Революция 1905 года в Казани: война жандармерии с полицией чередовалась забастовками силовиков

«Переутомившиеся» жандармы

Помимо первых лиц губернской власти повышенным вниманием революционизированных, в том числе террористических, групп пользовались представители местной жандармерии. Казанское губернское жандармское управление размещалось в доме Бутягина на Большой Красной улице, который считалось не очень удобным. Так как канцелярия была устроена на первом этаже, а ее окна выходили на улицу, любой прохожий мог заглянуть в окна жандармерии. Таким образом, могли быть опознаны и задержанные, и заглянувшие сюда тайные информаторы. В марте 1906 года злоумышленники бросили в окна КГЖУ бомбу. Работники получили легкие ранения, а преступников не поймали.

В 1905 году управление возглавлял полковник П.С. Александров, в том же году вместо него был назначен подполковник Константин Иванович Калинин, служивший с марта 1904 года на должности помощника начальника. Выходец из дворян, успевший поработать в разных ГЖУ, к тому времени имел почти 20-летний опыт службы. Полковник Калинин возглавлял жандармское управление Казанской губернии в самые жесткие годы реакции и оставил свою должность по собственному желанию во время Первой мировой войны из-за болезни. По данным исследователя И. Алексеева, бывшему начальнику КГЖУ было чуть больше 50 лет, когда он скончался.

Годы службы были сопряжены с огромным нервным напряжением, иногда это заканчивалось довольно плачевно. Например, в ноябре 1905 года в Арске распространились слухи о том, что из Казани в Арск движется толпа разъяренных студентов, намеренных отомстить местным мещанам за избитого накануне агронома Пирогова. Напуганный городской староста Щелкин даже успел проводить свою семью из Арска в более безопасное место. Информация исходила от прикомандированного в город жандармского служащего, поэтому староста сразу поверил ему. Но в намеченный базарный день студенты в городке так и не появились, а приглашенный врач сумел установить, что жандарм страдает от галлюцинаций и, к сожалению, не в своем уме. Действительно, иногда рабочая нагрузка приводила к психическим расстройствам. Как докладывал сам полковник Калинин в начале 1906 года, сотрудники КГЖУ испытывают «страшное переутомление» и лишь за небольшой отрезок времени было «три случая заболевания среди унтер-офицеров нервным расстройством исключительно на почве переутомления, один случай даже со смертельным исходом».

В чрезвычайных условиях от них требовали немедленной реакции, но часто поиски приводили к мифическим революционерам, а не к настоящим зачинщикам беспорядков. Офицеры жандармерии не справлялись с большими объемами работы, обусловленными не только революционной порой, но и переформатированием самого Управления. Дело в том, что с 1 апреля 1905 года было упразднено Казанское охранное отделение и его функции переданы КГЖУ. При этом численность сотрудников осталась прежней, хотя обязанностей прибавились. В штате жандармского управления состояли четыре офицера: сам начальник, адъютант и два помощника начальника управления. «Ныне число дел в Управлении возросло в несколько раз, переписка разрослась до громадных размеров», — писал полковник Калинин. — (…) В виду вышеизложенного, по моему мнению, является безусловно необходимым увеличить штатный состав офицерских чинов Управления до следующих размеров по числу 12 уездов Казанской губернии: учредить четыре должности помощников, возложить на каждого заведование тремя уездами, затем учредить должность одного помощника в г. Казани, должность отдельного офицера специально для заведования агентурой и разыскной деятельностью, начальника управления и адъютанта. Число нижних чинов также крайне необходимо увеличить…». Начальник губернии согласился с доводами начальника КГЖУ и подтвердил необходимость увеличения штата жандармерии.

