Леонид Млечин: «В советском обществе существовала иерархия народов»

«Я еще помню очереди у газетного ларька»

В прежние времена встречи нашего брата происходили в более приподнятой атмосфере. Потому что профессия журналиста была весьма завидной. Но на глазах это ощущение исчезает. Это, конечно, удивительно, особенно на фоне разговоров о том, что журналистике приходит конец. И я с ужасом вспоминаю, что когда был маленьким, в Москве в троллейбусах, в трамваях и автобусах, когда ты входил, кондуктор — тетенька такая с беретом… протягиваешь 4-5 копеек, она тебе выдавала билет. А в один день тетеньки исчезнут, и думаешь: «Неужели и меня заменят на механический предмет». Такая тревога имеет основания, потому что печатная журналистика понесла невероятные потери.

Печатная журналистика в советские и в перестроечные времена была центром духовной жизни страны, там были сосредоточены лучшие кадры, выдающиеся люди писали тогда в газеты. Эти газеты вырывали из рук. Я еще помню очереди, которые стояли у газетного ларька. А сейчас в аэропорту лежат прекрасные газеты, их даже бесплатно никто не берет. Это сказалось очень сильно на оттоке квалифицированных кадров из журналистики. Когда я учился на факультете журналистики в Московском университете, у нас на курсе было 240 человек, когда мы закончили, половина сразу пошла в профессию, другая испугалась. 10 лет назад на курсе было 300 человек, сразу после окончания в профессию пошли пятеро.

Я давно не был на факультете, не решаюсь спросить, но сейчас отток квалифицированных кадров происходит, манящая атмосфера, эта аура, которая окружала нашу профессию, сменилась.

Тем не менее, я не хотел бы верить в смерть профессии по той причине, что журналистика играет необходимую для общества роль. И как бы общество не менялось, и как бы не менялись технологии, потребность в том, что делает журналистика, не исчезает. Меняется средство доставки.

Как молодой ютубер, я должен сказать, что средство доставки меняется, но требования к себе остаются те же. Я очень внимательно читаю, что мои зрители, не только телевизионные, но и в «Ютубе» пишут. Они хотят от меня того же самого. Они хотят профессиональной журналистской работы. То есть спрос на высоко профессиональную журналистику все равно остается, потому что, конечно, когда что-то произошло, ты узнаешь об этом быстро: сфотографировал все на телефон, и через секунду это висит в интернете.

Но почему это что-то произошло, почему вообще существуют те или иные проблемы, как их надо решать? Все равно в поисках ответов на эти вопросы мы обращаемся к СМИ, а к кому еще мы можем обратиться? Ведь СМИ — единственная сфера, которая поможет человеку разобраться с происходящим. Поэтому требования к нам остаются прежние, меняется техника, а мы должны остаться теми же, то есть высокими профессионалами. И это самое ужасное, потому что это требует от нас какого-то невероятного напряжения, тяжелой работы, с этим надо смириться.

Конечно, когда что-то произошло, ты узнаешь об этом быстро: сфотографировал все на телефон, и через секунду это висит в интернете. Но почему это что-то произошло, почему вообще существуют те или иные проблемы, как их надо решать? Все равно в поисках ответов на эти вопросы мы обращаемся к СМИ, а к кому еще мы можем обратиться?

Мы не исполняем своего профессионального долга перед читателями, зрителями, слушателями, я думаю, ни в одной сфере нашей общественной жизни и, в частности, в сфере того, что называется «межнациональные отношения» — этой теме и посвящено наше собрание. Не исполняем по двум причинам. Во-первых, такая была традиция, унаследованная от советских времен, что проблемы такие маловажные и мы можем ими не заниматься. Второе — мы сами не интересуемся этим, мы сами ленивы и не любопытны. Мы чудовищно не любопытны в отношении нашей собственной истории. Мы ее не хотим знать.

Прошлый год был столетием Великой русской революции, и я думал, что этот юбилей станет поводом для того, чтобы мы оглянулись назад, попытались понять, что с нами произошло в 1917 году, что происходило с нами после. Ничего такого не было. Общество в целом осталось равнодушным к собственной истории.

