«Я поездил по Советскому Союзу. В любом городе преступный авторитет — татарин»

«Не было цели создать коммерческий проект на YouTube. Нет у меня этой жилки»

— Радиф, у вас для нас три ипостаси: спортсмен, видеоблогер и человек, выживший в среде подростковой преступности в Казани в 80—90-е годы. Поговорим обо всех, но начнем все-таки с последней. Как правило, о тех временах публично рассказывают силовики и политики, но не сами участники событий. Видимо, именно поэтому ваши рассказы с позиции обычного парня, выживавшего тогда на улицах города, нашли такой большой отклик у аудитории YouTube.

— Я жил на Суконной слободе в центре Казани. Почему меня не любили группировщики, а я их? Скажем так, потому что я был как белая ворона. На меня невозможно было накинуть аркан, чтобы я ходил там с ними. Я очень сильно люблю свободу и всегда был независимым. Известная группировка с улицы Хади Такташа — это фактически наши соседи. Это смежная с Суконной слободой улица. И группировщиков я знал наших суконовских и хадитакташевских с 80-х годов. Они тогда еще собирались вместе, то есть это была одна «контора». Но потом они разделились — по «идеологическим» соображениям. Потому что на Суконке группировки как таковой не было, там в основном было жулье, которое лазило по карманам, в квартиры. Дух был своеобразный, все жили по понятиям, были «малины». Суконка сама по себе была не бандитская, а промысловая в плане криминала. Очень много было щипачей, и эти люди пользовались авторитетом, ставились в пример, потому что «правильно живут». Грабежи, которыми промышляли группировщики, уважением не пользовались.

Суконная мануфактура в Казани была создана указом Петра Первого в 1714 году. Это была одна из самых первых мануфактур в России. Там были восстания рабочих, одни из первых в России. Есть истории, связанные с Емельяном Пугачевым, были старообрядцы, там две церкви, которые испытывали гонения — «держали свой срок за бороду, за старую веру». Их укрывали на Суконке возле Первой горы. Я жил в детстве около этой горы. С точки зрения криминала Суконка и ее среда известна тем, что оттуда родом Антип (Сергей Антипов) — это организатор группировки «Тяп-Ляп», первой молодежной группировки Советского Союза. До этой группировки понятия «бандитизм» в нашей стране не было.

Я жил на Свердлова, 42/14, замков в квартирах не было, все двери открывали ножом. Мы жили восемь человек в коммуналке, и каждый друг к другу мог зайти. Да и не было никаких ценных вещей у людей. Воровали все. У меня олимпийка венгерская была, я ее сам перешил из лоскутков. Как-то раз постирал, повесил сушиться, потом гляжу — ее нет, сперли. Дня через два-три гляжу, Владик, сосед через два двора, в моей олимпийке ходит. «Привет-привет», и говорю ему: «Это моя олимпийка». Он, как в порядке вещей: «Да? Ладно». Снял с себя, отдал. Такое было повсеместно. Клюшки хоккейные постоянно воровали…

О том, что в Казани есть такая лютая группировка, как «Хади Такташ», я узнал только из новостей. Потому что ну ребята как ребята. У нас, во-первых, там, где я жил, из 30 человек молодежи было всего два-три группировщика. Нас, скажем так, воспитывала даже не семья, не мама, у меня отца не было, а коллектив. У нас был турник во дворе, мы все мечтали служить в армии. Носили ремни с солдатскими бляхами, пилотки, какие-то гимнастерки, которые у кого-то от отцов остались.

Я серьезно столкнулся с группировками, когда учился в речном техникуме. Дорога шла через железнодорожный вокзал, который невозможно было спокойно проехать, так много там было группировок, хулиганов. Не хочу озвучивать названия группировок, потому что некоторые из них в Казани все еще существуют.

— Ваша аудитория на YouTube воспринимает вас как человека, который в те времена, по большому счету, выжил. Потому что столько людей погибло, столько судеб было искалечено, столько оказались в тюрьмах или пропали без вести.

