Гульнар Миронова: «Моя профессиональная жизнь — история фармации Татарстана за эти годы»
Почему студентов фармфака нужно учить экономике, как в девяностые лекарства выменивали на шины и что показал опыт пандемии
Гульнар Гильфановна Миронова более тридцати лет заведовала аптекой Республиканского онкологического диспансера, а теперь занимает аналогичную должность в РКБ. Когда-то она стояла у истоков информатизации РКОД вместе с его главврачом, а в 2022-м вместе с коллегами помогала готовить РКБ к международной сертификации HIMSS. О нелегком труде провизора, о целой жизни в фармации, о казусах девяностых годов и радостях дня сегодняшнего, о семье и о самореализации — ее портрет в «Реальном времени».
Тетя Нина как пример для подражания
В детстве Гульнар вместе с родителями жила на Украине — отец был военным. Мама ее подруги, тетя Нина, работала заведующей аптекой в военном госпитале. Пока девочки были маленькими, им порой доводилось оказываться у нее на работе, чтобы скоротать время до окончания рабочего дня родителей. В ту пору все аптеки были производственными — в них не только продавали медикаменты, но и готовили их (составляли мази, готовили порошки и другие лекарственные формы). Девочкам давали ступки, пестики, аскорбиновую кислоту с глюкозой, учили заворачивать порошки… Словом, развлекали как могли нехитрыми аптечными методами.
— Мы это все делали, «вкусняшки»-аскорбинки с собой уносили, а через дверь я видела ассистентскую. В ней сидели женщины в белых шапочках и халатах, капали препараты из бюреточных систем, делали мази... И мне все они казались небожителями! К тете Нине приходили врачи, фельдшеры, и я видела, каким уважением она пользуется, как все с ней советуются. Тогда, лет в семь, я для себя и решила, что хотела бы быть заведующей аптекой. Почему-то не той женщиной, которая сидит с бюреткой, а именно заведующей, — улыбается сегодня Гульнар Гильфановна.
Это желание девочка пронесла через все школьные годы. После демобилизации отца родители собирались вернуться в Казань, на родину. Поэтому в 1975 году, когда Гульнар пришла пора поступать в медицинский институт, никакого другого, кроме казанского, семья не рассматривала. Но среди его четырех факультетов не было фармацевтического. Врачом девушка себя не видела, поэтому пришла для себя к компромиссу: собиралась на санитарно-гигиенический факультет.
— Но, как говорят, есть Бог на свете, — рассказывает наша героиня. — Я приехала в приемную комиссию, а там стоит не четыре стола, а пять. Оказывается, за несколько дней до начала подачи документов в КГМИ открыли пятый факультет — фармацевтический! Я, естественно, подала документы туда. Так что я — из самого первого выпуска фармфака Казанского медицинского института! И у меня ни разу в жизни не возникло сомнений в выбранном пути.
Как говорят, есть Бог на свете, Я приехала в приемную комиссию, а там стоит не четыре стола, а пять. Оказывается, за несколько дней до начала подачи документов в КГМИ открыли пятый факультет
«Ты же комсомолка»
Университет девушка окончила с красным дипломом. Голод на кадры с высшим фармацевтическим образованием в Татарстане на тот момент был колоссальным, ведь до сих пор своего факультета в Казанском мединституте не было — только фармучилище. Поэтому во время распределения первые выпускники были просто нарасхват. Гульнар, как отличницу, сразу взяли в аппарат аптечного управления (тогда это была самостоятельная структура при Совете министров, а сейчас управление фармации работает при Минздраве республики).
На работу вчерашняя студентка вышла 1 сентября. Ее сразу же вызвал начальник и попросил выручить — на год поехать… в Агрыз. Там из-за форс-мажора срочно требовался заместитель заведующего Центральной районной аптекой, а отправить туда было решительно некого.
