Как к бабаю мы ходили через мост
Кариевский театр попытался показать всю школьную программу по Гаязу Исхаки в одном спектакле
Кариевский театр представил вчера первую премьеру сезона — спектакль «Суннатчи бабай» по произведениям Гаяза Исхаки. Убедительный Азгар Шакиров, завернутый в лоскутное одеяло текста, — лишь повод ознакомиться с каждым из произведений мастера, ни одно из которых, увы, не было развернуто в полной мере.
Азгар абый и другие
Гаяз Исхаки родился неподалеку от Чистополя (в деревне Яуширма работает его музей). Произведения, которые сейчас ставят в Татарстане, он писал до революции, открыто и без прикрас описывая жизнь татар в деревнях и городах. В 1917-м он участвовал в подготовке Всероссийского съезда мусульман, конгресса духовенства, Военном Совете мусульман России, а в готовившемся проекте государственности татар был назначен заведующим внешнеполитической комиссией. Потом он оказался в Петропавловске, а позже эмигрировал, жил в Берлине, умер в Анкаре в 1954-м.
Ренат Аюпов, главный режиссер Кариевского театра, несколько раз работал с материалом Исхаки. В частности, в Мензелинском театре он ставил спектакли «Сөннәтче бабай» и «Остазбикә» по его рассказам.
Художник Булат Гильванов украcил сцену элементами деревянной резьбы. По углам расставлены фигурки коз. Закрывая по четыре кресла в ряду, через зал на сцену идет помост, по которому люди входят в действие и уходят из жизни. Очевидна аллюзия режиссера на мост в рай.
Спектакль начинается с многообещающей и красочной сцены — суннат туе (праздник в честь обрезания ребенка). Суннатчи в исполнении актера театра Камала Азгара Шакирова приходит совершить обряд обрезания, ребенку дарятся подарки, начинаются танцы и песни, звучит музыка, которую написал для спектакля лидер группы ALPAR Алмаз Асхадуллин с использованием древних тюркских инструментов. По сути, обрезание — обряд инициации: мальчик становится мусульманином, частью общины. Суннатчи не мулла, не хазрат, но он очень важный и уважаемый человек в деревне.
В версии Мензелинского театра спектакль начинается с того, что вторая жена Корбанколыя ругает мужа, что он все еще сходит с ума по первой. Он погружается в воспоминания: как с сомнением принял пост суннатчи, как жил с супругой Гульюзум (Фирюза Зиннатуллина).
У кариевцев Корбанколый — почтенный старец без какого-либо бэкграунда. Мы даже жену его видим всего лишь несколько минут — и вот она уже уходит по мосту в мир иной. Теперь от нее остаются только глаза, смотрящие с задника сцены.
После этого достаточно уверенная поступь сценического действия замедляется. Мы видим, что Корбанколый уже женат на Фахрие (Рамзия Закирзянова), которая чистит картошку ножом для обрезания, после чего супруг выгоняет ее из дома и заболевает. За ним следит его ученик Ибрагим — служащий в театре менее года Ильсаф Назипов добавляет спектаклю живости. К примеру, он, пытаясь подбодрить старика, начинает напоминать ему о радостных событиях, и тут возникает пресловутая «химия», двигающая действие вперед.
К суннатчи на прием
Далее начинается цепочка событий, которые можно описать строчкой из «Айболита»: «Добрый доктор Айболит, он под деревом сидит». Помните? Корбанколый из героя превращается в персонажа, которого режиссеры обычно предлагают вычеркнуть из текста, потому что он не добавляет драматизма действию.
Вероятно, основная проблема спектакля в материале. Как указал Аюпов, театр привлек двух авторов, Ландыш Абударову как знатока литературы и Булата Минкина как «киношного» сценариста (справедливости ради, его пьеса «Базариада» наделала шума на фестивале «Любимовка» и конкурсе «Ремарка», а его психоделический Tatar trip, посвященный голоду в Поволжье, назначен к постановке в театре Камала). Вместе они вклеили в сюжет «Суннатчи бабая» героев еще трех рассказов Исхаки. По словам режиссера, есть в постановке и цитаты из программной «Исчезновение через двести лет».
Но все эти эпизоды разрешаются без всякого напряжения. Возникает любовная линия с девушкой по имени Зульфия (Альсина Закирова), но, видимо, просто чтобы показать, что герою ничто человеческое не чуждо. Забавный эпизод с двумя шалопаями, которые хотят выкрасть нож старца, добавляет движения, но не дополнительного смысла. Но характерно, как описывает работу суннатчи вороватый Миннегали (Ильназ Хабибуллин): мол, пять минут, шалт — и готово.
Так и идет сюжет. Приходит Шамси (Ильфат Гибадуллин) из рассказа «Он был еще не женат...», рассказывает, что в Петербурге у него остались две дочери, которых русская жена крестила: что ему делать? Старик предлагает — думай сердцем. Шалт! Спасибо, Корбанколый, я пошел.
Приходит семейная пара из «Остазбикә» — Вахид (Муса Камалов) и Сагида (Алсу Файзуллина). Как и Шамси, они вываливают одним фрагментом свою историю: у них нет детей, жена хочет женить мужа повторно. Какая функция у суннатчи? Отмечать драматические паузы.
Третий эпизод — появление глубоко беременной Камар, «Девушки из шапочной мастерской». Здесь Корбанколый дает нерожденному ребенку имя, и женщина решает рожать. Надо ли говорить, что по оригинальному тексту Камар умерла в больнице?
Камаловский театр тоже поставил несколько лет назад спектакль по Исхаки. В «Тормышмы бу?» также собраны разные произведения писатели. Но они усиливают эффект, а не замедляют спектакль, добавляя в него необязательных подробностей. По словам Аюпова, кстати, театр сократил многостраничный текст, предоставленный драматургическим дуэтом, до 12 страниц. Спектакль идет полтора часа. Все это время ждешь, что случится что-то невероятное. А не происходит.
Перед смертью суннатчи оглашает свою родословную. Сцена вновь населяется массовкой, но это уже финал. В фойе театра к премьере собрали небольшую выставку. Там можно увидеть печать суннатчи, списки предков на арабском, вещи Исхаки — к примеру, золотую ручку Parker, часы и фрагменты его дневника. Каллиграф Назип Наккаш показывает составленную по тексту «Суннатчи бабай» родословную и иронично замечает, что в его родственниках оказывается, например, Аксак Тимер.
Корбанколый вручает свой нож Ибрагиму и уходит по мосту умирать. У нас часто любят проводить параллели между татарской и русской литературой. Если отвлечься от линейного и недраматичного сюжета спектакля, то постановка Кариевского театра — это почти по Чехову (кстати, старик просит молодого последователя заботиться о саде).
Суннатчи бабай живет в покое, занимается важным делом, его мир ограничен его деревней. А по мосту к нему приходят люди, раздираемые противоречиями. На самом деле, конечно, он их проблемы не решает. Но Корбанколый видит, что мир не спокоен и не идеален. И вот уже у него в деревне священный нож сначала используют для кухонных забот, а потом думают продать. А на самом деле это обычный нож, сделанный из косы. Старик уходит из деревни, и мы понимаем, что Ибрагиму придется еще сложнее.
