«Новый 1992-й»: школы и клиники на хозрасчете, Казань как «Нью-Васюки» и новые «тимуровцы»

Школы начали зарабатывать самостоятельно

Несмотря на миф о том, что советское образование было лучшим в мире и бесплатным, это, мягко говоря, не совсем так. В начале 1990-х и Татарстану пришлось столкнуться с теми же трудностями в системе образования, что и ТАССР в составе РСФСР и СССР в 1920-х. Это «обнищание материальной базы, разброд в учебных программах, ухудшение социального положения учителей». Как сообщается в заметке ниже, школы могли переходить на хозрасчет, а школьники зарабатывать деньги.

Председатель комиссии Верховного совета ТАССР Мидхат Шарифуллин честно признавался, что образование «финансируют» по остаточному принципу. Лишение одного часа по нагрузке — ввергало учителей в шок: зарплаты становились еще меньше. Сама система школьного образования почти в одночасье рухнула по всему Советскому Союзу. Школы искали деньги по-своему и везде: брали дополнительную плату с родителей учеников, искали богатых спонсоров, директора школ обивали пороги высших инстанций.

В 1920-х все было точно также: решения принимались местными властями, в том числе и по плате за обучение. А в 1921 году Наркомпрос заявил: «Введение платности означает, что Государство временно не может целиком и полностью взять на себя расходы по народному образованию и вынуждено частично возложить эти расходы на население». Кроме образовательного налога с советских граждан собирали и «натуральный». Платы были необязательны, пишут сегодня историки, в виде самообложения, «но без них школы просто не смогли бы работать».

Постепенно СССР все-таки ввел бесплатное образование (со все тем же негласным самообложением), но в 1940-м внезапно передумали: бесплатное обучение отменялось в последних трех классах школы и в специальных учреждениях среднего образования. Тяжелее всего пришлось колхозникам с их низкими зарплатами (около 230 рублей на тот момент против 340 у рабочих) — стоимость обучения в выпускных классах в год составляла от 150 рублей в год. Сегодня внуки вспоминают «Бабушка моя жила в деревне под Воронежем и училась платно в старших классах, многие ей не верят. Она сильно обижается. Для того, чтобы заработать на обучение, ходила на станцию продавать молоко в огромных бидонах. До станции было около 15 километров пешком».

В итоге это чуть не привело к бунтам среди учащихся, студентов и учителей, но Сталина это не остановило, и лишь в 1956 году бесплатное образование было введено. Но до 1978 года ученикам самим приходилось покупать учебники. Как известно, и до последнего времени родители часто жаловались на «поборы» в школах. Чтобы исправить эту ситуацию, Татарстану пришлось изрядно постараться. Дело в том, что в СССР в лучшие времена тратили в среднем до 11,7% бюджетных расходов на образование, в России — в 1990-е в среднем выделяли до 3,5% бюджета, и лишь в 2000—2010-е годы доля поднялась до 4,6%. Для сравнения, в 2020 году на сферу образования в Татарстане заложили 67 млрд рублей, что составило 21% всех бюджетных расходов республики. То есть в два раза больше, чем было бы в советской Татарии и почти в пять раз больше, чем в целом по стране.

«Сосредоточим внимание на учителе»

ЗДАНИЕ Президиума Верховного Совета Республики. Сто одиннадцатая комната. Открываю дверь и невольно становлюсь свидетельницей обстоятельного разговора хозяина кабинета с одной из многочисленных посетительниц. Ей, учительнице математики, сократили часовую нагрузку. Обвиняет руководство школы в предвзятости. Долгая беседа с целым шлейфом мелочей… Ловлю себя на мысли: разве с этим приходят в законодательные органы! На то низовые инстанции есть, министерство в конце концов. А тут, в комиссии Верховного Совета по народному образованию, иные заботы, что называется, государственные. Здесь определяется стратегия, а не изгибы тактики обсуждаются…

Делюсь мнением с председателем комиссии. Не согласен Мидхат Газизович Шарифуллин с такой постановкой вопроса.

— Нас интересует все, в том числе мелочи. Ведь они подтверждают совершенство или, наоборот, несовершенство законов и постановлений, выработанных нами. Дают возможность судить о грехах исполнительной системы.*

Поликлиники переходят на хозрасчет

Бесплатный сыр — только в мышеловке, знает каждый россиянин. Именно квази-бесплатные системы образования и медицины надолго отпугнули народ от слова «бесплатный». В прошлом году, когда власти агитировали граждан прививаться от коронавируса не зря ходила шутка: сделали бы вакцину платной, отбоя бы от клиентов не было. На деле, и в СССР, и позднее в России это привело к одновременному существованию двух медицинских систем: перед тобой вроде бы бесплатная поликлиника с бесплатными врачами, но за хорошее лечение приходилось давать взятку (и, наверняка, приходится до сих пор).

