«В целом ряде имений происходят аграрные беспорядки, случаи поджогов усадеб»

VII. Отдельные случаи из истории крестьянского движения, рассмотренные нами, представляют благодарный материал для анализа классовых взаимоотношений в деревне, причин и поводов движения крестьян против помещиков, освещают прекрасно тактику и революционную сущность различных групп, учреждений и организаций. Но по ним трудно судить об общем размахе движения и невозможно создать представления об общей силе и динамике его. Чтобы достичь этого, надо обратиться к обобщающим материалам — к докладам с мест и к официальным обзорам. Для рассматриваемого периода мы имеем таковые. 28 июня официальная телеграмма дает картину движения в уездах крупного распространения помещичьего землевладения. «В Спасском уезде аграрное движение продолжается. Съезд делегатов селений и волостей постановил поддерживать всеми силами крестьянский совет. Плата за арендуемые у помещиков земли устанавливается волостными комитетами, уборка хлеба поручается им же. В целом ряде имений происходят аграрные беспорядки, были случаи поджогов некоторых усадеб. Большинство волостных комитетов препятствуют рубке леса. В Тетюшском уезде в целом ряде селений происходят захваты помещичьих лугов, леса и инвентаря. Касаясь уездов Чистопольского, Казанского и Мамадышского, телеграмма констатирует захват пастбищ, инвентаря, земельных угодий и мельниц в различных имениях.

Весьма мрачную картину рисует в своей записке управляющий чистопольским отделением Гос. банка А. Савичев от 2 июля: «Гибельные последствия от попустительства власти здесь уже налицо. Вся земля, луга и леса от собственников перешли в ведение крестьян», племенной скот разобран, «частью зарезан на мясо на месте, а частью продан и уведен», конские заводы уничтожены, «рысистых и скаковых лошадей стали закладывать в расхищенные плуги, бороны, сеялки, жатки, которые за неимением опытных людей, почти все уже приведены ими в негодность». Сады подверглись «дикому истреблению», леса «беспощадно рубили на дрова и на свои прихотливые надобности». Мебель вывозить не разрешали, служащих выдворяли со словами «довольно вам нашим трудом жить и нашу кровь пить, пора и наша настала». Лозунг агитаторов «земли должна быть вашей, не теряйте времени, берите ее и не ждите Учредительного собрания» сменился другим — за повышение хлебных цен.

Губернский комиссар 9 июля телеграфировал в центр: «В различных уездах происходят захваты крестьянами земель и обнаруживается стремление собирать урожай в свою пользу. Особенно в этом отношении наблюдается больше незакономерности в Спасском уезде». Его же телеграмма от 19 июля, касаясь многочисленных событий в 9 уездах, отмечает сильное противодействие крестьян осуществлению хлебной монополии, особенно в Казанском, Ядринском, Мамадышском и Лаишевском уездах и указывает, что Кузнечихинский вол. комитет, в Спасским уезде, «предъявил землевладельцам требование о выдаче разным лицам хлеба с указанием, что деньги по таксе будут удержаны при раздаче казенного пособия». Телеграмма Мельникова, председателя союза сельских хозяев, от 20 июля констатирует, что «свияжский уездный земельный Комитет, игнорируя циркуляры министров Церетелли и Пешехонова, своей властью разрешает аграрный вопрос в уезде, деля все земли и объявив леса собственностью уезда».

Несомненно, во всех этих сообщениях есть доля более или менее крупного преувеличения, не соответствующего действительности обобщения единичных событий, и по небольшой части суждения о целом. Так что необходимо эти сведения проверить. Для этого нам служат доклады с мест на сессии Губернской земельной управы 22 и 23 июля. Представители с мест, если и имели в виду до некоторой степени преуменьшить значение событий в деревне, то во всяком случае не настолько, чтобы исказить их, т.к. таковые деяния прежде всего отразились бы на них самих, как выразителях и правительственных намерений и отчасти крестьянских интересов. Их доклады значительно спокойнее, чем вышеуказанные сообщения. В Казанском уезде, по докладу Строганова, «помещики уклоняются от описи имений (Емельянов, Ишмуратов и др.); во владении помещиков оставляется столько земельных угодий, сколько может быть обработано силами данной экономии, остальная берется на комитет; рубка леса разрешалась семьям призванных; арендная плата по договорам до 1 марта идет помещикам». Волков из Лаишева сообщает, что «помещичьи земли почти все запаханы крестьянами»; начало этому положили еще комитеты общественной безопасности. «Помещики оставляли себе по 5 дес., а иногда по 20 и 40. Волостные комитеты, боясь, что помещики не засеют ввиду дороговизны рабочих рук, решили не давать помещикам большого количества десятин земли. Яровые поля засеяны, пар запахан. Земля дается безземельным и малоземельным. Лес назначен к рубке только из делянок 1917 г.; не препятствуют и вывозу дров, если таковыми сами обеспечены». Помещичьи земли отобраны в ведение комитетов и распределены между нуждающимися крестьянами в Мамадышском и Свияжском уездах. В последнем установлена была для помещиков норма в 25 дес. пашни; отобраны леса и скот; арендная плата установлена не свыше 8 рублей. Племенной скот переводился в экономии Гагарина, Паулуччи и Обухова. «Недоразумения с помещиками мирно улаживаются. Крестьянами вырубается только дровяной лес, а помещики хищнически вырубают свои леса». Имение Ухтомского взяли на комитет, т.к. князь из деревни уехал совсем; взято имение и у Сушко, т.к. она запродавала свое имение 7 раз, последний раз — Международному банку. То же докладывает представитель Краснококшайского уезда: земли переходят комитетам, трудовая норма установлена в 24 десятины. Луга сдаются по 3 рубля за десятину.