— Меня тоже могли убить. Когда поставили на нож на ж/д вокзале, я думал все — весь обмяк, ноги налились свинцом. Такое у меня было несколько раз в жизни. Однажды на заготовке леса в деревне столкнулся с кабаном с выводком. Потом оказалось, что это была свиноматка, но все равно это огромные и очень опасные существа. У меня в руке был нож, но я не мог пошевелиться. Прыгнуть хочу, залезть на дерево, но не могу. Все, я готов умереть. На улицах тоже так было — когда у твоего бока хлеборезка, очень большой такой нож сантиметров 50 в длину. Повезло, что нападавший воткнуть его нормально не смог, сил не хватило.

А что касается аудитории на YouTube, то она разношерстная. Примерно 30% — это люди в возрасте от 31 года до 40 лет, еще треть — от 40 до 46 лет. Остальные — женщины и молодежь 16—18 лет. Для них мои истории вообще шок: «Неужели такое происходило?!» Есть еще пожилые люди, но их немного — процентов десять. В общем, основная моя аудитория — это люди в возрасте 25—46 лет.

— С чего начался ваш канал, как появилась идея его создать?

— Я начал спонтанно, в 2017 году. Ролики мои снимает супруга на экшн-камеру, которую я покупал для того, чтобы снимать видео на отдыхе. Камера не очень, зависает…

Одно из моих самых первых видео — я начал подтягиваться. Мне казалось, что это круто — подтягиваться с весом более 100 кг. Перед этим я прошерстил YouTube, гляжу, нет тяжеловесов. Есть борцы, бойцы, дзюдоисты, качки, но кто из них 10 раз подтянется? А я тогда при весе 100 кг порядка 30 раз мог подтянуться или около того. Мне казалось, что я круто подтягиваюсь, но этого никто не видел. Подтягивания — это дисциплина в основном для гимнастов с весом 70—75 кг. Гимнастов-тяжеловесов нет.

Что касается аудитории на YouTube, то она разношерстная. Примерно 30% — это люди в возрасте от 31 года до 40 лет, еще треть — от 40 до 46 лет. Остальные — женщины и молодежь 16—18 лет. Для них мои истории вообще шок: «Неужели такое происходило?!»

— Канал — хороший источник дохода для вас?

— Доход от него я начал получать только зимой этого года. До этого заработал, ну, может быть, 10 тысяч рублей. С зимы и по сегодняшний день заработал около 300 долларов. По-моему, сейчас 140 долларов. Конечно, нельзя сказать, что на эти деньги можно жить и снимать видео.

Вообще, у меня не было цели создать коммерческий проект на YouTube. Нет у меня этой жилки. Даже в спорте, как только начинал выступать за деньги, проигрывал. Когда мне убирали премиальные, оклады, тут же выступал успешно. Становился чемпионом России, показывал высокий результат.

Чтобы YouTube начал работать и приносить прибыль, нужно набрать тысячи просмотров, потом включить монетизацию и так далее.

— Как считаете, почему сейчас YouTube становится популярнее телевидения? Даже у более взрослого поколения.

— На телевидении много неправды, и люди это чувствуют. Вот я как ни включу любой из основных телеканалов, там всегда одно и то же.

— А вы сами что смотрите на YouTube? На какие каналы подписаны?

— Мне нравится тема космоса. Смотрю видео про планеты, какие-то научные, технические вещи. Я ни на кого не подписан, просто смотрю ролики по запросу и по рекомендации. Кроме науки, смотрю еще смешные ролики.

«Везде был прессинг таких, как я, — подростков «не с улицы»

— Вы берете аудиторию, наверное, жизненностью своих историй? Рассказываете о том, что реально происходило в российской провинции и сказалось на судьбах большинства людей в возрасте старше 30 лет? Так?