СМИ ограничились крайне бедным ассортиментом материалов, не приложив ни малейших усилий для того, чтобы оглянуться. Да потому что нам самим это не очень интересно. Человек на самом деле не интересуется новыми знаниями. Мы хотим лишь подтверждения того, что уже сидит в наших головах, поэтому мы просим не разрушать уже существующие у нас в голове мифы, шаблоны, штампы. Оставьте нас вместе с нашими мифами, не разрушайте их, не мешайте нам спокойно жить. И мы как профессионалы идем на поводу, потому что мы точно такие же. Поэтому мы совершенно не интересуемся собственной историей и ее не знаем. А поэтому мы не можем понять, что происходит, и не можем помочь собственной аудитории.

Я не знаю, как сейчас, я школьный учебник по истории давно не читал, но в мои годы было написано, что Россия старая. Это довольно спорное утверждение. Мы крайне несправедливы к России, к Российской империи. Несправедливы совершенно, потому что наше восприятие — это жалкое, безнадежно отставшее государство, во главе которого стоял совершенно не годный человек. Но это не соответствует никак реальности.

В начале XX века Российская империя входила в пятерку самых развитых стран, а сейчас? Мы даже в двадцатку не помещаемся. На четвертом месте стояла Россия среди наиболее развитых стран, когда сейчас экономисты, вооруженные современными экономическими методами, выстраивают модели возможного развития России. Если бы не революция, то по уровню развития экономического, социального мы отставали бы от США где-то на уровне Великобритании и Германии. Это означает, что у нас пенсия была бы на уровне Германии и Великобритании, не было бы сейчас таких огорчений.

Мы считаем императора жалким. Позволю себе заметить, что при верховном главнокомандующем Николае Втором в Первую мировую войну немецкие войска ни до Волги, ни до Питера, ни до Москвы, ни до Киева, ни до Минска не дошли. Все находилось в Могилеве.

Кто-то скажет — ну сравнил Первую мировую и Вторую. Извините, немецкие войска до Парижа дошли с такой же скоростью, как и в 14-м, а до Москвы не дошли, и мы с таким пренебрежением относимся к такому главнокомандующему.

Россия была единственным воевавшим в Первую мировую государством, которое даже не вводило карточек продовольственных. Не было нужды. Россия производила достаточно продовольствия, чтобы прокормить и население, и армию.

Мы крайне несправедливы к России, к Российской империи. Несправедливы совершенно, потому что наше восприятие — это жалкое, безнадежно отставшее государство, во главе которого стоял совершенно не годный человек. Но это не соответствует никак реальности

«В учебниках писали, что первая революция была неудачной. Удачная она была!»

Я написал книжку, связанную с Первой мировой, в руки попали документы военного ведомства — критерии по закупке мяса для войск российской армии. Ну сейчас такое мясо в самом дорогом универмаге Москвы. Россия была стремительно развивающимся государством с огромным потенциалом. Она не была самодержавной, потому что после первой революции в ходе конституционной реформы 1905, 1906 годов император поступился своей властью.

Опять-таки не знаю, как сейчас у нас в школьных учебниках, но было написано, что первая российская революция неудачная. Удачная она была! Она закончилась лучшим — компромиссом между обществом и властью. Общество отказалось от радикализма, а власть от — самодержавия. Возникла конституционная монархия. Конституции писаной не было, как ее в Великобритании нет. Не было телефонного права в старой России, не то чтобы телефонов было маловато, а потому что в голову не приходило, что можно каким-то образом воздействовать на суд. Не сильно мы продвинулись за эти сто лет.

Если можно, отвлекусь, вы поймете почему. Была конференция, посвященная одному из видных деятелей 17-го года Александру Ивановичу Гучкову — первому военному министру Временного правительства, видной фигуре предреволюционной России. Александра Ивановича Гучкова избрали председателем Третьей думы. Он ненавидел императора и особенно императрицу. Был такой очень интересный человек, путешественник, авантюрист, подрался на дуэли.

Ну это преступление уголовное, суд его приговаривает к тюремному сроку, а он ведь председатель Третьей госдумы, его судьба в руках императора, который знает, что Гучков его ненавидит. Решение императора Николая Второго: выпустить, потому что он облечен доверием народа и депутатов госдумы. Он выпускает его, а на той конференции было сказано, что именно в этом проявилась слабость и жалкость того времени.