— Пришла я домой, и папа мне говорит: «Ты же комсомолка. Раз на тебя надеются, поезжай». Время такое было, понимаете? И я, городская девушка, у которой даже ни одного родственника в деревне не было, поехала в Агрыз и год там отработала. На меня же надеялись, — рассказывает Гульнар Гильфановна.
Заведующий Центральной районной аптекой в Агрызе большую часть времени находился на больничном — состояние его здоровья не позволяло самостоятельно курировать район. Он давал задания своей молодой заместительнице, вводил ее в курс дела, объяснял, как действовать, — но делать ей все приходилось самой. В состав Центральной районной аптеки входила сама аптека в Агрызе, которая обеспечивала ЦРБ, пять аптек в районе и десятки ФАПов, которые тоже нуждались в медикаментах. Год наша комсомолка проработала в таком режиме, а потом в Агрыз прислали по распределению специалиста из второго выпуска фармфака. Гульнар вернулась в Казань, в аппарат управления.
И я, городская девушка, у которой даже ни одного родственника в деревне не было, поехала в Агрыз и год там отработала. На меня же надеялись
«Был дефицит лекарств — все по разнарядке, все по коэффициенту»
Гульнар Гильфановна работала в отделе информации при заместителе начальника, который занимался снабжением. Фармацевтических фирм тогда не было — не было рынка как такового, ведь это было начало восьмидесятых. Плановая экономика подразумевала централизованное распределение лекарств. В Татарстане был центральный аптечный склад, который подчинялся Аптечному управлению. Оно и распределяло препараты по республике. Поставками занимался торговый отдел, а отдел информации вел аналитику, контролировал, что есть на складе и в больницах, а чего нет.
Они же и продвигали новые препараты. Ведь в то время осведомленность врачей о новых препаратах была не так высока, как сегодня, интернета не было, огромного количества медпредставителей тоже. Был отдел информации аппарата аптечного управления, специалисты которого показывали главным специалистам Минздрава новые препараты, которые появлялись. Гульнар Гильфановна рассказывает:
— Я приходила к главному специалисту в Минздрав. Говорила: вот такой новый препарат. К примеру, трентал тогда появился — это сейчас он популярный, а тогда о нем никто толком и не знал. Приносишь главному специалисту инструкцию — он, может быть, об этом лекарстве и слышал, а может, и нет. Он инструкцию изучает и потом дает свои рекомендации, куда нам его распределить — в розничные ли аптеки или в стационары. С его рекомендации вручную пишешь разнарядку по всей республике, опять идешь к нему. И только после того, как он все утвердит, мы шли с этими вручную написанными бумагами к машинистке, чтобы она напечатала беловой вариант, который мы понесем на подпись.
Новые лекарства Минздрав СССР присылал в регионы по разнарядке, как и все остальные препараты. Конечно, был дефицит — все было по разнарядке, все по коэффициенту. Раз в году специалисты торгового отдела аптечного управления выезжали в Москву — на защиту заявки в Главное аптечное управление СССР. Они заранее делали расчеты, сколько республике нужно того или иного препарата, и с этими расчетами защищали каждое наименование.
— И потом нам приходили фонды. По нашей заявке приходило этого препарата 70%, того — 30%… Аптечное управление СССР распределяло лекарства по союзным республикам, те — по своим областям и АССР. Был страшный дефицит лекарств: все по разнарядке, все по коэффициенту! В аптеках пациентов ставили на очередь, потом по телефону вызывали — это называлось «гарантированное обеспечение».
Но эта скудная система снабжения все же работала. И проверяли эту работу все те же специалисты отдела информации аптечного управления. Гульнар Гильфановна объездила всю республику, всю аптечную сеть, дважды была с проверкой и в «своем» Агрызе — на ней лежала задача проверять обязательный ассортиментный минимум препаратов.
