«Градостроительная политика не менялась, и на месте пепелищ возникали новые здания»
Мероприятия городского и земского самоуправления по предотвращению пожаров в Лаишевском уезде в середине XIX — начале XX века
Лаишевский район, благодаря своей близости к Казани и живописным речным просторам, славится большой притягательностью — недаром его облюбовала для жизни татарстанская элита. Сегодня муниципалитет активно застраивается, жизнь в нем бурлит и мало отличается от столичной, в то время как 100 лет назад это был тихий провинциальный уголок Казанской губернии. Его историю в своей монографии «Лаишевский уезд в середине XIX — начале XX века» рассказывает старший научный сотрудник Института истории им. Ш. Марджани, кандидат исторических наук Елена Миронова. Для знакомства с прошлым «казанской Рублевки» автор представила не только архивные документы органов губернского управления, но и мемуары представителей высшего сословия, письма, путевые заметки врачей и ученых. «Реальное время» публикует фрагмент исследования о мероприятиях городского и земского самоуправления по предотвращению пожаров.
Глава 5 . Мероприятия городского и земского самоуправления по предотвращению пожаров
§ 1. Пожары в Лаишеве в 1840-х — 1850-х гг.
В дореформенной России система страхования находилась в стадии становления. И первые организации, занимавшиеся страхованием имущества на добровольных началах, не имели распространения в провинциальной глубинке. Но существовала практика материальной поддержки пострадавших от стихийных бедствий. Во время засухи, эпидемий, пожаров государство и общественные организации приходили на помощь потерпевшим. Она заключалась в выдаче безвозвратных пособий, оказании медицинской помощи, выдаче продовольственных и денежных ссуд, открытии бесплатных столовых и приютов. До учреждения земского и городского самоуправления четкой программы помощи не было, и власти опирались на опыт предыдущих лет.
На примере уездного города Лаишев можно проследить действия губернского и городского начальства по поддержке населения в стихийных бедствиях. Наиболее ощутимым для городских жителей были последствия пожаров. Деревянная застройка и несоблюдение элементарных мер предосторожности приводили к частому возгоранию и быстрому распространению огня. Что причиняло колоссальный материальный ущерб и даже вело к человеческим жертвам.
Пожары в уездном городе Лаишев не были редкостью, но наиболее массовые приходятся на середину XIX столетия. 31 мая 1844 г. загорелся дом мещанина Федора Гурскова. При сильном ветре огонь перекинулся на соседние постройки и в результате было истреблено три десятка домов. Городу был причинен серьезный вред — сгорели здания ратуши, архива, общественный дом, казенное питейное заведение. Пострадало имущество Казанского Федоровского монастыря — дотла выгорели деревянная часовня и три лавки. Лишились имущества торговцы, у которых были уничтожены 56 деревянных лавок с товаром и два ренсковых погреба. С учетом утраченного и пострадавшего имущества сумма убытка обывателей составила около 50 тысяч рублей серебром.
Примечательно, что жители не остались один на один со своим бедствием. И была организована помощь в зависимости от понесенного ущерба и в целом финансовой обеспеченности пострадавших. Из губернской столицы в Лаишев был направлен чиновник для изучения происшествия и с целью выработки программы оказания поддержки погорельцам. Одной из существенных мер стало безвозвратное пособие наиболее нуждавшимся. Для его раздачи был учрежден особый Комитет из благонадежных чиновников, которому предстояло распределить 3 тысячи рублей серебром, поступившие из губернского правления.
25 человек получили вспомоществование. Размер его определялся индивидуально и оказался различным. Например, потери мещанина Василия Бутылина, составили 2 540 рублей — у него сгорели два дома, надворные строения, пять лавок. А выдано было 600 рублей. В то же время компенсация мещанина Константина Бехтерева, лишившегося домов и амбаров примерно на такую же сумму (2 785 рублей), составила лишь 125 рублей. Другой горожанин, купец Иван Максимов, утратив имущество на 3 735 рублей (дома, надворные строения, четыре лавки с товаром), и вовсе получил только 75 рублей.
А почти через год торговцы запросили ссуды с рассрочкой на 15 лет и под залог недвижимости. С подобным ходатайством выступили 10 лаишевских купцов и мещан, которые, хотя и воспользовались безвозвратным пособием, так и не смогли оправиться от последствий майского пожара. С большим трудом на полученные деньги были отстроены новые дома, часть средств ушла на страхование. В результате они остались совершенно без капитала и всякой возможности продолжить торговлю в прежнем объеме, а также платить налоги и содержать семью. Расстройство дел подтвердил уездный предводитель дворянства.