Сегодня средний татарстанец при выборе между бесплатной и платной стоматологией, вероятнее всего — тем более, если позволяют средства, выберет платную. А при выборе между бесплатной и платной пломбой — вторую. Как сказано в заметке: «Врач, сидящий на окладе, в любом случае получит свои 12 р. 50 коп., если примет пять человек, сорок пять или вообще никого не примет». Бороться с этим пытались и в СССР.

Еще один миф — что хозрасчет вдруг появился в конце 1980-х на короткий момент и оказался неэффективным. В действительности он появился еще во времена НЭПа в 1920-е годы, не зря поэтому либеральную эпоху перестройки с теми временами постоянно сравнивают. В книге «История Татарстана» отмечается, что властям ТАССР удалось довольно быстро преодолеть последствия хозяйственной разрухи и голода (прямо вызванного военным коммунизмом). В результате довольно быстро в ТАССР была создана многоукладная экономика, «сочетавшая различные общественно-экономические формы производства: патриархальную, мелкотоварную, частнокапиталистическую, государственного капитализма и социалистическую».

В ТАССР при этом преобладала трестированная промышленность, работавшая на условиях хозрасчета: «Таткожтрест, например, объединял 13 крупных предприятий отрасли, в том числе комплекс бывших фабрик Алафузова». Росла и предпринимательская активность населения. В 1925 году из 14 тысяч торговых предприятий республики почти 60% относились к частному капиталу и кооперации.

«Деньги за работу, или Опыт, который никого не заинтересовал»

В январе прошлого года хозрасчетная поликлиника на улице Правобулачной в Казани начала новую жизнь — в условиях аренды.

Идею прекратить, наконец, влачить жалкое существование в жестких рамках госбюджета руководство поликлиники вынашивало давно. И понятно, почему в распоряжении коллектива оставалось лишь 8—10 процентов заработанной им прибыли. Но даже и эта скромная сумма «спускалась» сверху после тщательного обоснования и согласования всех предстоящих расходов.

Разрубить гордиев узел проблем помогло время: один за другим вышли законы, разрешающие производственным и непроизводственным структурам, в том числе и медицинским, строить свою хозяйственную деятельность по цивилизованным, принятым во всем мире принципам.

Задача этой публикации не в том, чтобы рассмотреть аренду как экономический механизм — для этого существует специальная литература. Нас интересует другое — что дала эта самая аренда людям — работникам поликлиники и ее пациентам.

Итак, переход в новую жизнь был для сотрудников непростым.

Но он свершился.

Можно одной фразой выразить суть произошедших изменений: заработную плату теперь выдают только за работу.

Все завязано на рубле. Каждое медицинское воздействие — будь то консультация врача, проведенная инъекция, массаж или какая-то иная манипуляция — имеет стоимость. Заработная плата сотрудника складывается из суммы, заработанной им в результате какого-то количества производственных манипуляций, плюс определенный коэффициент с каждого рубля прибыли, полученной стараниями всего коллектива.*

Мичуринские подвиги рынку не нужны

К несчастью, эксперимент с НЭПом был довольно быстро свернут, началась индустриализация на плановых началах, за счет выкачивания ресурсов из деревни. Власти ТАССР объявили республику «регионом сплошной коллективизации», выйдя к марту 1930 года на третье место по стране. «К середине 1930-х гг. свыше 20 тысяч крепких хозяйств было разорено, а тысячи человек, получив статус кулака, подверглись лишению всех прав и имущества», — пишут сегодня историки Татарстана.

По какой-то случайности, умелые крестьянские руки все же остались. Они были необходимы республике, тем более потому, что регион наш, как известно, всегда был зоной рискованного земледелия (что часто подтверждается во время засухи). Для советских властей, отличавшихся в сельском хозяйстве принятием ряда авантюрных решений, ничего рискованного не было: как известно, в 1950-е годы, они целину пытались освоить (в том числе, и в Поволжье), что привело к эрозии почвы и гибели десятка миллионов гектаров различных природных зон, пастбищ и сенокосов. А гигантские сверхурожаи быстро сменились неурожаями, эффективность возделывания целины упала на 65%. Тут и стоит вспомнить фразу биолога-селекционера Ивана Мичурина «Мы не можем ждать милостей от природы, взять их у нее — наша задача», которую советские власти не совсем, мягко говоря, поняли.

