Рафаэль Хакимов: «Зачем завозить так далеко водку к мусульманам? Непонятно»

Горные тропы

Из Гуниба в кузове грузовика я поехал дальше до самых вершин Дагестана. Дорога была незабываемой, казалось, чуть-чуть и окажешься на дне ущелья. Местами колея была узкой, едва хватала для колеса, а в одном месте, где она обвалилась, просто положили доску. Пассажиры стояли у борта, готовые в любую секунду спрыгнуть. Бывало, что машина не могла подняться в гору и ее тащило назад. Мы спрыгивали и подталкивали ее. Для меня всего лишь эпизод, а люди там жили постоянно.

Дома в аулах покрыты тонкими сосновыми досочками, они серебрились на солнце. Склоны настолько крутые, что ходить приходилось по крышам нижних домов. Трудно представить, чем живут люди. На крутых склонах виднелись узкие террасы для картофеля, который сажали прямо в щебень. Он шуршал и осыпался под ногами. На этих же склонах паслись овцы. В магазине, кроме сушеного мяса и водки, ничего не было. Зачем было завозить так далеко водку к мусульманам? Непонятно.

Ну вот и этой дороги не стало. Дальше с тощим рюкзаком пошел я в сторону перевала. За перевалом ждала Грузия. Идти в одиночку было большой самонадеянностью, я не представлял, что меня ждет, поэтому смело взбирался на кручи. Ближе к ночи добрался до вершины горы, и тут вдруг на меня налетели огромные псы с медвежьими мордами. Они меня не столько испугали, сколько обрадовали, значит, где-то рядом люди. Но на всякий случай забрался на большой камень.

В землянке чабана чая не было, просто горячая вода. Он при мне приготовил сыр, а взамен получил весь запас сахара.

Наутро появилась группа мужчин, идущих в Грузию за мукой. Без них я бы не нашел нужных троп.

Мы шли в облаках, подниматься было тяжело, а спускаться оказалось еще сложнее. Особо опасными были горные ручьи. Их переходили вброд, по пояс в воде, вещи держали над головой, под ногами булыжники шевелились вместе с потоком ледяной воды.

Добравшись до Грузии, я сел в первый попавшийся автобус и поехал до конечной остановки. Сытая Кахетинская долина была залита вином. Чая нет, кофе нет, компота тоже нет. На мой вопрос отвечали: «Какой такой чай. Пей вино!». Кварели, Мукузани, Цинандали — это все населенные пункты и названия вин. Из Тбилиси переехал в Сухуми, где за 3 рубля снял «апартаменты» с кроватью и стулом. Если сидеть на стуле, то одна нога была внутри, а другая — на улице. Хозяйка с моей трешкой побежала в магазин за бутылками, и у нее собралась веселая компания. Обойти ее было невозможно. Тосты были не просто длинными, они были бесконечными, причем на трех языках: абхазском, грузинском и для меня на русском:

— Давайте выпьем за дорогого гостя, который приехал издалека, чтобы увидеть наше море, наши горы, увидеть хороших людей.

…

— Рафаэль, дорогой, выпей до конца, чего ты отхлебываешь. Это же вино, а не чай.

— А теперь давайте выпьем за наших родителей, которые нас родили, вырастили, сделали людьми.

…

— Рафаэль, ты что, не хочешь выпить за своих родителей?

…

— А теперь выпьем за детей…

И т. д., и т. п.

Мне с трудом удалось добраться до моря.

Через 3 дня я помчался в Кабардино-Балкарию через Старо-Грузинскую дорогу. На перевале ночь застала меня на вершине. Кругом огромные ели, жутковато, чабанов не видать. Пришлось разжечь костер, в котелке приготовить чай и лечь спать прямо на земле под тоненьким одеялом. Ветки сгорали быстро, приходилось их снова и снова подбрасывать. Из леса слышались какие-то странные звуки. И холодно, и жутко. Так не выспишься… Зато днем я погрелся на огромном теплом валуне. Вокруг снег, а сверху палит солнце. Лежишь, как на теплой печке, и ничего тебя не тревожит.

При спуске с перевала встретилась веселая компания из какого-то санатория. Они устроили пикник, не добравшись до перевала. Мужики для дам запаслись розовым шампанским, но, оказалось, дамы тоже пьют водку. Шампанское досталось мне. С компанией я поехал в санаторий. В советское время можно было тысячи километров проехать автостопом и пожить в санатории, где не спрашивали кто ты, откуда и чем будешь расплачиваться.

В Нальчике смотреть было нечего, делать было нечего. Меня звали купаться. Я предвкушал купание как на Казанке или Волге, но, оказалось, надо ложиться в ручей, и он плывет через тебя. В жару горный ручей тоже очень даже неплохо.

Через 3 дня я взял свой рюкзак и — с глаз долой. Только сторож спросил:

— Чего так рано уезжаешь?

— Надоело.

Аромат можжевельника

Из Нальчика поехал в Крым. Там замечательно, тепло, все предельно дешево — стакан вина — 20 копеек. Готовил в котелке, спал под можжевельником. Ничего не делал. Обошел южный берег и полетел домой. Все же прошло 2 месяца, пора на учебу.

— Чего я, собственно, потерял на Кавказе, в Крыму, в степной траве, на горных тропинках, снежных вершинах гор? Искал себя? Можно и так сказать.

Продолжение следует