То есть вы за эти сто лет утратили представление о морали, нравственности, о принципах, которыми должны руководствоваться вы сами и должна руководствоваться власть. Для императора Николая Второго, люби его не люби, казалось естественным — он обязан обеспечить народу право. А для нас он слабак какой-то, слюнтяй.

Конечно, в старой России существовала иерархия не по этническому принципу, а по конфессиональному. Разные конфессии пользовались разными правами, в этом была отсталость России. Но в противовес обычным убеждениям вовсе не это послужило к развитию сепаратистского движения, это тоже мысль, которая присутствует, что вот как началась революция, возникли сильные сепаратистские движения. И это неправда.

Конечно, многие народы, населявшие Российскую империю, желали автономию, в первую очередь культурную автономию. Желали уважения, естественных вещей, они вовсе не хотели отделения от России. Потому что небольшие по численности народы как раз заинтересованы в существовании сильного государства. И те сепаратистские явления, которые возникли в ходе Гражданской войны, были порождены не желанием уйти из России, а просто это было результатом тяжелейшего хаоса, который возник на территории нашей страны.

Гражданская война — это была самая страшная катастрофа, постигшая нашу страну в 20-м столетии. Не Вторая мировая, не Великая Отечественная, а именно гражданская

Сейчас, кстати, я вспоминал сто лет назад — августовские дни 1918 года: Казань была просто в эпицентре событий Гражданской войны. Потому что Казань взяли войска, созданные в Самаре народной армией Комитета членов учредительного собрания под руководством полковника Каппеля, после произведенного в генералы. Они взяли Казань, захватили здесь золотой запас русской империи, и дальше уже был один бросок до Москвы. И в Свияжске, который здесь рядом, который сейчас туристическая зона, сформировалась армия под руководством Троцкого, и она защитила большевистскую Москву от народной армии Каппеля. А если бы они прорвались вперед, то сейчас мы бы с вами жили в другом государстве.

Для людей моего поколения Гражданская война — это фильм о приключениях неуловимых мстителей. Я думаю, что в зале сидят те, кто видел это замечательное приключение. И война гражданская представлялась настоящим приключением, когда нам так хотелось поучаствовать. И я еще помню, как в мои юные годы некая очаровательная девушка, за которой я ухаживал, с сожалением говорила: «Какая жалость, что я родилась так поздно. Если бы я тогда в Гражданскую войну… Какое это было бы счастье».

Это от того, что мы вообще не отдаем себе отчет в том, что была гражданская война для России. А это была самая страшная катастрофа, постигшая нашу страну в 20-м столетии. Не Вторая мировая, не Великая Отечественная, а именно гражданская. Да, в Великую Отечественную погибло больше людей, но там у фронта был тыл. В тылу конечно не сладко было, но не убивали.

А в гражданскую на территории всей Российской империи все убивали друг друга. Братоубийственная война в прямом смысле. Это была страшная катастрофа. А еще слетела тонкая пленка цивилизованности, и все превратились в чудовищ в прямом смысле этого слова. Ведь невозможно читать воспоминания о Гражданской войне, это что-то из садизма, это невозможно себе представить.

У Максима Горького сибирские крестьяне брали в плен красных или белых, им все равно было, они всех не любили, выкапывали ямы, опускали человека вниз головой, закапывали ноги, на уровне колен оставляли и по подергиванию ног смотрели, кто первый умрет, а кто попозже. Они не были садистами, они не были прирожденными преступниками. Это гражданская война уничтожила последние остатки морали и приучила видеть врага в любом: в соседе, в друге, в брате, в матери или в отце.

И это осталось, и это вместе с нами существует по сей день. Обратите внимание, о чем бы спор не пошел, ты противника переводишь в разряд врагов и требуешь его уничтожения. Это наследие гражданской войны, и мы не отдаем себе в этом отчет.

Обратите внимание, о чем бы спор не пошел, ты противника переводишь в разряд врагов и требуешь его уничтожения. Это наследие гражданской войны, и мы не отдаем себе в этом отчет

«В советском обществе существовала иерархия народов»

Первый декрет Советской власти — об отмене всех законов и уничтожении суда. Я тогда еще не понимал в студенческие годы, что это такое, потом понял. Не один закон отменили, не два, не десять, вообще всю законодательную систему полностью. А чем заменили? Революционными трибуналами. Можете почитать положение о революционный трибуналах. Там сказано, чем руководствуется председатель революционного трибунала — пролетарским правосознанием.