Был страшный дефицит лекарств: все по разнарядке, все по коэффициенту! В аптеках пациентов ставили на очередь, потом по телефону вызывали — это называлось «гарантированное обеспечение»
«Идите в РКОД»
Узнав всю аптечную сеть республики изнутри, Гульнар Гильфановна поняла для себя, что хочет работать в больничной фармации. Для себя объясняет этот выбор (а не розничную аптечную сеть, скажем) тем, что стремилась ощущать себя нужной врачам.
— Именно эта нужность меня привлекала. Может быть, сыграла роль моя работа с главными специалистами Минздрава. Ты, конечно, и в розничной аптеке очень нужна, но этого никогда не видишь. Поэтому я и пошла к своей руководительнице и сказала ей об этом своем желании, — рассказывает наша героиня.
В 1986 году место руководителя аптеки освободилось в Республиканском клиническом онкодиспансере. Туда Гульнар Гильфановну и отправили со словами: «Идите в РКОД. Там молодой главврач недавно пришел, и вы тоже молодая — сработаетесь». Ей было 28 лет.
«Молодым главврачом» был Рустем Шамильевич Хасанов. Он интенсивно принялся развивать клинику, и достаточно быстро дело дошло до маленькой, тесной аптеки РКОД. Взамен нее построили новую, типовую, просторную. Хасанов был большим энтузиастом и на достигнутом останавливаться не собирался. С его подачи аптека РКОД была модернизирована, да так, что во всей стране таких можно было пересчитать по пальцам одной руки.
В то время эта аптека была производственной, как и все остальные больничные аптеки. Главврач РКОД замыслил амбициозный проект и добился у властей разрешения создать у себя не просто аптечное производство, а полупромышленную линию по изготовлению инфузионных растворов. Должно было получиться что-то среднее между заводом и аптекой. На тот момент в России было всего три таких линии: две в Москве и одна в Альметьевске, в медсанчасти «Альметьевскнефть». Причем мало было построить такую линию — нужно было еще всех специалистов обучить на ней работать. Ведь и нашу героиню, и всех ее сотрудниц учили чисто аптечной технологии, а тут нужно было освоить полупромышленную. А Гульнар Гильфановне нужно было еще и это все организовать! И все получилось. В РКОД потом со всей России приезжали смотреть, что же там за инновация такая.
А потом все с тем же Хасановым РКОД стала первой клиникой в республике, в которой была введена медицинская информационная система с подключенной к ней аптекой. Вход аптеки в общебольничную систему позволил отслеживать движение лекарств до пациента.
— Так много было там сделано — всего и не рассказать, — улыбаясь, с ностальгией рассказывает наша героиня.
Как-то раз звоню и говорю, что у меня есть горох. А фармпоставщик меня спрашивает: «Горох лущеный или нет?»
«У нас есть шины, зерно и валенки. Нам надо ваш хлорид натрия и глюкозу»
Но случались в ее работе и моменты, которые сегодня выглядят как курьезы, а тогда были единственной действующей схемой. Сегодня такое даже представить себе невозможно. А в те времена работать удавалось только так. Речь идет о первой половине девяностых, когда наступила тотальная нищета и живых денег не стало не только у граждан, но и у предприятий, и у государственных учреждений. Гульнар Гильфановна рассказывает, что в те годы в республике нашли следующий выход из ситуации.
Татарстанские предприятия, у которых не было возможности выплатить налоги или иные отчисления деньгами, могли сделать это своей продукцией. Вся эта продукция свозилась на предприятие, которое называлось «Недоимка». Там можно было найти все что угодно: шины, валенки, зерно. А медицинским учреждениям Минздрав выдавал специальные ваучеры в «Недоимку» на определенную сумму. Руководитель аптеки ехал туда с главным бухгалтером: ходили по складам и выбирали, что они возьмут. Им в ваучер вписывали, например: шин — вот на такую сумму, зерна — на сякую, валенок — на третью. Таким образом, у больницы еще не было лекарств, не было денег, зато была продукция татарстанских предприятий на определенную сумму. Дальше происходила сюрреалистичная, по современным меркам, история.