Значительно слабее шла работа в Тетюшском уезде. В распоряжение комитетов земли даже не поступали. «Возникающие споры разрешаются земельными комитетами с предварительным вызовом спорящих сторон; в большинстве случаев приходят к обоюдному соглашению, а при неудаче земельные комитеты оставляют землю прежним землевладельцам и арендаторам». Та же картина и в Ядринском уезде — поразительное сходство. Так же, как и в предыдущем, комитеты земли не брали на учет за отсутствием инструкции; «действовали осторожно». Хотя помещичьи земли у кулаков в аренде, но споров было мало: урожай убрали частью исполу, а частью арендаторами.

Даже Спасский представитель Дорофеев сказал очень мало, указав, что все благополучно в уезде, земли все засеяны и уборка происходит под руководством комитета. Конечно, состояние крестьянского движения в Спасском уезде резко отличается от Краснококшайского и Ядринского уездов, об этом говорит каждое слово Дорофеева, но твердость курса, принятая и органами и крестьянством, была вполне обеспечена предшествующим ходом событий, почему и поражает на первый взгляд спокойствие, лаконизм и твердость Дорофеева. Совсем по-другому спокоен Емельянов из Козьмодемьянского уезда, который указал, что с помещиками живут мирно, помещики и сами обрабатывают землю и сдают ее в аренду. Здесь больше аналогии с Краснококшайским и Ядринским уездами. В Чебоксарском уезде тоже не отмечалось больших столкновений, хотя земли и перешли в ведение комитетов. Цивильский представитель совсем ничего не сказал. Но этот лаконизм и даже полное молчание отнюдь не обозначали того, что в этих уездах ничего и не происходило. Если не признавалось нужным распространяться на заседании Губернской управы, то говорили о крестьянском движении в уездном комитете или подавались специальные записки о нем. Для Чебоксарского уезда мы имеем протокол от 1-го августа, следовательно, лишь неделю спустя после сессии Губернской управы, а для характеристики аграрного движения в Цивильском уезде у нас есть записка председателя уездной земельной управы, адресованная уездному комиссару 5-го августа. Вот эти два документа и укажут нам, о чем молчали представители этих уездов в Казани.

1 августа на общем собрании членов Чебоксарского уездного земельного комитета из докладов представителей волостей выяснилась следующая картина аграрного движения по Чебоксарскому уезду.

По Чебоксарской волости отмечается прием в распоряжение волостного земельного Комитета земли помещиков Кожевникова и Вотчал и распределение ее в аренду между малоземельными гражданами с обязательством уплаты аренды. Но кроме того в журнале запротоколировано такое сообщение: «В имении Кожевникова есть 2 мельницы, которые владельцем сданы в аренду до 1918 г.; в настоящее время арендаторы, ввиду близкого окончания арендного срока, мельницы эти приводят в расстройство, растрачивая и расхищая необходимые при мельнице принадлежности. Кошкинский сельский комитет намерен взять эти мельницы в свое владение, почему и по просьбе последнего Хабаров выезжал на место и произвел опись всему имуществу и инвентарю при мельнице: при каждой мельнице есть по 1/2 дес. земли, которая также в запустении». Эта деталь чрезвычайно характерна для определения отношения в мелкобуржуазной психологии арендаторов, которые расхищали находящееся последнее время в их руках, но ни в каком случае не могущее остаться на новый срок имущество, которым они временно пользовались и эксплуатировали.

В Богородской волости земли помещиков Жомини и Забродина распределены так же, как и в Чебоксарской, часть лугов и земли оставлена и для экономии, за исключением Забродинской, т.к. там «луга были скошены другими и Забродиным предъявлена претензия... Земледельческия орудия и инвентарь в экономиях находятся в целости».