— Знаете, мне интересно все это рассказывать. Я даже пытаюсь сейчас писать исторический рассказ о Суконной слободе, в частности о Емельяне Пугачеве, но получается какая-то каша. А когда я рассказываю свои собственные истории, выходит интересно. Я все помню детально. Был огромнейший адреналин.

Тогда везде был прессинг таких, как я, — подростков «не с улицы». Все мои друзья учились в школе №5, были там хулиганами, но вели здоровый спортивный образ жизни. Это была моя команда, мой двор. Я был уважаем в своем дворе, у меня прозвище было Рада. Я никогда не плакал, что бы ни сломал, с какой бы крыши ни упал, чем бы меня ни ударили. Это всех поражало. А я учился в школе №4 и ходить туда очень не любил. Шел всегда как на плаху…

В моей школе была группировка. Они меня очень сильно прессовали, хотя некоторые участники были моими одноклассниками. Тогда одноклассник или не одноклассник, было неважно. В приоритете у группировщиков были другие вещи, принадлежность улице. Даже если мы с детства в одном классе вместе учились, человек держался в стороне. Были «пацаны», то есть те, кто являлся участником группировки, и «чуханы» — кто ни в какие группировки не входил. И одноклассники-пацаны всегда говорили: «Нет, ты чухан, с тобой мы будем поступать как с чуханом», хотя вот вроде я его всю жизнь знаю.

Это продолжалось и в техникуме. Одногруппники сидят и пьют вместе, разговаривают нормально. Вдруг подходят старшие группировщики: «А что ты с ним разговариваешь, он же из такой-то группировки! Ну-ка дай ему в морду!» И вставали, и били. Для меня это был шок. Вроде друзья, вроде вместе сидят и пьют…

Например, однажды случился у меня один из самых сильных стрессов. У нас на Суконке был военкомат, я пошел туда получать приписной лист, а ребята мне говорят: «Не иди туда, там наши враги». Но деваться было некуда, я пошел, получил приписной лист. А в военкомате был актовый зал, сидят пацаны — с моей же школы, из другого класса и мои одноклассники. Меня там как бы не замечают, не здороваются даже. Потому что военкомат расположен на их территории.

Я выхожу через зал, а они меня спрашивают: «Эй, ты откуда?», то есть с какого района, какой улицы. Хотя это мои одноклассники! Они знают, откуда я, какая у меня фамилия. А я говорю: «Я с Мирного». Типичное начало для драки. И он меня бьет, я скатываюсь вниз по горке и теряю свою шапку — у меня тогда был «петушок». Думаю: ну все, мама будет ругать. Ну я тоже одного бью, у него падает формовка. Гляжу, можно бежать. Ну я схватил его формовку, надел на голову и наутек. Толпа рванула за мной в сторону дома. Я хорошо бегал тогда, занимался легкой атлетикой на Центральном стадионе. Добегаем мы практически до пятой школы, до моего района. И тот одноклассник, который меня пять минут назад ударил, кричит мне: «Радиф, пожалуйста, верни формовку, вот твой «петушок». Ну я ему вернул его шапку, а он мне мою…

— У вас теперь есть понимание, что интересно вашему зрителю?

— Я сначала показал одно, посмотрел, как народ отреагирует, потом показал другое, гляжу, чуть поменьше просмотров, третье показал, четвертое… То есть развиваюсь методом проб и ошибок. Если честно, не сформировался еще круг тем.

Некоторые комментаторы мне пишут: «Да он все придумывает, сказочник». Вы знаете, я даже когда пытаюсь написать что-то историческое, ничего не получается. Я не пишу тексты, не пишу сценарии. Вот я пришел и начал говорить о той или иной жизненной ситуации. И рассказ у меня как-то сам по себе льется. Я переживаю все, как будто заново. Только реальные истории. А много их потому, что раньше Казань была именно такая. Очень много было и больших, и маленьких стычек.

