Мусин поведал о швейцарских «активах» «Татфондбанка»

«Как бенефициар я уже в октябре понимал, что банк — банкрот»

В состоянии банкротства «Татфондбанк» был уже в октябре 2016-го, вывод 253 млн рублей за границу сам по себе не мог довести банк до краха, а возвращение залогов на 20 млрд рублей было выполнением обязательств по личным соглашениям Роберта Мусина с крупнейшими организациями Татарстана. Об этом банкир рассказал накануне с трибуны в Вахитовском райсуде Казани на допросе в ранге обвиняемого по делу с ущербом 53 млрд рублей.

Лейтмотивом допроса стали слова подсудимого о том, как он предпринимал попытки довести банк до спасения инвесторами либо санации. Последней попыткой стали ночные бдения в московском офисе Центробанка — за день до задержания и ареста Мусина в Казани. Причем, со слов обвиняемого, до четырех утра в здании банка находились он, инвесторы, сотрудники департамента надзора и председатель ЦБ Эльвира Набиуллина, с которой остальные «были на связи». Похоже, встретиться с ней той ночью экс-главе «Татфондбанка» так и не удалось.

В своих показаниях VIP-фигурант отдельно остановился на последнем предписании от регулятора, отметив, что требование ЦБ от 30 сентября 2016-го о досоздании резервов в ТФБ на 23,5 млрд рублей к 1 октября того же года по факту отправляло банк в финансовую дыру. Он сообщил, что арифметический вычет указанной суммы из 29 млрд рублей собственного капитала ТФБ на тот момент не вполне корректен. И сослался на методику определения собственного капитала, которая предусматривает вычет еще и не вовлеченных в оборот вложений основных средств в недвижимость.

«Сумма таких вложений у «Татфондбанка» составляла 15 млрд рублей. Если и их вычесть — капитал банка становился отрицательным — минус 7—9 млрд», — сообщил Роберт Мусин. — Фактически, я как бенефициар уже понимал, что банк — банкрот».

Заметим, речь идет о ситуации к началу октября 2016-го, до технического дефолта и ввода временной администрации оставалось 2 месяца. И проблема лишь усугублялась: «В ноябре мы просили некоторых клиентов отозвать платежки. А к началу декабря на корсчете банка средств уже не было».

Ранее на допросе бывший глава Минфина РТ объяснил, почему на нерентабельную торговую сеть «ДОМО» продолжали выделять миллиарды и рассказал об истории кредита «на личные нужды» в 100 млн рублей.

Мусин признался — «контролировал процесс» перекачки средств за границу

Накануне за два с половиной часа допроса VIP-фигурант смог подробно озвучить свою версию по трем эпизодам обвинения, предъявленного по ч. 2 ст. 201 УК РФ (злоупотребление полномочиями в коммерческой организации с тяжкими последствиями). Среди них — история уплывших в офшор кредитов ОАО «Казанская сельхозтехника» (далее — КСХТ) на общую сумму 253 млн рублей.

Эти займы «на приобретение ценных бумаг» КСХТ получила в мусинском банке в 2013-м и тем же днем перечислила в ООО «Траверз компани». Далее деньги ушли в TFB Investment LTD (Республика Кипр), а затем осели на счете компании BARG AG в швейцарском банке. В Россию с них возвращались проценты по кредиту — поэтому хищение средств Мусину вменять не стали. Остальная сумма в $8 млн после начала следствия была заморожена на иностранном счете швейцарскими властями.

По версии Следкома, бенефициаром двух иностранных компаний выступал через своих близких — жену и дочь — сам обвиняемый. А вот Мусин на допросе отрицал какое-либо участие и владение долями в компаниях КСХТ («акционером не был»), «Траверз компани» («кто там директор, учредитель — сейчас не вспомню») и TFB Investment LTD, ныне — ETOMILESA INVESTMENTS LTD («кто был акционер — не помню»).