В Алым Касинской вол. «перешли в распоряжение Вол. земельного комитета и скошены испольным порядком малоземельными гражданами» луга помещика Павловского.

Председатель Посадско-Сотниковского вол. земельного комитета В.А. Князев доложил, что вся помещичья земля распределена еще 27 июня. Для всех экономий оставлена часть лугов, пашни и урожая; инвентарь весь в экономиях. Взяты под охрану комитета и сады в экономиях Зарубина и Добронравовой, которые сданы в аренду. Но при распределении земли не обошлось без инцидента.

«По распределению на долю граждан Нерядовского общества было передано пахотной земли землевладельца Зарубина 33 десятины на озимовой посев 1918 года, но нерядовцы, не довольствуясь этим, самовольно захватили часть земли, отведенной другим обществам, запаханной последними под пар». Председатель волостного Комитета обращался к собранию с просьбой о помощи «к недопущению нерядовских граждан к самовольному захвату земли, отведенной другим обществам, т.к. принятые со стороны волостного Земельного комитета меры на нерядовцев не подействовали». В Помьяльской, Никольской, Помарской и Воскресенской волостях помещичьих земель, по данным председателей волостных комитетов, не было; некоторые общества могли получить помещичьи земли из других волостей, если это было удобно.

В бумаге председателя Цивильской управы мы не встречаем такого спокойного изложения довольно значительных событий в уезде; там, наоборот, отлилась вся горечь печальной действительности и признание своего классового бессилия «без лести преданных друзей» Временного правительства из буржуазного лагеря.

Председатель Цивильской уездной земельной управы 5 августа, подводя после объезда итоги аграрному движению в уезде в бумаге к уездному комиссару, делает такое заключение: «Я вынес из этой поездки глубокое убеждение, что центральная власть запоздала с указаниями и постановлениями по земельному вопросу, а уездная не позаботилась своевременно принять предохранительные меры. Если бы в конце июня и начале июля уездной Управой были приняты более решительные меры, чем предписания волостным комитетам о восстановлении владельцев в правах, то значительная часть захватов была бы если не вполне ликвидирована, то приведена к мирным соглашениям.

«Волостные земельные комитеты до конца июля не имели почти никаких руководящих данных и поэтому не чувствовали твердой почвы под своими постановлениями и разъяснениями. Такая беспомощность и неприспособленность комитетов ясно почувствовалась населением и их авторитет был несколько поколеблен тем обстоятельством, что комитеты, ничего не имея в руках, почти голословно опровергали постановление от 13 мая, разошедшееся по уезду в виде печатных экземпляров и дававшее крестьянам точку опоры.

«По счастью, захваты достигли крупных размеров лишь в волостях Кошелеевской и Ст.-Тябердинской, но там создалось такое положение, что если твердо провести в жизнь восстановление владельцев в правах, то могут вспыхнуть крупные беспорядки, могущие привести к крайне нежелательным результатам».

Итак, со слов самого председателя уездной земельной управы, мы можем вполне категорически утверждать, что политическая роль земельных учреждений годилась к восстановлению помещичьего господства в деревне: но эта роль определялась не законами и инструкциями, которые отсутствовали, когда их нужно было, и явились, когда не могли иметь никакого значения среди крестьянства, но прежде всего буржуазным личным составом земельных органов в первый период их деятельности и политической физиономией Временного правительства. Июльские события совершенно определенно толкнули правительство Керенского в лагерь буржуазии и, изменив делу революции, оно давало распоряжения по аграрному делу о восстановлении помещиков в правах земельных собственников и их господства в деревне. Но было уже поздно. Деревня к августу месяцу совершенно разошлась с правительством и законом признала постановления Съезда крестьянских депутатов. Представители правительства, увидя это при личном объезде, били отбой уже сами, боясь вызвать «крупные беспорядки» и стремясь к обеспечению собственной безопасности путем ловкого лавирования среди богатого рифами революционного моря.