Полицейско-жандармские курьезы

Ряды жандармерии в революционный период были усилены сотрудниками полиции. Так, в начале 1906 года по прошению начальника КГЖУ в его распоряжение были командированы околоточные надзиратели Казанской городской полиции Нуждин и Покровский. В жандармерии новыми сотрудниками были довольны. Поскольку жандармы перед Пасхой получали традиционную денежную награду, начальник КГЖУ хотел поощрить и временных работников, однако губернатор отказал в этом, сославшись на то, что с основного места их работы — казанской полиции — никаких распоряжений по поводу вознаграждения не поступало. М.В. Стрижевский ограничился лишь благодарностью отличившимся околоточным надзирателям. Однако губернаторская благодарность никак не повлияла на служебные дела Нуждина и Покровского.

В октябре 1906 года стало известно, что пока они занимались политическим розыском, в родном казанском полицейском управлении одного из них — Покровского — уволили за «неявку на службу». Этим фактом был крайне возмущен его прямой начальник — жандармский офицер ротмистр К.К. Трескин. В прошении на имя начальника губернии он писал о том, что подчиненные ему «Нуждин и Покровский аккуратно справлялись со своими обязанностями, ни разу не пропустили службу». После постановления Губернского правления об увольнении, Покровского пришлось освободить и из службы в КГЖУ. Трескин называл это «чувствительной потерей» для разыскной службы. Ротмистр возглавлял разыскной и наблюдательный отдел КГЖУ.

В революционных условиях надежных и проверенных сотрудников действительно не хватало. Ротмистр Трескин считал своим «нравственным долгом и священной обязанностью» добиться отмены постановления Губернского правления. «…Самые элементарные понятия о справедливости обязывали Губернское правление прежде чем уволить надзирателя Покровского «за неявку на службу» — запросить Управление, является ли он на службу или нет, чего в данном случае выполнено не было», — писал он. Однако поиски справедливости внутри бюрократической системы не увенчались успехом. В конце концов, у офицера Трескина серьезно пошатнулось здоровье, и он был вынужден оставить службу.

При этом ротмистр являлся одной из ключевых фигур в КГЖУ. Константин Капитонович был прикомандирован накануне революции для исполнения должности помощника начальника управления КГЖУ в Свияжском, Тетюшском и Чебоксарском уездах. Но из-за нехватки специалистов временно заведовал разыскной и наблюдательной деятельностью КГЖУ. В итоге Трескин так и остался на этой должности. Когда 2 сентября 1906 года приказом по корпусу жандармов его назначили «начальником омского отделения жандармского полицейского управления Сибирской железной дороги», полковник Калинин ходатайствовал о том, чтобы офицера временно оставили в Казани хотя бы до назначения ему замены. Впрочем, уже в конце октября сообщалось о том, что Трескин «подвергся серьезному заболеванию и вследствие этого лишился возможности заниматься делами службы». Из-за его болезни на некоторое время в Казани практически прекратилась вся разыскная и наблюдательная деятельность жандармерии. Лишь в ноябре 1906 года на место ротмистра Трескина назначили бывшего помощника начальника Пермского ГЖУ ротмистра Гривина.

Неслаженные действия, отсутствие конструктивного сотрудничества между двумя правоохранительными структурами характеризует не только этот эпизод с увольнением прикомандированного в жандармерию полицейского надзирателя, но и другие случаи. Так, в годы революции, по данным исследователя В.В. Романова, сотрудники обычной полиции арестовали секретного агента КГЖУ, встречались эпизоды двойной вербовки тайных информаторов. Из-за этого были приняты специальные меры, запрещающие общей полиции проводить самостоятельные действия в сфере политических преступлений. Она подчинялась жандармскому управлению.

Кризис секретной службы

Помимо сложностей с внутренним переформатированием, казанская жандармерия испытывала в этот период и другие трудности. Из столицы шли самые разные указания, очень часто непоследовательные и противоречивые. Так, наряду с дарованием «свободы слова» и других «свобод» осенью 1905 года, во многих городах и губерниях вскоре вводились усиленные меры охраны. Все силы жандармерии и полиции были брошены на пресечение любых революционных устремлений. Иногда указы высшей администрации и местной власти противоречили друг другу. Манифестом 17 октября была объявлена полная свобода собраний, а в Казани даже спустя две недели после этого действовал губернский указ от 14 октября, согласно которому о предстоящих собраниях нужно было извещать органы власти.

