«Казань так быстро застраивается, во многом отражая интересы только девелоперов»

Александр Храмихин: Анна, что сделало вашу семью и вас лично известными в архитектурных кругах города и республики? Как вы сами пришли в профессию?

Анна Новикова: Действительно, часто говорят, что нашу компанию, архитектурную практику Новиковых, знают. Частью благодаря преемственности, потому что творческая мастерская Евгения Сергеевича Евсеева и Николая Михайловича Новикова (отец Анны, — прим. ред.) была основана еще в 90-е годы, и за 20 лет работы у нее было много проектов по реконструкции общественных зданий в центре города.

Мы с сестрой Ольгой закончили архитектурно-строительный университет в Казани в 2007 году. После этого я училась архитектуре в Америке по магистерской программе, Оля осваивала городской дизайн в Англии, в Oxford Brookes University. Это дало нам очень хорошую базу. За границей мы учились, получив грант по татарстанской правительственной программе «Алгарыш».

А.Х. То есть вы уже, получается, больше 10 лет занимаетесь практикой?

А.Н. В 2017 году был, можно сказать, юбилей — 10 лет в профессии. За это время нам удалось поработать над очень интересными проектами. Например, над эскизным проектом Центра гребных видов спорта, который создавался для проведения соревнований Универсиады, над административным зданием на Кремлевской (представительство компании «Связьинвестнефтехим»). В дальнейшем работали над общественными пространствами стадиона «Казань Арена», медицинского центра МКДЦ, несколькими офисными представительствами.

А.Х. Я обратил внимание, что заказчики у вас из разных сфер — как государственные и муниципальные, так и коммерческие. Цели у этих заказчиков разные. Насколько сложно работать с ними? Что является решающим фактором для заказчика при выборе вас как архитектурного подрядчика на объект?

А.Н. Несмотря на авторитет и портфолио, мы стараемся постоянно развивать компетенции в соответствии с новыми запросами к архитектурным проектам. Так, в последнее время востребованы современные архитектурные решения с бережным отношением к исторической среде, которые проходят согласования на муниципальном уровне или уровне республиканских комиссий.

В офисном сегменте появляется запрос на сертификацию зданий, на «зеленое строительство». То же происходит и с жильем. В 2014 году, когда эта тема только-только начала появляться, я прошла обучение на уровень аудитора по немецкой системе сертификации DGNB по «зеленым стандартам». В Казани, наверное, я один из немногих специалистов, который имеет такую квалификацию.

Недавно появился запрос на соучаствующее проектирование, то есть привлечение жителей, деятелей общественности к проектному процессу: когда в широком обсуждении рождаются компромиссные решения, которые нравятся всем. Это очень непросто, но мы тоже применяем такой подход в своей практике.

Последние работы, в которых мы участвуем, предполагают взаимодействие с иностранными архитекторами. И тут владения иностранным языком недостаточно. Нужно знать именно их подходы, уметь выстроить работу так, чтобы и иностранный архитектор был доволен результатом, и все российские нормы и требования были учтены.

И самое важное, мы, наверное, одна из немногих архитектурных студий, которая участвует в проекте вплоть до его завершения, контролируя качество реализации, потому что часто так бывает, что эскиз хороший, а потом во время строительства что-то пошло не так.

А.Х.: Это я могу подтвердить по опыту совместной работы — вы доводите объект до конца, и результат максимально, если не идеально, приближен к исходнику. Вы упомянули коллаборации, у вас есть дополнительное зарубежное образование. Насколько профессии архитектора в России и за рубежом похожи и отличаются?

А.Н.: Про различия архитектурной профессии на Западе и в России можно говорить долго. Могу сказать, у нас сам путь становления рынка совершенно другой. В России коммерческая модель получения заказа выстраивается всего несколько десятилетий. Во многом мы переняли ее из советского периода. А процесс тогда был заточен на индустриальное строительство, когда проектирование было совершенно оторвано от реализации и был государственный заказ. Так было и еще раньше — в царское время, когда архитекторы состояли на государственной службе.

А. Х.: Вы хотите сказать, что в России преобладает госзаказ и при этом архитектор мало участвует в реализации проектов?

А.Н.: Да, можно сказать, что деятельность архитектора в России — это история работы с государством. В Америке же профессия формировалась в XIX веке и сразу как частная, контрактная деятельность с коммерческим заказчиком. Архитекторы создали Союз, на законодательном уровне закрепив свои права в отношении профессии, объем работы, который они должны выполнять, свою роль.

А.Х.: И ответственность.

А.Н. Ответственность, да, и необходимый объем проектной работы для высокого качества строительства. Они очень много работают на этапах строительства.

