Наши в Польше: билет до Казани за полмиллиона, школьный буллинг и культура отмены

«Нам сигналили, прижали к обочине и в конце концов остановили полицейские»

По словам Татьяны Шахматовой, недавно у них с мужем возникла необходимость проехать из Гамбурга (Германия) во Вроцлав на машине с российским триколором на номере, что оказалось целым приключением.

— Несколько раз нам сигналили, один раз прижали к обочине и показали в окно фак. В конце концов, нас с мужем остановили немецкие полицейские, — рассказывает собеседница. — Их было двое, обратились к нам по-немецки и на просьбу перейти на английский среагировали далеко не сразу.

Далее мы приводим диалог, состоявшийся между сторонами:

— Вы живете в Германии, но даже не постарались выучить немецкий язык? — наконец с иронией поинтересовался один из них по-английски.

— Мы живем и работаем в Польше. Давайте поговорим по-польски, — предложила я.

Польский их не устроил. Сошлись все же на английском.

— У вас российские номера. Вы русские?

— Да. Мы русские. Мы что-то нарушили?

— Вы — нет. А вот Россия...

«В итоге мы проехали. Но приятного, конечно, мало. Я думала, что в Польше столкнусь с еще большим хейтом и двусмысленными ситуациями, ведь напряженные отношения между поляками и русскими известны своей долгой историей, но я ошиблась», — говорит Шахматова.

«Многие принимают меня в Польше за украинку»

Характеризуя ситуацию в Польше, она рассказывает, что в страну в последние недели прибыли порядка 2 млн беженцев из Украины. И это, безусловно, отражается на жизни рядовых поляков.

— Происходящее в Польше можно описать фразой «содрогание о зле» (вариант схождения в ад с проводником Вергилием). Поляки сейчас заглядывают в нечто такое, о чем уже забыли думать. Беженцы голодны, испуганы, измотаны, — утверждает она.

Многих переселенцев с Украины принимают у себя родственники, переехавшие на ПМЖ в Польшу уже довольно давно. Но большинство вынуждено ночевать в центрах для беженцев или устраиваться самостоятельно.

Такой наплыв беженцев не мог не отразиться на стоимости аренды жилья, особенно в низком и среднем сегменте.

— Стоимость аренды дешевого и бюджетного жилья очень сильно повысилась. В Варшаве уже практически невозможно снять квартиру. Во Вроцлаве тоже ощущается перенасыщение рынка — предложений все меньше, спрос все выше. Хорошо, что цены на продукты пока держатся на прежнем уровне, — рассказывает писатель.

Говоря о подросших ценниках на бензин, Шахматова отмечает: стоимость литра изменилась за последние три недели с 1,5 до 1,8 евро. Для Польши это много, если учесть, что этот скачок приблизительно равен подъему цен на бензин в течение последнего года (на 22-23 процента). Присоединившийся к разговору муж Шахматовой утверждает, что рост цен на бензин остановится и даже пойдет вспять:

— Я, как автовладелец, который долго жил в России и в Америке, могу сказать: только в России цены реагируют всегда в одну сторону — повышения. Как только ситуация «устаканится» и станет понятно, какие альтернативные пути получения топлива выберет Европа, будет снижение. Это обычная практика здесь.

Шахматова признается, что ее саму в Польше сейчас часто принимают за украинку в силу того, что она говорит с акцентом.

— Я говорю по-польски с русским акцентом, но полякам кажется, что это украинский акцент, — говорит она. — Так было и до наплыва беженцев, а сейчас просто как дважды два: славянская внешность, акцент, значит, ты из Украины. Кроме того, большинство прибывших сюда беженцев с востока Украины. Часто эти люди говорят по-русски даже без характерной мелодики и выраженного «гэканья», так что теперь поляку отличить русского от украинца вообще невозможно. Как ни странно, лично мне этот факт облегчил общение. Раньше поляки не всегда охотно повторяли и сбавляли темп речи, но теперь, когда каждый второй во Вроцлаве — это беженец, к которым местные испытывают сочувствие, иностранцам стало проще.

Украинские школьники пытаются задирать российских

Татьяна Шахматова рассказывает, что в ее круг общения входят и украинцы, с которыми она знакома довольно давно. Их отношение после начала спецоперации на Украине никак не изменилось. С агрессией или дискриминацией в свою сторону ни собеседница, ни ее муж пока не сталкивались.

— Когда есть личный контакт, разговор происходит на другом уровне. Там уже используется народная дипломатия, которая, как известно, гораздо эффективнее дипломатии официальных лиц. Близкие, напротив, выражают всяческую поддержку. Но когда мне приходится здесь знакомиться с беженцами из Украины, неизменно возникает коммуникативная пауза, — поясняет она. — Это очень болезненный вопрос как для одной, так и для другой стороны.

При этом Шахматова рассказывает, что от знакомых слышала истории, когда в польских школах украинские ученики пытаются задирать российских сверстников. В этом случае многое зависит от позиции администрации школы и того, как поставит себя сам учитель.

— Русские мамы, у которых дети ходят в начальную и среднюю школу, рассказывают, что польские учителя ведут разъяснительную работу и пресекают на корню проявления нетолерантности, агрессии, любого национального разделения, — утверждает она.