В апреле 1905 года при Казанском губернском жандармском управлении был образован отдел наружного наблюдения (филеров). Туда были откомандированы пятеро унтер-офицеров ликвидированного охранного отделения. Почти все филеры служили раньше в армии, к службе в охранке переходили в большей степени по материальным соображениям. Некоторые служащие имели солидный стаж наружных наблюдений. Как отмечает исследователь В.В. Романов, «тяжелые условия деятельности, функциональная однобокость служили основой для деградации части филеров, которая находила выражение в пьянстве». Тайные информаторы и наблюдатели жандармерии населением в основном оценивались крайне негативно. «Шпиков и всякой дряни на улицах завелось очень много», — писала одна казанская гимназистка в начале 1906 года.

К 1906 году количество агентов наружного наблюдения КГЖУ было увеличено до семи человек. К.И. Калинин в своем январском прошении 1906 года писал, что не хватает «хороших секретных агентов», затруднительным ему представлялся и подбор таких кадров. «По обстоятельствам дела я полагал бы безусловно необходимым число филеров довести до 12 человек, т. е. иметь кроме 4 филеров унтер-офицеров — 8 человек вольнонаемных, — отмечал он. — Принимая во внимание, что содержание каждого филера в месяц обойдется около 50 рублей, считая, помимо жалованья, мелкие расходы при наблюдении, как например извозчики, конка и т. п., общая сумма на которую возрастет расход по наблюдательной деятельности будет равняться 400 рублям в месяц. Т. е. вместо расходуемых в настоящее время 500 рублей в месяц потребуется на расходы по разыскной деятельности 900 рублей в месяц».

Помимо КГЖУ функционировало еще Казанское отделение Московского жандармского полицейского управления на железных дорогах. Наблюдение на территории вокзала было одной из важных задач жандармерии, два агента постоянно находились на вокзале, всегда готовые следовать за своими «подопечными» по любому маршруту. Для этого агентам обычно выделялись билеты 2 и 3 классов «на предъявителя» на бесплатный проезд по Московско-Казанской железной дороге.

Полиция протестует

Постоянно сотрудничали (хотя не всегда успешно) с жандармерией органы полиции. В штате Казанского городового полицейского управления в 1905 году состояли 48 человек. Управление во главе с полицмейстером находилось на Воскресенской улице. Губернский город был разбит на шесть полицейских частей, каждый из которых делился на два-три участка. Заведовали участками приставы. Отдельный полицейский надзиратель был прикреплен к Алафузовским предприятиям, с 1906 года аналогичная должность появилась при заводе Крестовниковых. Кроме обычных полицейских частей, в январе 1905 года город был разделен дополнительно на районы. За порядком в них следили не только полицейские, но и военные: Свияжский и Ветлужский резервные батальоны. Охрана отделения Государственного банка, почты и телеграфа также возлагалась на солдат. Кроме того в распоряжении губернских властей находились Спасский и Лаишевский резервные батальоны.

В уездах полицию возглавляли уездные исправники, также в штате были помощник исправника, служащие канцелярии (секретарь, столоначальник, регистратор), полицейские надзиратели и становые приставы. Численность штата полиции в уездах колебалась от 8 до 13 человек. Самым многочисленным был штат Казанского уезда (13), затем шли Чистопольский (11) и Спасский (11). Отношение к революционным волнениям не у всех полицейских было однозначным, некоторые отличались даже либеральностью взглядов. «…Один из исправников, Ефимов, усиленно читал серьезный, но радикального направления журнал «Право» и открыто утверждал, что вмешиваться в беспорядки полиции не следует, что идет «проявление нормального исторического процесса» и, как только «народ добьется наиболее либеральной конституции», все само собой придет в порядок. В устах исправника такие речи были довольно дерзновенными», — вспоминал Н.А. Мельников.