Соответственно, это две совершенно разные модели. Какая модель будет более позитивной для России и Казани в частности — об этом нужно думать. Ведь сегодня город так быстро застраивается, во многом отражая интересы только девелоперов. И чаще всего это очень спорные проекты. Возможно, государство на уровне муниципалитетов сформирует общую концепцию развития Казани, в которой будут отражены также интересы города и горожан. Концепцию, которой будут уже подчиняться проекты девелоперов.

А. Х.: Вы говорите, что архитектор, работая с государством как с заказчиком, сможет делать более качественную архитектуру. Но если смотреть, например, на социальное жилье, которое строится у нас в Казани по госзаказу, оно немногим отличается от коммерческих высоток-гетто.

А.Н.: К сожалению, раньше действительно государство, стараясь экономить, не заказывало проекты социального жилья, из экономии применяя типовые проекты, иногда пришедшие к нам еще из советской практики. В Европе к проектам социального жилья привлекают лучших архитекторов, и это позволяет строить недорого, современно и красиво.

Но уже несколько лет правительство уделяет внимание качеству городской среды. И я очень рада этому тренду. Сейчас в Москве разрабатываются стандарты жилья нового поколения. Проводился международный конкурс, и мы в нем принимали участие. Конкурс был частью госпрограммы, которая стала логичным продолжением разработки стандартов улиц Москвы. И я надеюсь, у нас в республике тоже будет похожая программа. И архитекторы смогут в диалоге с властью наконец-то предложить современные решения.

А.Х.: Это здорово. Я желаю вам, чтобы у вас это получилось. Анна, на своем опыте могу сказать, что большая часть проектов, над которыми мы работаем, к сожалению, остается нереализованной в силу тех или иных причин. Так происходит на практике. Большая ли часть ваших проектов остается только на бумаге? Насколько вам грустно, если они не доходят до реализации? И какой в вашей практике самый, скажем так, интересный или многообещающий проект, который вы сделали, но, к сожалению, он не был реализован в силу тех или иных причин?

А.Н.: Для архитекторов в России обычное дело, что часть эскизов остается нереализованной. Даже когда ты работаешь над одним проектом, ты делаешь несколько вариантов. Более того, в советское время были так называемые «бумажные архитекторы», у них не было возможности реализовать что-то, кроме государственного заказа. А тот был унифицирован, типизирован, и очень многие архитекторы работали в стол.

«Иностранные архитекторы привлекаются, и это правильно»

А.Х.: Ваш проект обустройства набережной Кабана как раз из тех, что не был реализован. Тот конкурс выиграла, насколько я помню, китайская компания.

А.Н.: Консорциум китайской и московской компаний Turenscape+MAP. Мы работали с итальянской Archea. Для меня это был очень интересный период деятельности.

А.Х.: Сколько вы над ним работали?

А.Н.: Два месяца. Архитектурные конкурсы в России часто инициируются государством для того, чтобы проанализировать территорию, получить обратную связь от профессионального сообщества и горожан. Часто выигравший проект не обязателен к реализации. Но, взвесив все риски, мы приняли решение участвовать. Мы понимали, что без создания консорциума будет очень сложно попасть в десятку финалистов. Когда же итальянская компания Archea согласились участвовать, мы были очень рады, потому что она входит в список топовых европейских архитектурных бюро. В 2015 году они как раз вошли в шорт-лист очень известной премии Миса ван дер Роэ на лучший архитектурный объект в Европе. Для казанской фирмы поработать с компанией мирового уровня — это развитие, шанс обменяться опытом, знаниями, сформировать общее видение и концепцию казанской территории. Мы смогли пригласить для консультации по проекту экспертов из департамента транспорта Москвы, сумели создать экономическую модель развития территории с экономистами торгового центра «Мега». Для меня это тоже уникальный опыт.

А.Х.: То есть проект ушел далеко за архитектурные рамки. Получился полноценный проект, охватывающий все стадии существования территории.

А.Н.: Да, я все время думала, как такой глобальный проект можно реализовать, привлекая инвесторов, девелоперов, как общественная территория в центре города может самостоятельно развиваться с минимальным участием государства. Естественно, своя работа всегда кажется самой лучшей, но даже по профессиональной оценке у нас получилась сильная архитектурная концепция набережной. Итальянцы вообще славятся изящным дизайном, архитекторы из Archea работали как художники, старались привнести новый образ, новый стиль с учетом идентичности территории, в отличие от других проектов, которые больше концентрировались не на архитектуре, а, скорее, на ландшафте.

А.Х.: Я вижу, что у вас есть положительный опыт сотрудничества с иностранными архитектурными студиями. Но есть мнение, что местные власти и частные заказчики при разработке крупных проектов более склонны доверять иностранным компаниям, нежели местным. Как вы считаете, так ли это?