Я не пишу тексты, не пишу сценарии. Вот я пришел и начал говорить о той или иной жизненной ситуации. И рассказ у меня как-то сам по себе льется. Я переживаю все, как будто заново. Только реальные истории. А много их потому, что раньше Казань была именно такая

«Татарстанская федерация была мощная, но потом там появились группировщики»

— Вы сказали, что еще не занимались рукопашным боем, когда получали приписное в военкомате. Получается, начали заниматься только с 15 лет?

— Да, начал заниматься только в 1988 году, в ноябре. Поступил в речной техникум, а там была секция рукопашного боя. Карате тогда то разрешали, то запрещали. Тогда все занимались боем по Тадеушу Касьянову, который был постановщиком трюков и актером фильма «Пираты XX века». Федерация рукопашного боя и традиционного карате Касьянова была создана в 1989 году, тогда же начались официальные соревнования.

— У нас в Татарстане тоже была своя федерация рукопашного боя и традиционного карате. А вы 10 лет в нулевых возглавляли казанскую федерацию.

— В Татарстане отделение касьяновской федерации тоже появилось в 1989 году, я был ее участником и спортсменом. На 1991 год рукопашным боем в Татарстане на базе федерации занимались 5 тысяч человек, в Казани — 300 человек. Я возглавлял городскую федерацию, проводил городские соревнования.

— А сколько человек было в вашей федерации?

— Уже очень мало. Наверное, всего по Татарстану в начале 2000-х осталось человек 300—400.

— Куда же все делись?

— Татарстанская федерация была мощная, но в 90-е годы там появились группировщики, кого-то выдвинули и так далее. Начали появляться охранные предприятия, заводы, потому что люди начали просить ребят обеспечить охрану. В общем, появилась коммерческая деятельность. Магазины, автомобильные стоянки. Конечно, при таком росте начали брать кого попало, потому что не хватало людей. Закончилось все уголовными делами и развалом федерации.

«Мы дрались в цирковых клетках для хищников»

— Сегодня, в том числе на YouTube, популярна тематика боев без правил. Блогеры вызывают друг друга на поединки, есть много каналов, посвященных MMA. Хабиб Нурмагомедов, Конор Макгрегор — эти имена известны большинству молодых людей. А как было в 80-е?

— Боюсь ошибиться, но, по-моему, федерация MMA образовалась в 1995 году (первый чемпионат мира по ММА действительно прошел в 1995 году. Сам термин «Mixed Martial Arts» тоже был предложен в 1995 году Риком Блюмом, президентом Battlecade, одной из ранних организаций ММА, — прим. ред.). А я в боях без правил первый раз выступал еще в 1991 году в Одессе. Тогда еще был Советский Союз.

Мы выступали на арене цирка, октагона тогда, конечно, не было. Нашли решение — может быть, американцы у нас его украли, не знаю — но мы дрались в цирковых клетках для хищников. Был тотализатор, и когда зрителям что-то не нравилось, они кидали прямо в нас бананы, бутылки, какие-то другие вещи. Было довольно жутко, но бойцам тогда очень хорошо платили. Порядка 300 рублей в день — по советским временам это были бешеные деньги. Я мог каждый день позволить себе рестораны. Когда приехал домой, мог купить на заработанные деньги автомобиль. Это было очень круто. Но я, конечно, на заработанное ничего не купил, потому что как раз деньги обесценились…

Как раз в Одессе я встретил распад Советского Союза. К власти пришел ГКЧП, а Касьянов нам сказал: «Все, ребята, Литва, Латвия отошли. Сейчас надо будет захватывать союзные республики обратно. Пойдете воевать». А у нас состав бойцов там был очень разношерстный — украинцы, молдаване, белорусы, казахи и так далее. По ходу турнира нас очень много снимали, но, к сожалению, сейчас я не могу найти никаких документальных кадров… Я бы и их к себе на канал закинул — как мы там дрались, рубились.