На вопрос прокурора Динара Чуркина: «Организация BARG AG создана по вашей инициативе», — подсудимый ответил: «Наверное, так можно сказать». На просьбу представителя АСВ Юрия Пиягина уточнить, имеет ли он сам, члены его семьи, родственники и доверенные лица отношение к BARG AG, Роберт Мусин ответил утвердительно. «Каким образом?», — «Вот это не помню, это к Хадиуллину».

Речь шла о бывшем подозреваемом по делу ТФБ Рустэме Хадиуллине — старшем вице-президенте банка Lombard Odier (Швейцария), экс-замдиректора швейцарского отделения Deutsche Bank и бывшем заместителе предправления Ак Барс Банка. По словам Мусина, уже перебравшись за границу, коллега в 2010—2011 годах сделал интересное предложение — поработать на иностранных финансовых рынках. «Он сказал, можно на бивалютных корзинах зарабатывать до семи процентов... И мы с ним начали работать», — вспоминает подсудимый. Для работы в Европе организовали компанию BARG AG, ее возглавил, по рекомендации Хадиуллина, директор-иностранец Андреас Одерматт (еще один экс-подозреваемый по «делу Мусина»).

На допросе обвиняемый подтвердил показания свидетеля Хадиуллина из Швейцарии — в BARG AG поступали денежные средства из России, инвестировались в депозиты и ценные бумаги с гарантированным доходом под 5% и в дальнейшем эти активы выступали залогом для получения кредитов в иностранных банках с доходностью около 2% годовых. «Этот кредит дальше возвращался в Россию и «Татфондбанк» за минусом страховки. Вот в этом была идея, это позволяло увеличивать собственный капитал. Думаю, большое количество банков таким образом [работали]», — поделился Роберт Мусин. С его слов, BARG AG также занималась продвижением еврооблигаций ТФБ в Швейцарии и Германии.

Банкир утверждает, что в схеме успели поучаствовать несколько надежных казанских компаний, при этом полученные ими кредиты успели побывать за границей и вернуться с прибылью. А вот 253 млн КСХТ зависли на счете в швейцарском отделении Deutsche Bank. «В 2014—2015 годах доходность операций падала, и я Хадиуллину сказал — будем проект сворачивать... Большую часть средств успели вывести», продолжил свой рассказ бывший предправления ТФБ.

Напомним, под арестом оказались 8 млн долларов на счете BARG AG. По мнению подсудимого, эти средства и сейчас можно попробовать вернуть в Россию.

Мусин подтвердил — деньги попадали за границу через ряд компаний в цепочке, а начиналась она с выдачи кредита. Каков в этой схеме был интерес КСХТ осталось неясным, однако гособвинителю Руслану Губаеву удалось получить ответ банкира, что он, не будучи де-юре руководителем-учредителем, де-факто «контролировал процесс» и мог дать директорам коммерческих фирм указание, что и куда нужно перечислить. И при этом не беспокоился, что цепочка может оборваться, а деньги уйдут не туда. Существование цепочки компаний он объяснил некими требованиями валютного законодательства, не исключив, впрочем, что прокачка через «Траверз» могла способствовать повышению финансовых показателей этой компании.

«Сам по себе кредит на 253 млн рублей мог повлечь тяжкие последствия в виде банкротства банка?», — поинтересовался у подсудимого его защитник. И получил ответ: «Нет, не мог. С этим обвинением я тоже не согласен».

На допросе по этому эпизоду Мусин заявил, что в 2013-м был членом совета директоров банка, в кредитном комитете не состоял и юридически не мог выдвинуть требование выдачи нужного кредита. «Но вас могли ослушаться сотрудники «Татфондбанка» и не выдать кредит?», — поинтересовался прокурор Динар Чуркин. «Могли, если честно, могли», отвечал банкир. На вопрос — случалось ли такое, Мусин ответил: «может быть», впрочем, не в случае с кредитом «Казанской сельхозтехники».