А.Н.: Я считаю, что у нас в принципе очень маленький запрос на услуги архитекторов в городе. И когда создается этот запрос, пусть и на услуги иностранного архитектора, это уже хорошо. Второй положительный момент в том, что никто не отменял движущую роль конкуренции. Когда архитекторы работают над проектами городского масштаба, они варятся в локальной среде, они оторваны от того, как развивается архитектура в мире. Когда ты работаешь с иностранными архитекторами, они привносят свои методики, свои подходы, и это позволяет подниматься на более высокий уровень.

Другой момент: мировые звезды архитектуры привлекают своим авторитетом внимание СМИ. И если город хочет пробудить в людях интерес, поднять статус территории и туристическую привлекательность города, естественно, он будет привлекать для этого известных архитекторов.

Чаще всего после того, как иностранные архитекторы разрабатывают эскизный проект (а в Казани иностранцы привлекались на создание мастер-планов СМАРТ Сити, Иннополиса, Адмиралтейской слободы, Международного информационного центра в Деревне Универсиады), рабочую документацию разрабатывают уже местные архитекторы.

А.Х.: Значит, город с большей вероятностью отдаст предпочтение иностранным архитекторам в крупном проекте?

А.Н.: Да, в последнее время на крупные проекты действительно приглашают иностранцев и москвичей. Значит, у города есть амбиции. И это правильно. Неправильно, когда к этой работе с самого начала не привлекают казанских архитекторов, которые могут консультировать по исходной документации, границам собственности, разбираться с ограничениями строительства. Когда проектная работа ведется совместно, тогда и получаются легко реализуемые проекты.

Конечно, для работы с иностранцами требуются компетенции: чтобы сохранить 100% замысла, соблюсти российские нормы и чтобы иностранные архитекторы в итоге не отказались от авторства, приехали на открытие, и изначальные цели заказчика реализовались. Такое происходит не всегда.

«Здание Национальной библиотеки сначала тоже не принимали. Но время рассудило»

А.Х.: Архитектура — такое дело, где каждый считает себя профессиональным критиком. Наверное, любой новый объект критикуют. Как вы сами оцениваете архитектурный уровень Казани? Есть ли какое-то позитивное поступательное развитие или мы пока топчемся на одном месте?

А.Н.: Очень непростой вопрос. Вообще, в мире к деятельности архитектора очень уважительное отношение, архитектор имеет большой авторитет. Критика и негативное отношение, в том числе и на Западе, возникает из-за того, что сегодня архитектор становится проводником инвестиционных намерений девелопера, которые зачастую идут вразрез с интересами общественных организаций или защитников сохранения исторического наследия. Хотелось бы в развитии Казани видеть общую концепцию, потому что сейчас во многом город собирается из проектов крупных девелоперов, как пазл, и часто цельная картинка не складывается. Скажем так, хотелось бы более органичного сплетения этих пазлов в виде общей концепции развития.

Каждому историческому периоду соответствует свой архитектурный образ, архитектура меняется, и только время рассудит, хороша ли она. Здание Национальной библиотеки на улице Кремлевской строилось в начале XX века и подвергалось критике архитекторов, потому что не соответствовало тогдашним уже зарождавшимся идеям функционализма — современным концепциям архитектуры. Но прошло время, и сейчас это памятник архитектуры. Получается, время так рассудило.

Архитектура зданий менее вечна, чем планировка городского пространства, сети улиц, их комфорта, соразмерности высоты домов и их ширины. Сейчас можно наблюдать, как здания, которые были построены в 90-е годы, просто сносят, а на их месте возводят новые строения. Поэтому, я думаю, пугаться некачественной архитектуры не нужно. Лучше больше внимания уделить развитию города и его среды в целом.

Закон отводит архитектору минимальную роль

А.Х.: По вашим наблюдениям, есть ли какие-то ограничения, кроме финансовых, в реализации крупных, знаковых архитектурных проектов в нашем городе и республике?

А.Н.: Я сейчас, наверное, удивлю в том числе и коллег. Я считаю, что финансовые ограничения вообще не являются основной проблемой для качества строительства. Очень многие архитекторы, видя наши объекты, говорят: «Ну понятно, столько денег вложено». Но есть ведь объекты с минимальными вложениями, которые живут и пользуются любовью горожан. Например, центр «Смена» (центр современной культуры, — прим. ред.) — новый объект, который неожиданно стал очень популярным местом у молодежи. Есть, наоборот, проекты с очень большим финансированием, но качество строительства очень смущает. Независимо от бюджета хочется видеть в проектах больше современных, качественных решений, даже на уровне деталей.