— Центральный аптечный склад был совсем чахлый: к тому времени централизованная фармация страны уже развалилась. Но уже появились отдельные фирмы-фармпоставщики. И вот, к примеру, мне надо те или иные лекарства. Я звоню в фирму и говорю: «У нас есть шины, зерно и валенки. Нам надо ваш натрий хлор и глюкозу». Он начинает думать. В целом-то ему тоже деваться некуда — живых денег не было ни у кого. Ему оставалось или закрыть бизнес, или брать товар и кому-то его продавать. Самым большим дефицитом были шины. Их хотели все, особенно москвичи. Но на все больницы шин, конечно же, не хватало. И мне приходилось выменивать на лекарства все, что было возможно. Как-то раз звоню и говорю, что у меня есть горох. А фармпоставщик меня спрашивает: «Горох лущеный или нет?» И в следующий раз, уже зная, что об этом спросят, загодя рапортую: «Горох нелущеный». Мы с ними составляли такие договоры: они нам поставили на такую-то сумму лекарств, а мы им вместо денег дали этот ваучер. С этим ваучером они едут в «Недоимку» забирать товар, им там отпускают КАМАЗ шин или грузовик гороха, или вагон валенок... Тогда вся республика, все больницы так работали! Потому что денег не было ни у кого. Время было такое. Но мне было интересно и это. Моя профессиональная жизнь — это история фармации Татарстана за эти годы, с 1980 по 2022-й. Была в этой истории и такая страница…
Я даже представить себе не могла, что в итоге мы сделаем цифровую клинику, и не просто внедрим персонифицированный учет, а получим международный сертификат по безопасности клиник в области информатизации!
«Мне всегда везло на руководителей»
Не раз за время нашей беседы Гульнар Гильфановна с благодарностью отзывается о руководителях, с которыми ей доводилось работать. Она говорит, что от личности главного врача зависит все — и в том числе удачно ли сложится карьера его подчиненных:
— Мне всегда везло на руководителей. Наверное, поэтому я счастлива в своей профессии — мне в ней всегда было интересно. С Рустемом Шамильевичем Хасановым мы никогда не останавливались — и не перечислить всего, что удалось сделать. После него в РКОД пришел Ильдар Индусович Хайруллин, бывший главврач БСМП Челнов. Он нас всех привлек к обучению основам управления качеством. Это было не так давно, лет пять-шесть назад. Мы, руководители ключевых направлений по клинике, обучились и основам менеджмента качества, и системе управления рисками. Расписали процессы, перестроили всю работу клиники и получили международный сертификат ISO 9001. И в это же время появился национальный стандарт качества Росздравнадзора. Их сертификацию мы прошли с легкостью — после ISO-то! Словом, от руководителя зависит очень много!
Когда Гульнар Гильфановна начала подумывать о том, что пора уходить на пенсию — ведь есть в жизни и другие интересы, кроме больницы, — ее позвали в РКБ. С главным врачом, Рафаэлем Шавалиевым, она уже пересекалась по работе — и знала, что он амбициозный, энергичный и очень инициативный руководитель. И тут снова звучит ключевое слово из лексикона Гульнар Мироновой — «интересно».
— Мне опять стало интересно! Я, конечно, его предупредила — поймите, мол, у меня уже такой возраст, много ли я еще смогу? А он мне описал свои планы и рассказал, почему решил меня пригласить. Команда РКБ планировала создать медицинскую информационную систему для больницы, персонифицированный учет, и хотел, чтобы я помогла ему с этим — все-таки у меня был такой опыт в РКОД. Но я даже представить себе не могла, что в итоге мы сделаем цифровую клинику, и не просто внедрим персонифицированный учет, а получим международный сертификат по безопасности клиник в области информатизации! Мы внедрили информационную систему которая позволяет нам не только проследить лекарства — она не допускает ошибок при приемке препаратов, при отпуске, при введении больному.
