Рафаэль Хакимов: «Татарстан должен был быть очень богатым. Мы же жили в нищете»

«Нефть нас утопит»

В начале 1990-х годов в Татарстане работала группа американских экспертов из Гарварда. Их пригласили для разработки стратегии развития республики. Поскольку я имел контакты с Гарвардским университетом, Шаймиев, недолго думая, приставил меня к ним. Я, естественно, отпирался.

— Экономическую стратегию разрабатывает кабинет министров. При чем тут я?

— Занимайся.

— Есть советник по экономическим вопросам.

— Контролируй!

Гарвардские ребята из компании «Монитор» занимались повышением конкурентоспособности стран и регионов. Для меня это была абсолютно новая тема. Времени для изучения ее не было, поэтому я взял их издание фундаментальной книги о мировой конкурентоспособности и начал его штудировать. Американцы изучали состояние экономики Татарстана, я при этом присутствовал с тем, чтобы на практике узнать их методику. Мой английский был весьма поверхностным, но я знал республику, а потому оказался полезным для понимания основных проблем.

Вообще, советник президента многому учится на ходу. Поскольку проблемы возникали постоянно, можно сказать ежедневно, то мы и учились перманентно. Пришлось взяться за экономику.

Именно тогда у меня открылись глаза на современную рыночную экономику. Татарстан добывал нефть, производил самолеты, вертолеты, корабли, автомобили. Он, по западным меркам, должен был быть не просто богатым, а очень богатым. Мы же жили в нищете. Мы не понимали простых вещей. Американцы спрашивали:

— Кто собственник завода? Сколько и куда продаете товары?

А мы отвечали:

— Дальность полета такая-то…

Они спрашивали про экономичность, мы говорили о грузоподъемности.

Гарвардские ребята нарисовали графики, исходя из мировой конъюнктуры цены на нефть. Шаймиев посмотрел на них и сказал:

— Я понял, нефть нас утопит.

Он развернул всю экономику на переработку нефти и развитие высоких технологий. Мы начали прозревать. Нельзя качественно на мировом уровне производить такую номенклатуру товаров, которая была на тот момент в республике. Татарстан — не супердержава, чтобы на мировом уровне производить десятки товаров, и тем более надо было уходить от сырьевой зависимости. Сырьем торгуют колонии. Россия добровольно и ускоренно движется к роли колонии. Но это ее проблемы. Меня волновал один кардинальный вопрос — можно ли, будучи регионом страны, стать конкурентоспособным. Оказалось, можно. Тому есть примеры в мире.

В то же время республика не может ориентироваться на производство всего и вся. На мировом уровне можно производить всего два-три товара, не больше. Конечно, Татарстану помогает российский рынок, во многом закрытый для ряда западных товаров. Позволяет держаться на плаву относительно низкая цена. Но рост уровня жизни неизбежно повышает и расходы, а значит, нужно бороться за качество и эффективность. Рано или поздно Татарстан будет вынужден остановиться на производстве ключевых товаров.

К примеру, КАМАЗ — известный производитель тяжелых грузовиков. Таковых в мире не очень много. По качеству КАМАЗ приближается к мировым брендам, благодаря компании «Мерседес». КАМАЗ привычен не только для российского потребителя, но и для СНГ, а также азиатского рынка. За такой товар стоит побороться.

Неплохо продаются вертолеты как гражданские, так и военные, правда, продажа на экспорт имеет правовые и административные ограничения, но они преодолимы.

С авиационным заводом много хуже, поскольку в Россию начали завозить «Боинги» и «Аэробусы», а на другие рынки трудно пробиться. Причем Москва в 1990-е годы открыто отказалась покупать самолеты «Ту». Я помню совещание правительства России в казанском Кремле, где бывший премьер М. Касьянов стучал по трибуне и кричал: «Не позволим производить самолеты Ту. Готовые Ту-214 покупайте сами». Сегодня ситуация выправляется, но надолго ли?

Из других конкурентоспособных товаров, пригодных для экспорта, можно назвать синтетический каучук. Все остальные годятся только для внутреннего российского рынка, иначе говоря, их будут покупать, пока их цена будет ниже, чем у импортных, при относительно неплохом качестве.

Большим толчком для развития экономики республики стала свободная экономическая зона «Алабуга».

Следующий этап состоит в переходе к разработке IT-технологий, что вылилось в строительство Иннополиса.

Была еще программа поддержки малого бизнеса, но она провалилась из-за отсутствия соответствующего законодательства РФ и ментальности руководителей районов, которых приучили контролировать все и вся.

В экономике чудес не бывает. Если в Юго-Восточной Азии прошли «экономические чудеса», то только потому, что были хорошо продуманные проекты по производству конкурентоспособной продукции.

Конкурентоспособность зависит напрямую от научных исследований. В России высокие технологии сохранились только как советское наследие. Наука на глазах умирает и перестает быть двигателем экономики. Собственная научная база осталась на уровне похвальбы. На поверку оказывается, что ни Академия наук, ни университеты не думают о развитии общества, они просто выполняют плановую работу, которая никак не связана с общественным прогрессом, поскольку научные планы пишутся для оправдания собственного существования.

Как бы то ни было, но невозможно было перепрыгнуть тот уровень сознания, который нам достался от советских времен — ценилась исполнительность, а на творческое вольнодумство смотрели косо.

«Семь вариантов…»

В понедельник утром звонит Шаймиев:

— Слышал, что сказал Ельцин в интервью? У них семь вариантов урегулирования чеченского конфликта. У нас нет своего. Значит, выпадаем из процесса.

— В принципе мы знаем, как можно урегулировать отношения Чечни с Москвой…

— Пиши.

Через час звонит:

— Покажи то, что накидал.

Занес, что успел. Внесли кое-какие правки, я дальше начал оттачивать программу. А в голове один вопрос: «Какие же эти семь вариантов?». Хотел позвонить Паину Эмилю Абрамовичу, в то время советнику Ельцина, но нет времени, Шаймиев торопит. Думаю, наверное, Тишков Валерий Александрович участвовал в разработке программы, он как федеральный министр по национальному вопросу отвечает за ситуацию в Чечне.

Опять звонит Шаймиев:

— Ну, как успеваешь? Я на два часа назначил пресс-конференцию.

Журналисты собрались со всех СМИ, а у меня официальное заявление еще не готово. Шаймиев тянул время, говорил о том, о сем, пока я не принес окончательный текст. Пришлось его подсунуть ему прямо под руку. Заявление прозвучало, и процесс, как говорится, пошел.

У меня все же остался в голове вопрос: «Какие же это семь вариантов?». Позвонил Паину:

— Эмиль Абрамович, что это за семь вариантов? Не поделитесь?

— Да нет никаких вариантов, кроме вашего. Его за основу и взяли.

— А как же интервью Ельцина?

— Он просто брякнул.

Что нужно знать советнику?

Шаймиев в принципе мог позвонить по любому поводу. Перед поездкой в Гаагу он спросил:

— Сколько часов летит самолет до Голландии?

— Два с половиной.

— Где садимся?

— В Роттердаме.

— Сколько ехать до Гааги?

— Полчаса.

— Кстати, во сколько мы прилетим?

— По среднеевропейскому будем к обеду. Лимузин подгонят к трапу. Гостиница заказана. Форум будет проходить в зале Гаагского трибунала.

— Хорошо. Пусть заправляют самолет.

Сегодня, вспоминая эпизоды нашей бурной жизни, приходиться удивляться той решительности, с которой принимались решения.

Продолжение следует

* Мнение редакции может не совпадать с мнением авторов