Но этого часто нет, потому что, как я говорила, роль архитектора сегодня в проекте очень небольшая. Сегодня на законодательном уровне закреплено, что для получения разрешения на строительство необходимо только разработать проект (стадия П), что гарантирует минимальную безопасность здания. И рабочая документация, и авторский надзор — по усмотрению, а не по требованию законодательства. Возьмем пример Америки: сначала ведутся предпроектные работы, эскизное проектирование, потом разрабатывается дизайн, после — стадии «развития дизайна», разработки рабочей документации. Дальше идет стадия разработки тендерной документации, в которой архитектор тоже принимает участие, затем — проведение самого тендера, когда архитектор принимает участие в оценке всех заявок поставщиков, потом стадия строительства и архитектурное сопровождение, которое в корне отличается от авторского сопровождения.

В России авторское сопровождение осуществляет проектировщик, и оно во многом ограничивается подписанием актов скрытых работ, которые влияют на безопасность, а все остальные решения застройщик может поменять на свое усмотрение. Так я насчитала восемь стадий против нашей одной. У нас, соответственно, минимальное количество шансов проконтролировать результат. Мы в нашей практике Новиковых стараемся приблизиться к детализации зарубежного уровня.

А.Х.: Я перейду в более узкую сферу — дизайн офисного пространства, что мне близко и над чем вы тоже плотно работаете. В 2014 году вы получили отраслевую премию в номинации Best Office Awards* «Лучший офис России» за лучший региональный офис с проектом SkyBox «Казань Арена». Изменилась ли как-то ваша работа или восприятие вас в профессиональной среде после получения этой награды?

А.Н.: Мы стараемся по возможности участвовать в таких конкурсах, в Best Office Awards мы участвовали трижды с тремя разными объектами, участвовали и в других премиях, менее известных. Не всегда участие заканчивалось победой, но практически всегда мы входили в шорт-листы, что тоже очень престижно. Естественно, на таких профессиональных мероприятиях собирается много людей, в том числе и заказчиков, это полезно для профессионального, как сейчас принято говорить, нетворкинга. Да, как раз вот после победы мы получили несколько предложений. Мы работаем над тем, чтобы расширить круг наших заказов и начать работать в том числе и не в Казани. Пока у нас медленно, но получается.

А.Х.: Сформулируйте буквально несколько основных правил формирования, проектирования офисных пространств. Что вы считаете основным, скажем так, при постановке задач для создания офиса, на что обратить внимание?

А.Н.: Сегодня офис совершенно не тот, что 20 лет назад, сегодня люди работают совершенно по-другому. Очень много тех, кому не нужно закрепленное рабочее место, они немного работают в офисе и много — за его пределами. Вот чтобы выяснить такие нюансы, мы много внимания уделяем предпроектной аналитике, стараемся привлечь экспертов по разным вопросам. Например, если у заказчика есть служба эксплуатации, нужно проговорить, какие материалы, какие решения с точки зрения эксплуатации наиболее для них удобны. Возможно, в офисе есть особенный процесс, например, однажды нам было необходимо разместить обеденную зону. Соответственно, мы привлекли специалистов по размещению специального кухонного оборудования. Собирая эти данные, эти экспертные рекомендации в единую концепцию, получаем более продуманный проект.

А.Х.: Вы упомянули, что для качественного результата очень важна коллаборация и взаимодействие разных групп поставщиков, производителей. Можете поделиться опытом, как вы подбираете партнеров в проект?

А.Н.: Мы во многом работаем внутри заданного бюджета. Соответственно, бюджет определяет и группу возможных поставщиков и производителей. Одним из важных факторов при принятии решений является наличие проектной команды или группы специалистов у поставщика или производителя, которые могут оказать консультацию при проектировании. Сегодня так быстро развиваются технологии, что архитектору просто необходимы высококвалифицированные консультанты для создания инновационных решений.

Раньше такое сопровождение могли оказывать только иностранные компании. Сегодня и многие российские компании это делают. Я этому рада, это помогает добиться качества даже в объектах с небольшим бюджетом. И очень важно, чтобы и у строительных компаний, которые реализовывают проект, тоже были проектировщики, которые сначала на бумаге продумывают все спорные моменты, обсуждают с нами, с архитекторами, и уже с готовыми решениями выходят на стройку. И такие компании появляются. Главное — убедить заказчика, неважно, государственного или коммерческого, что высококвалифицированные специалисты — архитекторы, производители, строители — в конечном счете экономят его деньги. Потому что ошибки при строительстве приводят к удорожанию и снижению статуса объекта, а также к плохой молве — критике со стороны горожан.