То есть если с моей точки зрения ты враг и я тебя расстреляю, то я прав, я исполняю волю государства и волю народа. Это же полнейшее беззаконие, но оно было воспринято, принято и не осуждено и по сей день.

Все знают об отмене юридического образования, юридические факультеты были распущены за ненадобностью, зачем право в бесправной стране? Сейчас это воспринимается как какой-то казус. Да не казус это, а так было, так мы привыкли, что права никакого не существует, что законы мы принимаем такие, какие нам сейчас нужны, а завтра мы их отменим.

Мы вышли из Гражданской войны без осознания того, что произошло. Привело это все к очень сложным взаимоотношениям в нашей многонациональной стране. Большевики в принципе исходили из чего? Скоро произойдет мировая революция, все люди объединятся, а различия между этническими группами или нациями, как тогда говорили, исчезнут, и языки исчезнут за ненужностью, будет один язык.

Ну идея мировой революции постепенно отпала ввиду ее нереализуемости. А пренебрежительное отношение к национальному языку, к языкам небольших этнических групп осталось и сохранилось. И этнические группы воспринимались как то, с чем нужно мириться, но в принципе это не нужно.

Вспомнил, что я еще когда был совсем маленький, спросил у дедушки: «А почему у нас в России все не говорят на одном языке, это же было бы проще?». Дедушка меня отчитал за это, сказал, что этническая культура должна сохраняться. Но характерно было, что я задал этот вопрос. Значит, в детской среде это присутствовало. А дети откуда это узнали? Они услышали это от родителей, значит, это обсуждалось.

У нас в советском обществе существовала иерархия народов. Одним положена союзная республика, другим — автономная, третьим — автономный округ, а этот вовсе ничего не получит. Существовало совершенно очевидное пренебрежение к этническим группам. Люди, жившие в разных республиках, не считали своим долгом учить язык, на котором говорили в этой республике или в этой области. Ну зачем, пусть они все учат русский язык. А потом многие пострадали после распада СССР.

Идея мировой революции постепенно отпала ввиду ее нереализуемости. А пренебрежительное отношение к национальному языку, к языкам небольших этнических групп осталось и сохранилось

Но дело совершенно не в этом, а в том, что это наша с вами вина. Язык — наследство культурное. И мировое сообщество сейчас думает, как это сохранить, даже пытается восстановить мертвые языки. Это богатство, которое принадлежит всему сообществу, всему миру. А мы не прилагаем никаких усилий.

Я участвовал в жюри различных конкурсов, там всегда есть номинация, связанная с культурным наследием. Это всегда одни и те же материалы, можно сойти с ума. Люди от Владивостока до Калининграда, которые никогда друг друга не видели и не видят, делают абсолютно однотипные материалы, в которых сидят бабушки в национальной одежде и поют старые песни. И люди, которые это делают, и те, кто ставит это в эфир, и те, кто это смотрит, реально думают, что этим всем ограничена национальная жизнь этнических групп.

Но это же не единственное содержание жизни этноса, это малая доля того, что составляет культурную жизнь. Но мы же об этом не рассказываем, мы даже этим не интересуемся и не увлекаемся. И понятно почему, это же хлопоты, тут приехал хор при доме культуры, они тебе спели, те, кто помоложе, сплясали, ты снял, сдал, и все довольны. А какая жизнь там существует? А какие проблемы? А как они их решают? А как сохранить национальные языки и не насильственно, а так, чтобы они имели практическую ценность для молодых людей. Чтобы молодые люди несли это богатство.

Мне страшно не нравится законодательство в отношении национальных языков, которое, конечно, делает упор на изучение русского языка. Если ты занимаешься русским языком, то у тебя больше шансов хорошо учиться в высшей школе. А изучение национального языка в этом смысле тебе никак не поможет. Не годится такое законодательство.