«Что мои действия послужили банкротству банка, согласиться не могу»

Следующий из шести эпизодов дела связан с залоговыми фокусами в «Татфондбанке» в период с мая по декабрь 2016-го. Он связан с выдачей кредитов на 6,8 млрд рублей группе так называемых технических заемщиков под кратно превышающий рыночные расценки залог.

По версии обвинения, таким образом глава банка хотел создать иллюзию благополучия перед проверяющими из ЦБ. И договорился о поручительстве и предоставлении под залог активов аж на 20,5 млрд рублей Госжилфонда РТ, Зеленодольского завода им. Горького, ПСО «Казань» и Казанского хлебозавода №3. Их ипотечные земли, права на депозиты, акции стали на время проверки гарантией возврата средств по кредитам уже упоминавшейся выше «Траверз компани», а еще «Ягодинской слободы», «ТДК-Актива», «Урмана» и еще целой группы фирм. Рейтинг их кредитов вырос, но перед крахом банка все соглашения с VIP-поручителями были расторгнуты и активы возвращены.

По версии силовиков и АСВ, это злоупотребление полномочиями со стороны главы банка повлекло ущерб финансово-кредитной системе страны и ТФБ. У Мусина — иная точка зрения:

— Юридические действия имели место быть. Но с тем, что мои действия послужили банкротству банка, я согласиться не могу. Потому что банк был банкротом уже в ноябре. А кредитные активы они оставались.

— Залоги выводились, чтобы имущество не попало в конкурсную массу? — поинтересовался адвокат Алексей Клюкин.

— Ну в общем-то, да. Не было бы признаков банкротства — можно было бы его не выводить.

— А вводились залоги, чтобы банк раньше времени не рухнул? — поинтересовался прокурор Руслан Губаев.

Подсудимый ответил утвердительно. Он сообщил, что само привлечение поручителей-залогодателей производилось им лично — на переговорах с руководителями крупных компаний, но в соответствии с планом финансового оздоровления: «Я объяснял им сложное положение банка и говорил, что желательно помочь, чтобы у банка было время или инвестора-акционера найти, или, повторюсь, вариант санации». Со слов, Мусина компаниям предлагали три варианта помощи — размещение депозита, поручительство, залог в обеспечение обязательств сторонних организаций-заемщиков ТФБ.

Отыграть эти сделки назад Мусин решил лично. В суде он подтвердил — по его указанию подчиненные готовили и выносили на кредитный комитет соответствующие заключения о расторжении сделок с поручителями-залогодателями. «Чтобы не пострадали компании, которые пошли навстречу», — объяснил обвиняемый.

С ущербом по этому эпизоду он также не согласен: «Нельзя считать сумму невозвращенного кредита и добавлять к нему залоги — это двойной счет». На вопрос о причинах невозврата кредитов на 6,8 млрд рублей для «Автопаркинга», «Весны», «Люксора» и еще ряда компаний банкир ответил предположением — «видимо, финансово-хозяйственная деятельность не позволила».

Прокурор Динар Чуркин выразил удивление — как, зная о банкротстве еще в октябре, Мусин в начале декабря заключает сделку с зеленодольским заводом о залоге? Тот объяснил это просто: «Старался до последнего».

Не признает Мусин и обвинение по эпизоду с кредитом Банка России на 3,1 млрд рублей под залог обязательств по кредитам на 4 млрд рублей.

— Ни с самой формулировкой, ни со статьей 201 согласиться не могу. Потому что там сказано, что и желал наступления таких событий, и предвидел их. Но я работу вел, чтобы банк оздоровить, крайний вариант — санация. Прилагал все усилия для этого, — заявил он.

На вопрос своего адвоката Алексея Клюкина — нужно ли было в соответствии с действующим законодательством уведомлять ЦБ о дополнительном соглашении по переводу долга и перемене лиц в обязательствах в части кредитов на 4 млрд рублей — банкир ответил: «На мой взгляд, нет... По Гражданскому кодексу такое нигде не указано».

Сегодня Вахитовский райсуд может завершить допрос подсудимого и назначить дату прений. А послезавтра Роберт Мусин отметит 57-й день рождения.