Бойцам там дали оружие для показательных выступлений. Мне очень нравилась тонфа (японский прообраз современной полицейской дубинки с поперечной рукоятью, — прим. ред.), но мне дали сай (колющее клинковое холодное оружие типа стилета, похожее на трезубец, — прим. ред.). И я должен был что-то показать. Меня представили: «Мастер спорта Советского Союза, серебряный призер, неоднократный чемпион России». Гляжу, на меня идут ставки, а я вышел с этими двумя саями — и что с ними делать? Ну, что-то там показал, и ставки пошли вверх.

На турнир приехало не более 50 человек — это все были призеры чемпионата Советского Союза, с первого по шестое место в десяти разных весовых категориях. Перед боями были разминочные спарринги на глазах у зрителей. И все в итоге переходили в драки — там только ноги отлетают, слева, справа. У нас у всех амбиции, плюс энергетика зала. Кто-то из бойцов готовился на Европу, кто-то выступал уже ранее на подпольных турнирах. В общем, всех бойцовских псов кинули в одну клетку, и они начали друг друга грызть.

Скорую помощь сначала вызывали, потому что у ребят были травмы. Потом одна скорая помощь уже дежурила в цирке, а потом уже две скорые. В зал заходишь, а там запах крови стоит. Единственные, кто не пострадал и не слег, были я и Андрей Васюков — наш парень из Аракчино, чемпион Советского Союза в категории 85 кг. Настоящий талант — тяжелый соперник, постоянно на ногах, живой, как ртуть. Куда ему не пни, отбиваешь руки и ноги. Жесткий, как кирпич был, как камень. Из остальных 40—50 человек выступать на соревнованиях смогли лишь 18. Остальных перебили на тренировке. Организаторы там за голову схватились.

Многие восхищенно пишут про группировки, драки и применение силы. Я бы бойцам, которые бьют людей на улице, с удовольствием показал бы отделение челюстно-лицевой хирургии в нашей 15-й горбольнице, например. Чтобы посмотрели, как люди страдают. Я с удовольствием провел бы лекцию этим супербойцам

«15—16-летние последователи АУЕ не понимают, что такое СИЗО или колония»

— В последнее время произошло сразу несколько громких трагических событий, связанных с драками. Недавно ударом ножа убили бывшего спецназовца ГРУ. Забили 34-летнего борца, который вступился за беременную девушку. Уличная преступность в России возвращается? Особенно на фоне моды на «АУЕ», на блатную тюремную романтику среди молодежи.

— Я думаю, что 15—16-летние последователи этой романтики не понимают — что такое КПЗ, следственный изолятор или колония. Как поймут — тут же вся эта блатная романтика уйдет. Может быть, стоит вживую показать детям камеры?

Многие восхищенно пишут про группировки, драки и применение силы. Я бы бойцам, которые бьют людей на улице, с удовольствием показал бы отделение челюстно-лицевой хирургии в нашей 15-й горбольнице, например. Чтобы посмотрели, как люди страдают. Я с удовольствием провел бы лекцию этим супербойцам.

Также КПЗ молодежи нужно показать. Арестантский уклад — это не романтика. Прежде всего, это холодная камера, в которой можно подцепить туберкулез, пережить унижение, голод, холод. Там бывают разные, в том числе отвратительное отношения. Люди просто не понимают. Песни слушают. Моему сыну 20 лет, я слышу слово «купола» и думаю: «Сынок, ну какие купола». Нужно показывать, ходить, делать какие-то экскурсии. Открыть камеру: смотрите, как воняет, вот клопов потравили, запах какой, причем он не выветрится за два-три дня, он так в носу и будет стоять. Посмотрите, загляните — переполненные камеры.

Как говорил тот же Касьянов, любая информация очень хорошо заходит в молодежь после хорошей физической нагрузки. Пробежались, пропотели, все — они готовы тебя воспринимать. Что бы ты ни сказал, они все это впитывают. Как Касьянов говорил, провели тренировку — не надо разбегаться. Остановитесь, сядьте, поговорите о доброте, поведении. Наш вид спорта несет воспитательную функцию. Хотя по Казани ходил слух, что мы очень жестокие, наша федерация рукопашного боя очень преступная и так далее, это неправда. Нам на тренировках прививали только доброе, светлое и хорошее. Я тоже, как инструктор, педагог, обязательно объясняю… Думаю, эта мода на «АУЕ» в итоге уйдет.