Это же не проблема в детстве выучить несколько языков. Мой дед выучил четыре языка только потому, что дети во дворе разговаривали на разных языках. Понятно, что в моем возрасте выучить язык трудновато, но в возрасте 2-3 лет это происходит автоматически. Значит нет условий, никто об этом не думает, никто этим не занимается. Это все наследие нашей неспособности находить компромисс — такое слово в нашем языке практически оскорбительное. Вопрос распределения полномочий, функций и обязанностей между центром и регионами не привыкли мы обсуждать разумно и находить решения. И не хотим этому учиться совершенно.

«Управление пропаганды ЦК партии представило докладную записку с критикой татарского эпоса «Идегей»

Есть наследство похуже, оно связано с историческими обидами, которые не разрешались в процессе изучения прошлого, а заботливо хранились, жили в воображении людей поколениями, пока не выплескивались. Эти национальные обиды могут разрушить целое государство, что произошло с Югославией в 90-е годы на наших глазах.

В прошлом было всякое, это нельзя забывать, но с этим можно разобраться. И люди сто лет спустя не должны питать ненависть из-за того, что когда-то что-то происходило.

Но историю надо знать. А у нас в советские годы так тщательно причесывалась история, что она утрачивала черты реальности.

В прошлом было всякое, это нельзя забывать, но с этим можно разобраться. И люди сто лет спустя не должны питать ненависть из-за того, что когда-то что-то происходило

1944 год, война полыхает, все силы страны должны быть направлены на борьбу со страшным врагом, а в Москве заняты совершенно другим делом. В 1944 году вышла история Казахстана, и часть историков Москвы, прочитав, сочли ее антисоветской, потому что там написано, что царский режим угнетал казахов, а казахи этому сопротивлялись. Выходит, что Москва играла дурную роль, и летом 1944 года, когда идет страшная война, созывается совещание историков, на которое приходит все руководство страны кроме Сталина, все, кто должен был заниматься военной промышленностью, мобилизацией сил. Приходят и день за днем пытаются разобраться, правильно ли, что Москва занималась колонизацией национальных окраин или нет.

Управление пропаганды ЦК партии представило докладную записку с критикой татарского эпоса «Идегей», опубликованного в конце 1940 года. Потому что герой совершил опустошительные набеги на русские города и селения, и в эпосе звучат антирусские мотивы. За этим следует постановление ЦК партии о состоянии и мерах улучшения массово-политической идеологической работы в татарской партийной организации, потому что в республике имели место серьезные ошибки идеологического характера в освещении истории татарского народа. Какая чушь собачья!

Январь 1945 года, бои идут, в ЦК вносится записка о некоторых недостатках в идеологической работе марийской партийной организации, потому что там заметили реакционные националистические трактовки в произведениях марийских писателей, драматургов и художников.

Война закончилась, столько дел, столько проблем! 27 августа 45 года ЦК принимает постановление о состоянии и мерах улучшения агитационной пропагандистской работы в башкирской партийной организации. Тоже нашли, что в эпосе что-то не так. Не те слова, не те герои. Все то же самое: критиковался национализм в очерках истории Башкирии за эпос о богатырях, где-то там восхищались разбойничьими набегами башкирских феодалов.

Эти истории не прошли даром, это же чудовищное оскорбление национальной интеллигенции и национальной культуры. Потом эти постановления отменялись, но обида же осталась.

А говорить об этом в советские времена было нельзя, национальные проблемы были отданы Комитету государственной безопасности, где сформировали пятое управление, которое должно было этим заниматься. Это очень специфические методы работы, они не очень помогли. Такие обиды конечно вели к накоплению недовольства, эти нерешенные проблемы переходили из поколения в поколение, оставались и сохранились.

Вы, наверное, тоже обращаете на это внимание: мы спорим, ругаемся из-за вопросов далекой истории. Не является ли безумием, когда губернатор ставит памятник Ивану Грозному? А ставит памятник Ивану Грозному понятно почему — потому что если методы Ивана Грозного хорошие, то и он может действовать такими же методами.

Ну это ведь оскорбление не только, скажем, Казани, это оскорбление всего русского народа, потому что если к кому и относился отвратительно Иван Грозный, то это к русскому народу. А все наши представления об Иване Грозном не имеют ни малейшего отношения к реальности, он в нашем представлении борец против всего иностранного. Ничего подобного, его отряд состоял в основном из иностранных наемников, и Иван Грозный первый задумался о получении политического убежища в Великобритании.

Но мы ведь равнодушны к истории и не хотим этого знать.