, Айдар, Ислам — его родные братья. Значит, одноименные деревни Кугеево, Кугушево, Айдарово и Исламово носят имена своих основателей — Кугея, Кугуша, Айдара и Ислама».

М. Ахметзянов считал этот род, имеющий ногайское происхождение, одним из феодальных семейств Казанского ханства. В пользу этой версии свидетельствует факт сохранения среди жителей Кугушева и соседних татарских деревень исторической связи с Хозесаново. Вплоть до 1960-х гг. ежегодно на старое мусульманское кладбище этого села, на котором был похоронен ее основатель Хуза Хасанби, приезжали паломники из этих селений. На его могиле татары читали мусульманские молитвы и поминали своих предков. Среди паломников бытовал рассказ о том, что после массового крещения деревянная мечеть д. Хозесаново была разобрана и увезена их предками в д. Кугушево, молькеевская мечеть — в д. Багишево (Апастовский р-н РТ).

Таким образом, после массового крещения и переселения татармусульман населенные пункты предков молькеевских кряшен стали практически полностью поликонфессиональными. Если по данным II государственной ревизии (1744 г.), в них еще проживали татары-мусульмане (д. Хозесаново, Молькеево, Полевая Буа, Старый Курбаш, Баймурзино, Суринское) и приверженцы традиционных верований из чувашей (Большое Тябердино, Старое Тябердино, Старый Курбаш, Янсуринское), а также новокрещены (Молькеево, Хозесаново), то III ревизия (1764 г.) зафиксировала здесь только представителей православной конфессии и небольшое количество язычников в д. Старое Тябердино.

Наряду с трансформацией конфессионального статуса жителей, в материалах фискального учета отмечены демографические и этносоциальные изменения — уменьшение численности жителей, а также увеличение чувашского населения. Если первое можно объяснить выселением татар-мусульман, не пожелавших креститься, то второе требует внимательного рассмотрения. Рост количества чувашей нельзя объяснить исключительно естественными демографическими причинами. Если сопоставить данные II и III ревизий, между которыми прошло 20 лет, можно констатировать появление во второй половине XVIII в. групп чувашей в селениях (Хозесаново, Молькеево), в которых ранее проживали исключительно татары. Необходимо отметить, что в данных III ревизии приводится поименный список жителей, при этом у новокрещен указаны как православные имена, так и имена, которые они имели до крещения. На основании этих данных можно сделать вывод, что наряду с новокрещеными татарами имена тюрко-татарского и арабского происхождения имели и новокрещеные чуваши. Это можно объяснить двумя причинами: 1) данные «чуваши», до крещения проживая в преимущественно татарской среде, подверглись частичной культурно-языковой ассимиляции и исламизации; 2) часть татар после крещения были записаны чувашами.

На наш взгляд, обе версии имеют право на существование. Для нашего исследования важно обозначить последствия этого явления — усиление контактов, приведших к «размыванию» этнокультурных границ между представителями двух народностей. Отчасти с этим связана путаница в документах, в том числе в актах гражданского состояния (церковных метрических записях), где одно и то же лицо в разные годы могло быть записано и как «татарин», и как «чуваш». Главной причиной интенсификации данного процесса стало массовое крещение местного населения. Основной фактор, сдерживавший семейно-брачные контакты между жителями этих деревень — различие конфессионального статуса, с приобщением к православию во многом был преодолен. В результате усиливаются семейные связи между «татарской» и «чувашской» частями деревень. При этом православные клирики были склонны фиксировать такие смешанные семьи как «чувашские». Подобная унификация могла преследовать и миссионерские цели. Возвращаясь к наблюдениям Н.И. Золотницкого, отметим, что в связи со всеобщим обращением в христианство чувашей конструирование у крещеных татар чувашской идентичности могло в перспективе привести к усилению влияния у них православия и культурному сближению с крещеными чувашами.

Попытки конструирования чувашской идентичности у новокрещеных татар отмечались и в Восточном Закамье, где в результате миграционных процессов образовались полиэтничные населенные пункты. Так, в материалах III государственной ревизии (1762 г.) часть жителей д. Савалеево, записанные до крещения во II государственной переписи (1748 г.) как «ясачные татары» с татарскими (мусульманскими) именами, были зафиксированы как «новокрещеные чуваши». В VII ревизии 1815 г. чувашами были записаны и переселенные сюда из д. Малый Берсут Зюрейской дороги старокрещеные татары.

Таким образом, к концу XVIII в. в Волго-Уральском регионе окончательно сформировалась группа крещеных татар. По данным V государственной ревизии 1794 г., в Волго-Уралье насчитывалось 40 тыс. представителей этой конфессиональной группы, что составляло 6,5% от общего количества татар, проживавших в данном регионе. Основную роль во внутренней консолидации крещеных татар сыграло приобщение их к православию, а также меры, принятые государством и церковью по их обособлению от основной массы татарского населения. В рассмотренный период происходит культурно-религиозное дистанцирование старокрещеных татар от татар-мусульман, у них формируется особая модель конфессиональной идентичности, строившаяся на основе народных религиозных представлений и ценностей, а также официальной принадлежности к православной конфессии.