Сегодня эту фразу цитируют скорее с иронией, «по поводу абсурдных, объективно вредных для интересов человечества планов по «покорению» природы. Фраза — символ потребительского отношения к природе». Сам Мичурин идею целины, наверняка бы, не одобрил. А его ученик Шарифзян Салимзянов тоже пошел «другим путем», и стал одним из лучших садоводов Татарии, как писала газета «Реальное время».

В совхозе «Уныш» Лениногорского района Салимзянов создал крупный товарный сад на площади 75 гектаров, где вел полномасштабную научную работу: испытывал 55 сортов яблони, 3 сорта смородины, 6 сортов груши, 8 сортов крыжовника, 12 сортов винограда. В сети можно найти информацию о колхозе «Уныш», который занимался в том числе и выращиванием винограда, что в 2010 году он был ликвидирован. Можно предположить, что в рыночных условиях татарский виноград, в выращивание которого приходится вкладывать больше средств и усилий, просто не выдержал конкуренции с дешевым виноградом с юга.

«Наследие садовода бесценно»

Нынче колхоз «Уныш» отметил свое шестидесятилетие. В его летописи немало страниц о подлинных крестьянах. Я хотел бы рассказать о наиболее яркой личности земледельца, прославившего своим трудом родной край.

… Первые яблоки в Зай-Каратае были посажены на участке в 5,65 гектара весной 1947 года. Затем площадь под садом увеличилась. Работу здесь возглавил агроном Шарифзян-ага Салимзянов. Доход от сада с каждым годом возрастал и существенно пополнял колхозную кассу. Слава о саде колхоза «Уныш» пошла по всей республике.*

Как санкции ООН не дали Казани превратиться в «Нью-Васюки»

В начале 1990-х мало кто из регионов умел заключать торговые соглашения, тем более с зарубежными странами. Поражает и оперирование большими цифрами, и элементарное неумение рассчитывать на несколько лет вперед. В заметке от октября 1991 года озвучены детали некоего «генерального контракта» между Татарстаном и системой предприятий «Монтекс» с Югославией. Даже сухое перечисление тех объектов, которые компания собиралась построить в Татарстане, выдает в контракте знаменитые «Нью-Васюки» Остапа Бендера: маргариновая фабрика, асфальтовый завод, молочный комбинат, сахарный завод, 10 кирпичных заводов, центр международной торговли, две гостиницы в Казани, пять домов на 100 тысяч кв.м и диагностический центр. Помимо прочего югославы пообещали кредит в 2 млрд долларов, который можно было погашать в рублях.

Разумеется, ничего из вышеперечисленного так и не было построено. 25 сентября Советом безопасности ООН были введены Международные санкции против Югославии, в результате чего, например, в долгострой превратилась и пятизвездочная гостиница «Северная корона» в Питере, которую собирался построить все тот же Montex. Лишь в 2019 году начался ее снос. А все потому, что в июле 1992 года санкции против Югославии ввел и президент России Борис Ельцин.

«Взаимовыгодный контракт»

Недавно в Югославии побывала делегация Татарстана во главе с Премьер-министром ТССР М.Г. Сабировым. По словам руководителя делегации, поездка, которой предшествовали детальные переговоры и работа квалифицированных экспертов, была весьма результативной. Главным же итогом было заключение и подписание контракта между Республикой Татарстан и системой предприятий «Монтекс».**

Как будущий глава Нацбанка Татарстана создал театр моды «Лик»

Министр бытового обслуживания ТАССР Евгений Богачев (впоследствии председатель Национального банка республики) в 1990 году создал на базе крупнейшей фабрики по пошиву одежды «Ильдан» театр моды «Лик» (по примеру театра моды Вячеслава Зайцева). За 3 млн рублей театр моды во главе с Богачевым выкупил здание Дома моделей на железнодорожном вокзале. «Лик» удалось сохранить и в 1990-е. Впоследствии, уже в 2010-е годы «Ильдан» раздал цеха под предприятия, отдельные лаборатории меховых изделий — отдельным юрлицам. В 2013 году здание театра продали ООО «Девелоп Групп», но сам театр моды никуда не исчез, переехав на ул. Саид Галеева, оказывая услуги как школа моделей. «У вас появится возможность стать профессиональной моделью или экспертом в индустрии моды и красоты», — сообщали на сайте школы, теперь уже под названием «Ильдан-Лик».**