Обзоры крестьянского движения за август месяц значительно бледнее, чем рассмотренные нами за июль. Материалы Главного управления милиции от 8 и 12 августа только и отмечают: «аграрное движение продолжается во всех уездах», выражаясь не только в захватах земельных угодий, лугов и урожая, но даже лошадей, мельниц, садов и имущества. Большие препятствия встречает реализация хлебной монополии, особенно в Казанском, Мамадышском, Ядринском и Козьмодемьянском уездах. Эти обобщения мы читаем в телеграммах губернского комиссара. 23 и 24 августа на сессии Губернской земельной управы поделились сведениями о крестьянском движении и представители мест. На этот раз они были еще более скупы на слова, чем в июле месяце, давали заявки малосущественные или касающиеся отдельных случаев широкого движения. Но есть и весьма ценные сообщения: в Казанском уезде усилились лесные порубки; в некоторых местах привлекались к суду президиумы земельных Комитетов (Ильинская волость) и революционной деятельности их мешало участие милиции. В Козьмодемьянском уезде, наоборот, комитеты встречали противодействие не со стороны правительства или милиции, а со стороны крестьян; докладчик указывает, что в двух волостях деятельности комитетов мешают сельские сходы, а в трех волостях земельных комитетов совсем нет. Лаишевский комитет завален жалобами помещиков на крестьян после произведенной выдачи дровяного и строевого леса частью из помещичьих, частью из казенных лесов. В Свияжском, как и в Казанском уезде, есть случаи привлечения к суду членов земельных комитетов. Уездный Комитет только 15 августа постановил дать дров населению под влиянием участившихся случаев самовольных порубок, что наблюдалось вместе с погромами имений и захватами земель и инвентаря еще до учреждения земельных комитетов. Несколько раньше это было сделано в Чебоксарском уезде. Чистопольский представитель коротко выразился: «урожай помещиков захвачен крестьянами; помещики жалуются». Августовское движение, не меньшее по территории и в количественном отношении (уменьшение представители власти несомненно отметили бы в своих представлениях), пошло однако значительно глубже в смысле развития и обострения классовых противоречий, что выразилось в выступлениях крестьян против органов власти (земельных комитетов и милиции) и против хлебной монополии.

Чтобы покончить с обзором движения за рассмотренный период, приведем составленные нами статистические данные, составленные на основании всего комплекса имевшими в нашем распоряжении материалов.

Вполне точные указания на место, время и характер движении взяты прежде всего из опубликованных материалов в «Крестьянском движении в 1917 году» и в «Красном Архиве», которые значительно дополнены из архивных источников, главным образом Губ. земельной управы.

Сверх того итога, который указав в таблице, нам известно еще 5 случаев «беспорядков» у помещиков Гагарина, Догель, Киприановой, Лебедева и Зубова; не введены они в общую таблицу ввиду того, что не имеют в источниках точной локализации. Так что за первые пять месяцев движения мы можем количественный итог всех форм движений признать за 604. Обращая внимание на вышеприведенные данные центральной статистики, где за тот же период указывается 205 случаев, мы считаем своей обязанностью подчеркнуть, что увеличением этой суммы почти в три раза мы всецело обязаны тем архивным материалам, которые нам удалось изучить. Кроме того 205 случаев центрального подсчета относятся ко всем видам крестьянского движения, а наш итог в 604 случая — только итог движений против помещичьего землевладения и хозяйства.

Всего сильнее движение проявляется в июне, июле и августе, развиваясь очень сильно до июня и давая некоторое снижение в июле и августе. Самым распространенным видом движения надо признать захват лугов и пашни, имевшим свыше 50% общей суммы движений. Второе место занимает взятие имения на учет, а третье — захват леса, дров и лесных материалов. Самое меньшее количество показаний дает снятие служащих, рабочих и военнопленных; но это не значит, что их было только 18, так как эти факты имели место при частичном и полном захвате имений. Это же нужно отнести и к данным о захвате хлеба, семян и подсобных предприятий (садов, мельниц, заводов, рыбных ловель и пр.).

Приведенная таблица показывает, что особенно сильное движение развилось в уездах наибольшего развития помещичьего хозяйства и по преимуществу среднего и малого размера. На первом месте стоит уезд Лаишевский, затем — Свияжский, Спасский и Чистопольский. Средней силы движение наблюдается в уездах Мамадышском, Казанском, Чебоксарском и Тетюшском, и слабое — в Цивильском и Краснококшайском уездах. В уездах Козьмодемьянском и Ядринском оно не имеет места, за исключением одного случая, так как в них не было помещичьих хозяйств. Исключительно из-за экономии места мы не даем таблиц, показывающих фирмы движения в уездах по месяцам, так как сильных отклонений от губернских показателей не так много. Наконец, необходимо указать, что выводя количественный итог, мы вовсе не настаиваем на нем, так как материалы уездных и волостных архивов могут дать так же много нового, как архив губернского учреждения дал много нового в сравнении с материалом центральных учреждений.

*Редакционная коллегия: доктор исторических наук И.К. Загидуллин (научный редактор), кандидат исторических наук И.З. Файзрахманов, кандидат исторических наук А.В. Ахтямова.

**Из истории крестьянских движений в Казанском крае в 1917 году. (Очерк третий по архивным материалам). Часть 3

Доклад, читанный в общем собрании Общества археологии, истории и этнографии 6 ноября 1927 года

Опубликовано в издании «Известия Общества археологии, истории и этнографии» (Казань, 1928. Т. 34. Вып. 1/2. С. 4–98)