— А как вы избежали тюрьмы или условного срока?

— Возможность попасть в тюрьму, конечно, была. У нас с другом был свой ларек на площади Тукая. И мы туда заказали дверь — естественно, напрямую у рабочих одного предприятия, за бутылку водки. Тогда все так делали. Забрали, несем эту дверь, а навстречу милиция. Они хотели оформить как кражу, но удалось урегулировать. Ну, приводы в милицию у меня были, из пионеров меня выгнали, потому что зацепился за трамвай.

— Как же вы «проскочили»?

— Меня воспитывали так, что надо трудиться и думать головой. Первый раз я пошел на работу, когда мне было 9 лет. Работал в колхозе. Мне очень сильно хотелось велосипед, и я заработал на него. Разгружал тележки, заработал 80 рублей. Меня все-таки воспитала улица, мой двор, но у меня даже мысли не было где-то что-то украсть. Один раз я украл книжку за компанию, она мне даже не нужна была. Одноклассник, гляжу, тырит книжки, ну и я тоже, это был 1—2 класс. Увидела нас учительница, поймала и как дала этой книжкой по башке. Такой стыд был, я прямо готов был провалиться сквозь землю.

— Ну и просто повезло, наверное?

— Повезло? Может быть. Я всегда знал, что кроме меня самого за меня никто не вступится, надо думать головой. Помню золотые слова своего тренера Капитонова: «Радиф, прежде чем куда-то заходить, всегда думай о том, как выйдешь». Эти слова у меня всегда в голове. Прежде чем войти, я всегда сопоставляю — надо мне это или не надо.

Вот у меня молодежь спрашивает, да и в комментариях к видео пишут: «А как долги вышибить?» Я отвечаю: «Ребят, достаньте Уголовный кодекс и посмотрите — сколько дают за «вышибить». Сколько вы будете потом просить у родителей денег». Во-первых, по своему опыту знаю, что долги никак не вышибешь. А во-вторых, долги надо либо отдавать, либо прощать, и все. Если вы не банк, конечно.

«У меня много вопросов к религии»

— Судя по вашим рассказам в видео, вы никогда от драк не уходили и порой даже сами их начинали.

— Да, провоцировал.

— Ваш совет читателям: лучше все-таки уйти от конфликта или бить первым?

— Как вам комфортно, так и действуйте. Если вы можете бросить девушку и убежать, бросайте и живите потом с этим. У меня все время два человека внутри спорят: один говорит, что я слабак, другой — что я все могу разрулить. Второй часто перебарывает первого.

— Вы в Бога верите?

— Я верю в Бога, я мусульманин, но у меня много вопросов к религии. Я очень сильно ценю свободу, хочу ходить в шортах, брить бороду. Я снимаю видео, в которых я с голым торсом. И некоторые люди пишут в комментариях: «Как не стыдно, голый торс». Кстати, вначале у меня был лишний вес, и люди писали — «фу, жирный». Сейчас я похудел, появились кубики на прессе, и людям это нравится. Голый по пояс мужик, накачанная грудь, плечи на заставке видео. Благодаря этому начинают смотреть ролики.

Если человек религиозный, он, как правило, ведет себя корректно, у него в голове порядок. Когда я беседую с сыном, всегда говорю ему, что религия — это хорошая школа нравственности. Но у меня самого не получается, слишком много вопросов…

Если человек религиозный, он, как правило, ведет себя корректно, у него в голове порядок. Когда я беседую с сыном, всегда говорю ему, что религия — это хорошая школа нравственности. Но у меня самого не получается, слишком много вопросов…

«У нас очень трудолюбивый народ. Он и бьет, и любит»

— Возвращаясь к теме криминала. Как вы считаете, почему именно Казань стала всесоюзным центром подростковой преступности?