Теперь в РКБ каждому больному выдаются таблетницы со штрихкодом, а если он получает инъекции — зип-пакеты. Медсестра, прежде чем разложить лекарства в таблетницу или в зип-пакет, берет упаковку в руки, сканирует — и вся информация оказывается в системе. Благодаря внутреннему штрихкодированию (чего не было до сих пор нигде в Казани), на любом этапе внутренний штрих-код позволит избежать ошибок, связанных с человеческим фактором. Это действительно большое достижение, и Гульнар Гильфановна с большой гордостью об этом рассказывает, показывая нам работу своей аптеки.
«Пока не составишь подробный регламент — нельзя от людей чего-то требовать»
Но еще до того, как получить престижный международный сертификат, РКБ прошла национальную сертификацию по Росздравнадзору. Пришедшая из РКОД Гульнар Гильфановна помогала подготовиться к ней. Ведь опыт подобной успешной подготовки у нее уже был в РКОД. За последние годы процессы менеджмента качества сильно изменили работу РКБ — все происходит буквально на глазах. Главное изменение, которое отмечает наша героиня, — выстраивание взаимодействия всех служб и построение взаимопроникающей и эффективно взаимодействующей системы.
— Я здесь три с половиной года. Своими глазами вижу, как выстраиваются процессы. Например, в моей зоне ответственности — в аптеке, и во взаимодействии аптеки с остальными службами. Меня очень поддерживало руководство, и нам удалось выстроить процесс оборота лекарственных препаратов от аптеки до конечного звена, до отделений, до каждого пациента, — говорит наша героиня.
Чтобы построить управление качеством в отделении, нужно расписать регламенты. Ведь пока их нет, нельзя от людей чего-то требовать (в этом Гульнар Гильфановна убеждена). Нужно, чтобы каждый знал четко, как он делает, что и зачем. Но для того чтобы подробно расписать работу с фармацевтическими препаратами, нужен фармацевтический работник, ведь он точно знает, как организовать правильное хранение лекарств в отделениях, их правильный учет, маршрутизацию, правильно определять потребность. Поэтому аптека РКБ тоже деятельно участвовала в составлении общебольничных инструкций. И теперь работа РКБ — единый процесс, в который включены и отделения, и аптека, и иные службы. Наша героиня снова повторяет свою мантру:
— Я считаю, мне повезло в том, что я ни одного дня в жизни не пожалела о выборе своей специальности. В том, что мне всегда было интересно. И в том, что мне везет на руководителей. Если бы я попала в другое место с другими руководителями, где делала бы одно и то же десятилетиями — давно бы сказала: «Зачем мне все это надо?» А я — счастливый человек!
«Я смотрю, у вас не забалуешь»
Так получилось, что руководителем Гульнар Гильфановна стала в молодом возрасте — в 28 лет. Когда она только пришла в РКОД, под ее началом работали сначала шесть сотрудниц. Как рассказывает она сама, в молодости вопросы личностных взаимоотношений с подчиненными для нее были не так важны, как сейчас. А потому и руководить ей было несложно.
— Мне кажется, по молодости на это не обращаешь внимания, больше ветра в голове, — задумчиво говорит наша героиня. — Сейчас уже действуешь более осторожно, проработав столько лет. Думаешь: а правильно ли я сделала или сказала? Какой подход найти к этому человеку? А тогда было легче — видимо, другой склад ума был…
Сейчас, через много лет, она считает себя строгим руководителем. Рассказывает о тренинге по управлению персоналом, который проходил как-то в РКБ. Тренер предложил решить кейс и описать, что будет делать руководитель в той или иной ситуации. Когда Гульнар Гильфановна описала порядок своих действий, тренер удивленно сказал: «Я смотрю, у вас не забалуешь!»
