Сабантуй Рафаэля Хакимова: как неубиваемый праздник запах казенщиной
«Реальное время» публикует новый отрывок из книги директора Института истории им. Марджани
Директор Института истории им. Ш. Марджани Рафаэль Хакимов предоставил «Реальному времени» новый отрывок из своей готовящейся мемуарно-аналитической книги «Шепот бытия». Сегодня колумнист нашей интернет-газеты представляет на суд читателя еще одну главу, названную «Сабантуй».
Сабантуй
В детстве мы ждали Сабантуй и что-нибудь выигрывали. Подарки ничего не стоили, просто были знаками успеха. В советское время пытались запретить этот «языческий» праздник, но под давлением населения возродили. Если хотят узнать душу народа, то едут в Заказанье, на Сабантуй. Как писал Сибгат Хаким:
Не тронь меня, Аллах, не тронь,
Покуда жар не схлынет сабантуя,
А после — ветры пусть задуют
Моей души огонь, моей души огонь.
Вздохнет майдан, последний вздрогнет конь
И остановит твердое копыто.
О, в этот час, когда вся даль открыта,
Не тронь меня, Аллах, не тронь.
В день Сабантуя каждый должен вернуться в свои родные места. По-татарски это так и произносится: «Вернуться!». Ты возвращаешься к своим истокам. Сабантуй — праздник вечного возрождения природы и народного духа, где каждый может показать свою удаль и получить общественное признание.
Сабантуй — ждут весь год. Кульминацией на Сабантуе становится борьба на кушаках и конные скачки. Судит весь майдан, официальный судья только помогает. Главной наградой становится народное признание и вышитые полотенца.
Татары, где бы они ни жили, стремятся объединиться, собираются на меджлис (собрание), там до одури спорят, кто главнее, и затем проводят Сабантуй. Если не могут прийти к единству, то проводят два Сабантуя. Как-то очень давно мне пришлось побывать в Праге среди татар. Они меня угостили, а затем показали лужайку, где проведут Сабантуй. Я удивился: «В Праге так много татар?». «Да, — ответили они, — 14 человек».
Казалось бы, это неубиваемый праздник. Однако не надо спешить с выводами. За дело взялся Всемирный Конгресс татар, который начал проводить Сабантуй по всей России, а затем по Европе. К мероприятию подключилось Министерство культуры и местная администрация, даже правительства некоторых стран. В России появился федеральный Сабантуй, в Европе — ЕвроСабантуй. Запахло канцелярщиной.
Сабантуй сегодня превратился в шоу с официальными приветствиями и дорогими подарками. Даже появились охотники за подарками, которые, пользуясь разновременностью проведения праздника, катаются из одного региона в другой. А ведь у Сабантуя были совершенно иные функции. Кроме связи с посевной, там содержалось воспитательное начало. Смысл его сводится к общественному признанию твоего первенства. Победа добывалась не любым путем, а в рамках правил. Все награждались полотенцами, но люди знали, кто стал первым.
Напряжение игры подвергает силы игрока испытанию: его физические силы, упорство, изобретательность, мужество и выносливость, но вместе с тем и его духовные силы, поскольку он, обуреваемый желанием выиграть, вынужден держаться в предписываемых игрою рамках дозволенного. Проявление эмоций в игре ограничивается рамками «приличия», границами правил игры, что поддерживает культуру народа на должном уровне. Если ты научился соревноваться в рамках правил в своей деревне, то поднявшись по карьерной лестнице, ты воспользуешься теми же навыками. Для развития общества важна конкуренция, но только в рамках правил игры. Бои без правил — это симптом загнивающей империи, как гладиаторские бои в Древнем Риме.
Сегодня пытаются формализовать Сабантуй, выставляют дорогие подарки. Это искажает смысл праздника, ему начинают придавать характер спорта, который давно превратился из формы игры в коммерцию, разжигающую у фанатов низменные инстинкты.
Есть трогательный обычай Сабантуя — награждать подарками коня, пришедшего на скачках последним. Это «конь надежды». Все, у кого не вернулись родные с фронта, или те, кто потерял близких, но в ком осталась хоть капля надежды, несли свои платки отставшему коню. Это как жертвоприношение, как мольба оставить в живых побежденного, не дошедшего до финиша, обойденного счастливой звездой. Об этом стихотворение Сибгата Хакима «Конь надежды»:
Конь опоздал, отстал, жует уздечку
И принимает скорбные дары.
Таков обычай, что надеждой лечат,
Врачуя раны сердца до поры.
Культура возникает и разворачивается в игре. В мифе и культе рождаются «великие движущие силы культурной жизни: право и порядок, общение и предпринимательство, ремесло и искусство, поэзия, ученость, наука. И все они, таким образом, уходят корнями в ту же почву игровых действий». Игра нерациональна, она предшествует культуре. Даже молодняк животных проводит время в игре.
Игра сопровождает становление человека и становится частью культуры. Она цепко держит человека в своих объятиях. Это расширение группового сознания, своеобразный разговор всего общества с самим собой, средство массовой коммуникации, форма общения. Игры — это ситуации, придуманные для того, чтобы обеспечить одновременное участие множества людей в каком-нибудь значимом паттерне их корпоративной жизни.