— Не только Казань. Я поездил по всему Советскому Союзу. И так получалось, что в любой город заезжаешь, а там преступный авторитет — татарин. Именно татарин по национальности. Это удивительно, но получается именно так. Бог знает почему.

Есть у татар определенные качества. Может быть, это специфика нашей национальности. Я жил в Москве, и прямо вижу очень сильную разницу между нашими и москвичами. В Москве подрезал кого-нибудь, и ничего. А тут подрезал — и пошло-поехало. Или в Москве — ходи как хочешь, хоть зеленкой выкрасись весь, всем плевать. Я помню, в 90-е годы работал по соседству с Евгением Чичваркиным на Савеловском вокзале. Он и тогда уже выглядел необычно. Так вот, хоть зеленым голову помажь, никому ты не интересен. В московском метро хоть голый стой, пофиг.

У нас — нет, у нас плюнут в тебя обязательно, с тобой посудятся, подрежут, забор твой соседи перенесут. Причем, я считаю, что это хорошо, потому что у нас благодаря такой обстановке конкуренция. Прогресс есть везде: и в спорте, и в стройке, и в сельском хозяйстве. Благодаря конкуренции и упорству некоторые районы умудряются практически на камнях выращивать огромные урожаи. У нас очень трудолюбивый народ. Он и бьет, и любит, очень темпераментный.

Но, несмотря на такую национальную особенность, никакого национализма у нас никогда не было! Почему у нас не было Майдана? Почему Татарстан не поднялся в начале 90-х по национальному признаку и не отделился от России? Может быть, потому, что на молодежь очень сильное влияние оказывали группировки, а в них всем было наплевать — татарин ты или русский. Это в свое время сыграло свою роль, когда разыгрывали Чечню и Татарстан. Это мое личное мнение.

«Если бы я был отцом Хабиба, ни за что сыну такой путь не выбрал бы»

— Как считаете, грозит ли повторение всей этой уличной криминальной истории, которую вы пережили, вашему сыну, вашему внуку?

— У меня сын совершенно другой. Я общаюсь с молодежью, они все какие-то аморфные. Все какие-то в телефонах, продуманы, офисные клерки, не уличные. Ну, не все, кто-то и уличный. Но это все не то, что было у нас. Сегодня один раз по башке дадут, и все закончится. Сейчас все кричат: хайп, хайп! Айда с этим подерись, с тем подерись. Мне пишут в комментарии постоянно. Я отвечаю: «Подеритесь сами». Потому что больно, когда зубы выбивают, нос ломают. Одно дело, когда ты видишь это на телефоне, а другое — все это чувствовать на себе. Драться ты ни с кем не захочешь.

Я не люблю бои без правил, потому что мне собаку свою жалко было бы на них выставлять, а тут люди друг друга убивают. Видно же по некоторым, что этот боец просто никогда не сдастся, характер у него такой. Зачем его убивать? Если бы я был отцом Хабиба, я бы ни за что сыну такой путь не выбрал. У меня бы сердце разорвалось.

Вот Костя Цзю, Федор Емельяненко, я им сочувствую. Потеряли здоровье, остались нищими. Вместо того, чтобы заработать, сохранить и пустить деньги и энергию на свою беззаботную старость, они удовлетворяют свое самолюбие, бойцовский аппетит, а потом в итоге очень долго восстанавливаются… Я всегда боялся не умереть, а остаться инвалидом. Я много раз видел, как человек получает травму или садится в тюрьму — и все, до свидания. И все отворачиваются, жена, дети… Как в восточной пословице говорится: «Жена на дороге, дети на спине». Когда я стал чемпионом России, все мои знакомые поздравляли и радовались. Как только выбываю из рейтинга, даже жена говорит: «Хоть ты мне муж, все равно неприятно, что ты не стал первым». Такова природа людей.

— Жена тоже татарка?

— Альбина Ивановна. У нее мама татарка.