Она признается: не любит принимать жесткие управленческие решения, но для нее это вполне выполнимо. Когда работа этого требует, не до сантиментов. Впрочем, каждый случай индивидуален, каждый нужно рассматривать отдельно. Но управлять людьми для нее — процесс естественный:
— Во мне всегда была тяга к руководящей должности — вы ведь помните, я про детство рассказывала? У руководителей, конечно, и ответственности больше, и спрос с них серьезнее. Но мне всегда это было нужно. Конечно, это нелегко — очень много работы, всю жизнь задерживаешься на работе... Но я всегда старалась успевать — и дома быть хозяйкой, и семье внимание уделять — все в балансе!
У руководителей, конечно, и ответственности больше, и спрос с них серьезнее. Но мне всегда это было нужно
«Ковид — это общее горе, общая беда»
Вспоминая свою разнообразную и интересную карьеру, Гульнар Гильфановна размышляет о том, что фармация хоть и считается медицинской профессией, но на деле представляет собой стык специальностей. В мединституте будущих фармацевтов учат химии, фармакологии, технологии изготовления лекарств. А им нужно, кроме этого, знать еще и микроэкономику, и финансы, и законы рынка, и менеджмент, и азы управленческой деятельности. С определенных пор основы менеджмента на фармфаке преподаются, но не в том объеме, который потом будет нужен, сетует наша героиня. А ей, которая поступала в институт в 1975 году, и вовсе пришлось учиться всему этому самой. Всю жизнь. На тех самых шинах и горохе, на перестройке аптеки РКОД, на информатизации, на системе управления качеством… В общем, всю жизнь учится не только доктор, но и фармацевт.
А жизнь подбрасывает все новые и новые испытания. Как мы помним, Рафаэль Шавалиев пригласил ее к себе специально под информатизацию своей больницы. Но проект пришлось отложить на долгих два года — в 2020-м пришел ковид.
— Ковид — это общее горе, общая беда. Когда с началом пандемии мы пересматривали все регламенты, я своему коллективу сказала: «Если война начнется, мы ведь с вами все придем и будем работать, сколько нужно? Сейчас такое же время», — рассказывает она.
Работа аптеки в нормальной жизни полностью подчинена плану и аналитике. Во время ковида плановость из этой работы исчезла. В нормальной жизни каждое отделение крупной клиники знает, сколько и каких медикаментов ему нужно, — там все рассчитано и для плановых поступлений, и для госпитализаций по скорой помощи. Поэтому аптека отпускает отделениям препараты — и со спокойной душой уходит домой по окончании рабочего дня.
Во время ковида все планы пошли кувырком. Во время пиковых волн пациенты в ковидный госпиталь прибывали круглосуточно, причем им требовались не только специфические препараты для лечения ковида, но и другие лекарства. А какие — предугадать никто не мог. Ведь большинство из них были с сопутствующими заболеваниями: кто-то с диабетом, кто-то с сердцем, кто-то с почками. Ни одна старшая медсестра, ни один доктор, ни один заведующий отделением ковидного госпиталя не могли предсказать, что могло им понадобиться и когда.
— Плановости здесь быть не могло, ведь эти больные поступали круглосуточно. И вот представьте себе: старшая сестра уже получила все медикаменты на отделение. И вдруг к ней поступает пациент с эпилепсией, который идет только на этой таблетке. А у нее ее нет. В таком случае она должна была эту таблетку срочно у нас запросить, — вспоминает наша героиня.
И вот представьте себе: старшая сестра уже получила все медикаменты на отделение. И вдруг к ней поступает пациент с эпилепсией, который идет только на этой таблетке. А у нее ее нет
«Это испытание показало, насколько замечательная команда собралась в РКБ!»