Жители, дома которых не пострадали в огне, не могли рассчитывать на возмещение убытка, даже несмотря на значительные потери. Например, у мещанина Никифора Смирнова сгорели две лавки и снасти, оцененные в 2 785 рублей; у мещанки Аксиньи Копыловой — лавки с товаром на сумму 436 рублей. Состояние этих и других погорельцев было расценено комитетом помощи как довольно хорошее, поэтому никто из них не получил ни копейки. Более того, среди них оказался торговец в чине отставного почтальона Максим Юсупов, который, кроме лавок и снастей, лишился крова. Однако сведений о его попытках восстановить справедливость нам найти не удалось.
Не успели жители оправиться от пожара 1844 г., как спустя всего пару лет город вновь был охвачен огнем. Весной 1846 г. сгорело 44 обывательских дома со строениями и имуществом на сумму 18 тысяч рублей серебром. Такой же по сумме ущерба произошел пожар в последний день лета 1848 г. Тогда загорелась баня купца третьей гильдии И.Ф. Максимова. Он уже становился жертвой пожара четырьмя годами ранее, однако печальный опыт не послужил уроком — новые строения были возведены плотно друг к другу, что привело к быстрому распространению огня. А сильный порывистый ветер моментально перебросил пламя на соседские строения. Всего выгорело 33 дома, суммарный убыток составил более 19 тысяч рублей, погибли люди.
Согласно предписанию министра внутренних дел от 21 декабря 1848 г., погорельцам выдана компенсация в размере 1/10 части от суммы убытка. Также на этот раз были выданы небольшие пособия в размере 33 рублей семьям, лишившимся кормильцев. Среди них пожилая мещанка Агафья Иванова, у которой погибла взрослая дочь, и осиротевшие дети вдовы Марфы Гребенщиковой.
К сожалению, городские власти не принимали мер по предотвращению массовых пожаров. Градостроительная политика не менялась, и на месте пепелищ возникали новые здания. В 1851 г. вновь пострадал центр города — выгорела ратуша и хранившиеся в ней документы, удалось спасти только делопроизводство последних семи лет. Нормальная деятельность ратуши, исполнение многих дел приостановлено, губернское правление распорядилось возобновить работу.
Чтобы оценить обстановку в Лаишеве лично прибыл губернатор. Он стал свидетелем ужасающей картины: 42 семьи остались без жилищ, кроме административных зданий, пожар уничтожил 44 лавки, «истребив лучшую часть города». Причем убытки понесли те же жители, что и тремя годами ранее. Общий убыток исчислялся 40 тысячами рублей.
Расследование причин пожара и организация помощи погорельцам в Лаишеве была доверена чиновнику особых поручений при казанском губернаторе коллежскому секретарю К.П. Перцову. Он был из дворянской семьи. Наиболее известен его брат Эраст — русский писатель, лично знакомый с А.С. Пушкиным, другой брат, Александр, в начале 1860-х гг. служил вице-губернатором Пензенской, а затем Саратовской губерний, в 1870 был назначен сенатором.
Константин Перцов старался войти в положение каждого погорельца. К примеру, мелкие торговцы и чиновники, утратив собственность на 1 321 рубль, могли рассчитывать только десятую часть от этой суммы, поэтому даже безвозвратные пособия не могли поправить их положение. Учитывая крайнюю бедность пострадавших, чиновник ходатайствовал об увеличении разовых выплат. А городничему П.П. Бордзилавскому Перцов через прямое обращение к министру финансов добился компенсации половины ущерба.
Более состоятельным горожанам предоставлено право получения ссуды. Однако не все воспользовались этой возможностью, так как не представили имущество для обеспечения залога. В итоге из 4 988 рублей выделенных на кредиты, была выдана только пятая часть — купцу Флегонтову, заложившему дворовое место, оцененное в 1 200 рублей, и деревянную лавку с подвалом. Остальные же деньги были удержаны Лаишевским уездным казначейством.
Причинами пожаров в дореволюционное время были неосторожное обращение с огнем, слабая организация пожарной охраны и самое главное — отсутствие огнестойкого строительства. Как правило, возгорание начиналось в частном доме, бане или сарае. Деревянные дома, крытые соломой, быстро вспыхивали, не оставляя шансов на спасение имущества. Так, в 1848 г. в Арске мощный пожар начался с возгорания соломенной кровли сеней. В 1851 г. в Лаишеве возгорание возникло по неосторожности в одном из обывательских домов.
Таким образом, поддержка носила ситуативный характер, и размеры помощи определялись масштабами бедствия. Существовал выработанный годами алгоритм действий борьбы с последствиями, но губернский чиновник имел право корректировать эту помощь и ходатайствовать об изменении суммы выплат, стараясь максимально помочь наиболее нуждавшимся. Однако подобная практика не вела к росту сознательности горожан, и люди продолжали неосторожно обращаться с огнем, сохраняя верность деревянным домам и по-прежнему плотно застраивая дворы. Но в условиях отсутствия обязательного страхования такие мероприятия позволяли сравнительно быстро оправиться от последствий пожаров. В настоящее время подобная практика применяется при опустошительных природных катаклизмах, что позволяет в короткие сроки восстанавливать целые населенные пункты.