Когда продавать было практически нечего

Интересно, но создав в 1990-году рекламное предприятие под фабрику, Татарстан через год оказался в ситуации, когда рекламировать было уже как будто больше нечего. К октябрю 1991 года только тканей было выпущено на 1 млн кв. м меньше. Сократилось производство металла и древесины. Это сильно ударило по промышленности ТАССР, на тот момент скорее собиравшей готовые изделия. Собирать эти изделия было практически не из чего. Внутри еще советской Татарии стороны переходили на бартер: от швей просили не денег, а КАМАЗы, нефть и даже сигареты «Мальборо». В итоге хозяева товаров, оказавшихся в дефиците, еще сильнее взвинтили цены. А 52% всех товаров республика завозила из других регионов.**

Как советских «тимуровцев» сменили популярные музыканты

На фоне затяжного пике экономики обычные татарстанцы вынуждены были помогать себе сами. Так, черемшанские музыканты давали благотворительные концерты в Альметьевском районе, собирая больной женщине в Ленигорском районе деньги для ее лечения за границей. Почти в то же время при Татарском академическом театре им. Г. Камала организовали благотворительный фонд «Инсаният» («Человечность») по названию одной из театральных трупп. Целью его стал сбор денег артистам, «живущим на мизерную пенсию». Молодой тогда 30-летний певец Салават Фатхутдинов перевел в фонд 3 300 рублей, дополнительно к выделенным театром 10 тысячам.

Стоит заметить, сами благотворительные фонды были тогда в новинку. Считается, что благотворительность, как явление, была уничтожено советскими властями, а функции благотворительности целиком перешли к государству. Первыми же благотворительными фондами в 1990-х стали зарубежные грантодатели и организации. На самом деле благотворительность в СССР была, но носила завуалированные формы не посильной, а скорее принудительной помощи со стороны населения. Как это было, например, и в случае с субботниками. Были и всесоюзные (то есть, государственные) фонды: Детский фонд имени Ленина, Литературный Фонд, Художественный фонд, Фонд культуры СССР, Фонд мира.

На школьников влияло движение «тимуровцев», помогавших пенсионерам (по имени главного героя повести Аркадия Гайдара «Тимур и его команда). А если в 1990-х те же школы искали доноров с большими деньгами, то в советские времена было принято, что за каждым предприятием были закреплены «подшефные» школы, детские дома, детские сады (то есть, фактически за ремонт школы платило не государство, а работники предприятий своим «трудовым» рублем). На тех же предприятиях людей часто заставляли работать бесплатно — к примеру, ради содержания детских домов.

К 1970-м годам появилась система «профкомовской» помощи и практика общественных «касс взаимопомощи». Нельзя сказать, что все эти попытки играть в благотворительность были безуспешны. Однако показательно, что лучшие советские благотворители чуть не поплатились за свои добрые дела. Известно, например, что казанский благотворитель Асгат Галимзянов шесть лет выращивал скот, продавая его государству, и на вырученные от продажи денег помогал детским домам. ОБХСС завело на старика дело, но именно директора детдомов за него и вступились — скот ему выращивать разрешили.

«Поможем себе сами!»

«Инсаният» — так называется благотворительный фонд, организованный Татарским академическим театре имени Г. Камала. Цель его — материально помочь артистам, отдавшим сцене всю жизнь, а теперь живущим на мизерную государственную пенсию. В планах коллектива театра — спектакли, концерты, другие формы обслуживания зрителей. В творческих встречах принимают участие популярные артисты старшего поколения Ш. Биктемиров, В. Минкина, Ш. Асфандиярова, Х. Султанов, А. Галиева, Р. Хайрутдинова и другие. Уже имеются первые поступления на расчетный счет фонда. Так, молодой певец С. Фатхутдинов перевел фонду гонорар 3300 рублей, полученный им после проведения специального благотворительного концерта. Сам театр выделил из своей прибыли 10 тысяч рублей.

Несколько устаревшее татарское слово «инсаният» означает «человечность». Всем, кто хочет помочь ветеранам сцены, сообщаем расчетный счет фонда: №300700345 в Коммерческом банке социального развития ТССР, МФО 265016. Хочется надеяться, что понятие доброты, милосердия и бескорыстия, обозначаемые некогда популярным, красивым словом «инсаният», никогда не исчезнут из нашей жизни. Р. Зиганшина, председатель фонда «Инсаният», народная артистка ТССР и РСФСР.**

* — «Советская Татария» от 2 октября 1991 года

** — Советская Татария 16 октября 1991 года