На время ковида аптека перешла на двусменную работу — работали не до 16.00, как обычно, а до 22.00. Назначались дежурные смены, которые работали в выходные дни, а на ночное время кто-то по графику назначался дежурным на дому. Это требовалось на случай, если надо было встретить машину ГУП «Таттехмедфарм».
ГУП «Таттехмедфарм» — единственный поставщик медикаментов для всех бюджетных лечебных учреждений республики (в соответствии с постановлением Кабмина). И эта организация, по словам нашей героини, сработала так, что ей надо поставить памятник — не останавливалась ни днем, ни ночью.
— Без гормонов нельзя в ковидном госпитале: они нужны круглосуточно, и если вдруг заканчиваются, больным резко может становиться хуже. «Таттехмедфарм» об этом знает, конечно же. Поэтому, когда к ним препараты приходили ночью, они мне звонили: вызывайте, мол, дежурного, к вам едет машина. Они сами, принимая с колес, перенаправляли эти лекарства по больницам прямо сразу же. Восьми часов утра не ждал никто: пока они нам привезут, пока мы тут все примем — люди на полдня останутся без гормональной поддержки, которая идет при ковиде огромными дозами. Заболевание может спрогрессировать. И это только один пример, — объясняет нам заведующая аптекой РКБ.
Словом, работать пришлось очень напряженно. Но ропота от подчиненных, претензий и жалоб в эти два года она не слышала. Говорит, видимо, все понимали важность происходящего, все были собраны как никогда. Конечно, и сотрудникам аптеки было страшно, особенно на первых порах, когда непонятно было, что перед ними за болезнь. Но каждый выполнял свою часть труда огромной машины. И каждый был нужен.
— Это было испытание для всех нас. Но оно вновь показало мне, насколько замечательная команда собралась в РКБ. Я восторгаюсь удивительными людьми, которые здесь работают. И чем больше я их узнаю, тем больше поражаюсь, какая здесь подбирается команда, — уверенно говорит Гульнар Гильфановна.
Мне так хочется, чтобы в моем возрасте мои дочка и внучка были так же довольны своей прожитой жизнью, как я сейчас!
«Мне нравится, что я нужна, что меня ценят и уважают»
За стенами больницы Гульнар Гильфановна в первую очередь человек своей семьи. У нее есть дочь — кстати, тоже медик. Работает в приемно-диагностическом отделении РКБ терапевтом, переходить на другую работу не хочет — говорит, что ей нравится работать в ПДО.
Наша героиня рассказывает: не то чтобы она очень хотела, чтобы дочка стала врачом. Все-таки 10 лет назад, когда та поступала в медицинский, эта работа оплачивалась не очень щедро, а о тяготах врачебного труда Гульнар Гильфановна знает не понаслышке. Но дочка все-таки стала медиком. И ее мама очень гордится ею:
— Ее коллектив любит, ценит, мне это, конечно же, приятно. Она не такая, как я: у нее нет тяги к руководству, сильных карьерных амбиций. Я видела по ней, что она будет любить свою специальность и добросовестно работать. Так и получилось. Еще больше настроена на семью.
На семью настроена и Гульнар Гильфановна. Надо видеть, с какой любовью она разговаривает о своей внучке и о том, сколько времени с ней проводит. Вовлеченная бабушка старается каждые выходные сходить с девочкой в театр, в музей, на мастер-класс, на прогулку. Считает своим долгом помогать семье дочери — да ей и самой очень нравится быть с внучкой. Она, кстати, снова подумывает уйти на пенсию, когда девочка пойдет в первый класс — чтобы взять на себя трудности начальной школы. Но кто знает, какой следующий интересный проект снова заставит ее остаться в больнице? Ведь не зря Гульнар Гильфановна размышляет:
— Мне в моей работе больше всего нравится, пожалуй, общее впечатление от себя самой. Нравится, что я нужна, что мою работу ценят. Мне так хочется, чтобы в моем возрасте мои дочка и внучка были так же довольны своей прожитой жизнью, как я сейчас!