Однако, по словам собеседницы, для многих украинцев слово «русский» в последние недели стало ругательным, поэтому конфликты в классе неизбежны. Но в Польше, как и в других странах Европы действует система этического поведения, за нарушение которой может последовать административное взыскание и даже увольнение учителя, который не сумел повлиять на ситуацию. В европейских международных компаниях, где изначально работают люди разных национальностей, при поступлении на работу сдается специальный экзамен по корпоративной этике. «Non discrimination etics» — отдельный обязательный блок.

Шахматова возлагает надежду на недавние высказывания канцлера ФРГ Олафа Шольца, касающиеся русскоязычного населения.

— Уже чувствуется, что первые острые эмоции начинают отступать. Обычно заявления руководства Германии имеют большое влияние на состояние умов в Европе в целом. Так вот, как заявил на пресс-конференции Шольц, «совершенно неприемлемо, что у нас люди с российскими корнями подвергаются оскорблениям или физическому насилию».

Подвергнется ли русское культуре отмены?

Как известно, на уровне руководства многих польских вузов прекращено официальное сотрудничество с российскими университетами. Те российские студенты, которые обучаются в польских вузах, продолжают учебу. Их не отчисляют, вопреки упорно ходящим слухам. Но есть проблемы другого плана. В социальных сетях Вроцлавского университета развивается дискуссия о том, что делать российским студентам, оставшимся без стипендии и которым теперь не перечисляют деньги на проживание. Они приехали по обмену, то есть стипендия перечислялась российскими вузами, но по причине санкций, под которые попали российские банки, студенты остались без финансовой поддержки. Сейчас руководство университета думает, как решить проблему. Поступить на польские программы в обозримом будущем у российских студентов шансов мало, считает Шахматова.

По словам филолога, непосредственно до начала событий на Украине она вела переговоры о сотрудничестве с руководством одного из польских вузов. Речь шла о приглашении в качестве преподавателя русского языка, поскольку она — автор двух учебных комплексов русского языка для студентов-иностранцев (изд-во «Златоуст»).

— Пока сложно загадывать, что из этого получится. Потому что на уровне частных инициатив такое сотрудничество пока возможно. Я надеюсь пробно провести курс лекций. В Польше развита славистика и, в частности, русистика. Поэтому направление «русский язык как иностранный» востребовано. Кроме того, есть интерес к филологическим детективам, загадкам среди студентов, более свободно говорящих по-русски, — рассказывает она.

Вместе с тем Шахматова признает, что в вузовской польской среде есть и более негативно настроенные коллеги.

— Есть такая точка зрения, что русский язык и русская культура подвергнутся культуре отмены. В Европе существует тенденция, которая звучит довольно радикально, но ее, к счастью, и разделяют немногие. Если передать ее упрощенно, то она будет выглядеть таким образом: не подавать россиянам руки до тех пор, пока весь народ России не почувствует коллективной ответственности. Пусть все россияне возвращаются в свою Россию, налаживают там жизнь, а потом уже можно будет поговорить. Такую точку зрения разделяют даже некоторые коллеги из университетской среды в Польше. Но эта крайняя идея далеко не массово поддержана. Я лично сомневаюсь, что такое возможно. Русский язык и русская культура — очень масштабное неоднородное явление. Как бы странно это ни звучало, но это более широкое понятие, чем Россия. Уникальная ситуация, сложившаяся в начале XX века, дает этому подтверждение. Культура российского Серебряного века, прерванная в России революцией, не исчезла. Нет государства, нет своего правительства, нет политического центра, нет собственной экономики, а культура продолжила существовать и развиваться. Постепенно наметился диалог между культурой «России 2» (культурой эмиграции) и развивавшейся своим путем советской культурой. Сейчас, в век существования более быстрых и качественных сетей коммуникации, даже при попытке полного отключения от них на какое-то время России, отключения российской культуры как таковой произойти не должно. Но главный вопрос в том, что из нашего наследия нужно «унести на подошвах своих сапог», а что лучше осмыслить, изжить и никогда к этому не возвращаться, — говорит она.

Вот самый простой пример из жизни: зачастую языком общения между украинцами, белорусами, русскими и поляками здесь в Польше является именно русский язык. Хотя, конечно, если речь о поляках, то это только люди старшего поколения. А приехавшие из восточной и южной Украины так и говорят: «Мы говорим по-русски и мы украинцы».

Дороги домой нет?

События 24 февраля застали собеседницу в Казани, куда она приехала по делам и навестить родителей. Шахматова успела вернуться в Польшу к мужу через Стамбул до закрытия авиасообщения, и сейчас очень переживает, когда сможет вновь увидеть родителей.

— Я сейчас полностью отрезана от своей семьи в России. Более того, до пандемии я сотрудничала с частными курсами и школами в Москве, приезжала, читала или записывала лекции, выступала на встречах с читателями в библиотеках и на различных площадках в разных городах. Только-только мы начали возобновлять сотрудничество, но, видимо, в ближайшее время если что-то и получится, то только в режиме онлайн. Недавно мы смотрели варианты, как можно добраться до Казани: получился маршрут с четырьмя пересадками, но цена не сопоставима с нашими доходами — более 400 тысяч рублей на одного человека.

Шахматова также признает, что в Европе существует мнение, согласно которому всех россиян надо собрать и выслать на Родину. Однако она надеется, что до этого все же не дойдет:

— Это снова трансляция мнения радикально настроенного меньшинства. Во-первых, это нарушает европейские конвенции. Собственно, на этом можно и закончить. Думаю, до такого не дойдет. Пока такой информации не поступало.