Как улицы городов Поволжья заполнили волонтеры из лжеблаготворительных фондов

Отличить мошенников от благонадежных фондов с каждым годом, а то и месяцем, становится сложнее, говорили на секции «Мошенничество — новая угроза для репутации благотворительных организаций» форума «Добрая Казань», который прошел на этой неделе.

Модератор и эксперт форума Людмила Геранина, координатор проекта «Вместе против мошенничества», начала разговор с того, что удостоверилась, что все присутствующие одинаково понимают, кого в сфере благотворительности принято называть мошенниками. Она перечислила отличительные черты, присущие недобросовестным НКО, которые собирают деньги, но не направляют их по назначению. Как правило, таким фондам меньше года от момента регистрации. Кстати, наличие регистрации — это уже что-то новое, ведь раньше фондами представлялись физлица. Сейчас же мошенники регистрируют организацию официально — как правило, в небольших городах, а деятельность ведут в других регионах.

— Если фонд зарегистрирован где-то в Чувашии, он может осуществлять сбор средств в Казани. У каждого такого фонда охват — минимум пять регионов. Сотрудники этих фондов легко собирают от 1 до 15 тыс. рублей в сутки. Разумеется, в таком «фонде» не знают о трудовом законодательстве, не платят налогов, — рассказывает Людмила Геранина.

Еще полгода назад эти «фонды» называли своих сотрудников волонтерами и давали объявления о найме на специализированных сайтах, но сейчас рекрутеры стали реагировать на просьбы благотворителей не размещать такие объявления: так, HeadHunter быстро вычистил объявления о «найме волонтеров» на своем сайте. Но «фонды» так же быстро сориентировались и теперь ищут «гражданских активистов», «волонтеров-фандрайзеров» и т. п., говорит эксперт. И это при том, что волонтерство (с англ. volunteer — доброволец) — это неоплачиваемая работа.

— Почему мы считаем эти «фонды» недобросовестными? Простая математика. С собранных денег 20—25 процентов идет «волонтеру», еще процентов 20 направляется на зарплату руководителя «фонда» и аренду, остальное — на личную карточку учредителя, который рассказывает о том, как он помог каким-то нуждающимся, — объясняет Геранина. — Получается, что пять филиалов за 20 рабочих дней перечисляют учредителю 900 тыс. рублей (и это минимальная сумма). Но они такие молодцы, что даже стали зачислять небольшую часть средств на свой расчетный счет (от 50 до 200 тыс. рублей — для отвода глаз). Внимание, где 700 тысяч?

Такие расчеты удалось сделать в результате расследований, общения с директорами, учредителями лжефондов и самими «волонтерами». Всего сотрудники проекта «Вместе против мошенничества» насчитали порядка 35 «фондов»: все они в последнее время усилили маскировку. И если раньше «волонтеры» могли расхаживать по улицам городов с портретом давно умершего ребенка, то сейчас публикуют фото ребенка с ДЦП, которому могут даже передавать какую-то часть денег — в итоге по отчетным документам будет сложно распознать мошенничество.

Как правило, с мошенниками борются сами фонды, которые обеспокоены репутацией отрасли. Одни из самых лучших результатов пока зафиксированы в Пензе, где активную войну с лжеволонтерами возглавил Олег Шарипков, исполнительный директор фонда «Гражданский союз». В Пензе самым заметным лжефондом была «Аурея», начавшая активный сбор средств в 2015 году. Активисты внедрялись в ряды «Ауреи», чтобы понять, как все устроено изнутри, и когда стало ясно, что «фонд» осуществляет нечестный сбор средств, привлекли полицию, активизировали СМИ. Роль прессы, считает Олег Шарипков, оказалась очень важной — именно СМИ обратили внимание общественности к проблеме.

При этом самому Шарипкову пришлось выдержать и ответное давление со стороны «фондов», которые также пытались использовать прессу для защиты себя и ответных обвинений. Руководитель «Ауреи» писал заявления в прокуратуру, центр по борьбе с экстремизмом, полицию, Минюст и Следственный комитет, обвиняя Шарипкова в антиконституционной деятельности, создании преступного сообщества и работе на иностранные спецслужбы.

В результате лжефонд удалось изгнать из города, но только на 10 месяцев. После «Ауреи» на улицах Пензы появились схожие организации — «Мир помощи» из Самары и «Детство каждому» из Москвы. А потом — и некий фонд «Россодействие», сотрудники которого собирают деньги уже не только на улицах, но и в транспорте.

В Петербурге опыт борьбы тоже неплохой. Нина Фрейман, волонтер фонда «Адвита», считает, что сработало сразу несколько факторов: освещение в СМИ и соцсетях, размещение звуковых объявлений в метро, где обитало много «гражданских активистов», а также внесение поправки в правила о запрете сбора денег на транспорте.

Под раздачу попадают дети, но не учредители лжефондов

Правоохранители не готовы реагировать на действия лжеволонтеров, говорят эксперты, но массовые обращения приносят неплохие результаты.

— Когда в полицию звонят 10 человек и говорят, что в такой-то точке стоит мошенник и нужно проверить у него документы, полиция обязана отреагировать, звонки в 112 фиксируются, — говорит Олег Шарипков.

Если же обращения единичные, полиция старается не ввязываться в конфликт.