Игра — подвергает испытанию силы игроков. Это — напряжение, упорство, изобретательность, мужество и выносливость. Главный смысл игры — придерживаться определенных правил и побеждать. Нарушение правил лишает игру смысла. Игра — свободное действие. К нему не принуждают. Игра вводит в определенные рамки человеческие страсти, «устанавливает порядок, она сама есть порядок. В этом несовершенном мире, в этой сумятице жизни она воплощает временное, ограниченное совершенство. Порядок, устанавливаемый игрой, непреложен». Игра должна быть красивой, ей присущи ритм и гармония, ей присуще навязчивое стремление к созданию упорядоченной формы, которое пронизывает игру во всех ее проявлениях.
Гладиаторские бои — уже не игра, а профессиональный спорт. «Бои без правил», ставшие модными в ХХ веке, стоят вне культуры, они отрицают то, к чему стремился человек разумный.
Сибгат Хаким — певец микрокосма
Мой отец из простой деревни, каких тысячи. Он всю жизнь писал о своей мало примечательной деревне. Казалось бы, что может быть интересного в этакой глуши? Мы столько слышали о красотах лугов и полей, любви к родной стороне. И вот еще одно повторение еще об одной деревне:
Что на свете есть милее края,
Где ты рос и начинал свой путь?
Ничего не надо мне другого,
Только б запах сена лугового,
Скошенного мной самим, вдохнуть.
В чем тут хитрость? Эти строки могут вызвать ответные чувства у деревенского жителя или ностальгию у горожан, не более.
Замысел в другом — особом взгляде на мир. Картина мира возникает не в конкретных строках, а в поэзии в целом. Расчлененная на отдельные стихи, поэзия Сибгата Хакима теряет свое преимущество — целостный взгляд на село, как на микрокосм. Вряд ли это происходит на уровне сознания. Творчество, вообще, чаще происходит в подсознании.
Несмотря на весь наш рационализм, в душе у каждого существует свой взгляд на мир, мироощущение, можно сказать, собственный миф. Как только нарушается этот внутренний миропорядок, человек теряет свою опору, он может даже заболеть. Тогда вступают в дело психоаналитики, чья задача — восстановить миф.
Поэзия синтетична, историографична, она как некий срез автономного мира, имеющего собственное измерение и собственные границы, собственное время и собственное пространство, мир со своими обитателями, предметами и легендами. В поэзии символы, суждения, образы, соединяются в цельную картину мира. В этом ее притягательность. Слово поэта превращается из нейтрального языка в определенный знак, в способ выбора человеческого поведения, в способ вовлечения слушателей в общую Историю. Манера письма — это акт исторической солидарности.
В поэзии Сибгата Хакима нет претензии на вненациональную масштабность, напротив, это очень национальная поэзия по языку и тематике, но для представителей других народов их собственная жизнь оказывается сходной.
Ты, судьба, судьба, солнце греет нас
Только там, где дом, лишь в краю родном,
Не лишай меня родины моей,
Хлеба на столе, места за столом.
Популярности поэзии Сибгата Хакима не мешает ее жесткая привязка к Заказанью. Для читателя это стихи не о конкретной деревне Кулле-Киме, а о его собственном окружении. Образ деревни отрывается от привязки к конкретной местности. Поэзия Сибгата Хакима не только верно отражает настроения людей, но и поддерживает дорогие сердцу ценности, напоминает о корнях, родном языке, напевах и праздниках. Потому она и живет.
«Мифологичность» поэзии не в сверхъестественных персонажах, а в формировании образа микрокосма. В поэзии Сибгата Хакима отражается автономная единица общества в эпоху перемен.
— Чье кладбище?
— Деревни Учили.
— А где ж сама деревня?
— Ветром сдуло.
Снега и пыль названье замели.
— А стадо чье?
— Соседнего аула.
Среди погоста, отрешенно глух,
сжимая кнут шершавыми руками,
в сухой прохладе осени пастух
сидит, как беркут, на могильном камне.
Зачем сюда пригнал свою орду?
Ревут на древнем кладбище коровы.
В деревне овцы топчут лебеду
на всех углах фундамента-основы.
На тех основах многие века
за поколеньем жило поколенье.
Деревни нет — живого родника
бессмысленны журчание и пенье.
«Основа» — не просто место рождения. Это твои корни, твоя родословная, истоки жизни, надмогильные камни. Распад деревенской жизни, брошенная земля, где больше не слышен детский смех, ведет к разрушению основ народа.
Ты, судьба, судьба, не прожил бы я
На чужбине дня, умер бы от слез.
В землю, где мой дом, я корнями врос
У моих рябин, у моих берез.
* Название деревни Училе с татарского переводится как «Три дома».
Подписывайтесь на телеграм-канал, группу «ВКонтакте» и страницу в «Одноклассниках» «Реального времени». Ежедневные видео на Rutube, «Дзене» и Youtube.