— Самая распространенная история — полиция проверяет документы у «волонтера», после чего сообщает: учредитель обещал приехать и показать нам отчеты, до свидания! — сетует Людмила Геранина. — И самое печальное, что пока с этим сделать ничего нельзя. Никто не придумал, как привлечь учредителей по статье «мошенничество». Поэтому мы можем ругаться на полицию за бездействие, но у них пока действительно связаны руки.

К работе «волонтерами» привлекают подростков, потому что в случае полицейской проверки они ни за что не отвечают. До учредителя при такой организации «бизнеса» добраться очень сложно. Единственный выход эксперты видят в том, чтобы доносить до детей и их родителей через образовательные учреждения информацию о том, что такое волонтерство и в чем проблема таких «благотворительных фондов». Конечно, подростки, привлеченные к работе, оказываются на передовой — их тащат в полицию, и хотя к ответственности их привлечь нельзя, они испытывают не самые лучшие эмоции, говорит Екатерина Самсонова, директор фонда «Добрый мир» из Твери:

— Этим детям страшно. Вызывают их родителей, которые часто и не подозревают, где работают их дети, ведь ребята говорят — промоутерами. А все справки на разрешение на работу у «волонтеров» были подписаны не родителями.

Как уже говорилось, учредителей фондов привлечь к ответственности пока крайне сложно. Мошенники все время мимикрируют, следят за информационным полем, быстро учатся, у них отличные юристы. Еще несколько месяцев назад у «фондов» не было никаких отчетов на сайтах, сейчас эти отчеты составлены едва ли не скрупулезнее, чем у честных фондов.

Часто разные фонды имеют общие корни. У «Мира помощи» из Самары и московского «Детство каждому» общие учредители, выяснил Шарипков. А директор фонда «Сильные дети» признался, что сотрудничал с фондом «Аурея» и обучал общению с полицией их «волонтеров», поделилась Нина Фрейман.

Отказаться от налички. Совсем

Казань проходила все виды «волонтерства», о которых рассказали коллеги, говорит Рустем Хасанов, директор фонда «День добрых дел». Виды «волонтерства» сменяли друг друга, как только прежний вид привлечения денег переставал быть эффективным.

— 10 лет назад у нас были «ветераны Афганистана», перестали подавать им, появились «волонтеры», их начали задерживать за попрошайничество, появились «фонды». Давайте смотреть на опережение. Мы научимся сажать за мошенничество учредителей «благотворительных фондов», тогда на том конце появятся «благополучатели» в виде какой-то семьи, которая просто будет заниматься «обналичкой», — предрекает эксперт.

Хасанов выступает за ужесточение контроля за сбором средств и за полный запрет сбора наличных денег и денег на личные карточки директоров и учредителей. Нужен и отраслевой закон с поправками в Уголовный кодекс. Фонд Хасанова, к примеру, вообще не работает с наличкой.

Если думать на перспективу, всем фондам нужно сменить формат фандрайзинга хотя бы из соображений увеличения эффективности сборов, соглашается с Хасановым Людмила Геранина. Эксперт даже подсчитала, что на собранный рубль наличкой до 60 копеек уходит на административные расходы. Это как минимум невыгодно самим фондам, считает она. Авторитетные фандрайзинговые организации уже вовсе отказались от такого способа сбора средств, сообщила эксперт.

Несколько циничных вещей

Правда, такое закручивание гаек может стать проблемой для многих честных фондов. Любой разговор о мошенниках в благотворительности, любая неловкая формулировка проблемы в СМИ — это риск, что люди в принципе будут опасаться делать пожертвования.

— Людей надо информировать, что жертвовать нужно правильно. Даже если мы уберем мошенников с улиц — а рано или поздно мы это сделаем — они возникнут в интернете. Мы хотим добиться того, чтобы человек делал пожертвование не импульсивно, а включал голову, — говорит Людмила Геранина. — Когда вы выбираете банк, наверное, вы думаете о том, чтобы этот банк не развалился. А когда вы делаете пожертвование — вы делаете вклад в чье-то здоровье. Вы хотите вложить деньги или выкинуть их? Это не о том, что пожертвовал, почистил карму — и ты святой. Это о том, что, если жертвуешь, например, в «Подари жизнь», ты вкладываешься в развитие здравоохранения в России. По факту так.

Тот же аккуратный подход нужен и к внесению изменений в законодательство, говорит эксперт.

— Мы занимаемся лоббированием изменений в законодательство, но это минное поле, по которому мы идем очень аккуратно, иначе пострадает весь сектор, и то, что выстраивалось десятилетиями в России, может загнуться на корню, — говорит Геранина.

А пока ведущие фонды понемногу приходят к договоренностям об общих правилах игры. Первым шагом стало создание декларации добросовестности в сфере благотворительности при сборе средств через ящики-копилки Ассоциации «Все вместе». Декларация предлагает договориться о запрете сбора средств с помощью переносных ящиков-копилок вне мест проведения благотворительных мероприятий и вне стационарных мест их размещения. Для сбора денег с помощью стационарных копилок уже есть правила: на их размещение с ТЦ или бизнес-центром должен быть договор, ящики должны быть опечатаны. Сейчас декларацию подписали 269 НКО России, среди которых такие фонды, как «Адвита», «Подари жизнь», «Вера», «Галчонок».