Служащие правоохранительных органов были частью российского общества, интуитивно недовольного существующим порядком и собственным положением. Жалованье полицейских чинов Российской империи в начале XX века не соответствовало прожиточному минимуму. Установленный в 1872 году максимум размера вознаграждения (1500 рублей в год) оставался неизменным даже в 1912 году. В период революции в некоторых регионах империи присоединились к забастовочному движению и полицейские. Такие случаи в 1905 году зафиксированы в Екатеринославе, Киеве; воззвания от имени «Союза городовых» были обнаружены в Тифлисе. Предъявляемые требования носили не только экономический характер, но и касались профессиональных обязанностей, в частности служащие жаловались на многообразие функционала и просили освободить от некоторых обязанностей, касающихся политической полиции.

Материальное обеспечение полиции во многом зависело от муниципальных органов власти. Это было одной из обязательных статей их расходов. Например, в 1905 году Казанской городской думой на содержание полиции выделено 58 070 рублей. Этого было недостаточно для удовлетворения всех материальных запросов служащих правопорядка.

Поэтому неудивительно, что в ноябре 1905 года начали активно выступать и служащие Казанской полиции. Они требовали от своего начальства улучшения условий служебного быта, увеличения жалованья. Казанский околоточный надзиратель получал в месяц 39 рублей 66 копеек, из этих средств он должен был обеспечить себе обмундирование, проживание в районе службы. При этом стоимость аренды квартиры в центре Казани и на окраинах довольно сильно отличалась.

Не устраивал служащих полиции режим труда и отдыха. Каждые два-три дня им приходилось дежурить полные сутки при полицейской части, круг обязанностей у них был широким. Полицейские ходатайствовали об увеличении жалованья, об изъятии из сферы их деятельности политических дел, а также о полноценном выходном дне (хотя бы один раз в неделю). Кроме того, они требовали одинакового отношения при продвижении по службе, их категорически не устраивало, что кто-то из коллег получал повышение в результате чьей-то протекции. Околоточные надзиратели хотели, чтобы при карьерном продвижении учитывались их служебные заслуги и опыт. Самое интересное, что они в своих требованиях не отрицали факты взяточничества и заявляли, что при назначении им жалованья в 60—65 руб. в месяц они откажутся «от всяких поборов и бойкотируют своих товарищей, уличенных в том».

Неожиданная реакция

На заявления полицейских вышестоящие власти отреагировали незамедлительно, но не так, как планировали сами заявители. Полицейских вызвали в участки, где их заставили дать подписки о том, что они обязуются не вступать в союзы. Вероятно, местная администрация боялась консолидации стражей правопорядка и роста их профессиональной солидарности. Через несколько дней после этого, уже 1 декабря 1905 года, околоточных надзирателей и старших городовых всех частей Казанской городской полиции принял и.д. казанского губернатора, который выслушал все их требования, но предложил изложить все на бумаге и обещал оказать полное содействие.

В 1906 году в городском бюджете расходы на содержание полиции незначительно изменились, сумма выросла до 59 066 рублей. При этом согласно утвержденному к этому времени штату городской полиции вначале было выделено лишь 56 200 рублей, затем дума постановила о назначении прибавочного жалованья 42 городовым и 6 конно-полицейским стражникам (2866 рублей). Очевидно, на пересмотр бюджета повлияла и политическая активность казанской полиции в ноябре 1905 года. Другая просьба околоточных надзирателей — об отстранении от расследования политических дел — так и не была удовлетворена. Эта обязанность осталась за ними, но действовать полицейские должны были исключительно под руководством жандармских служащих.

Помимо материальных нужд полицейским (особенно нижним чинам) приходилось сталкиваться с неприятием населения. С началом революционных волнений, уже зимой 1905 года, по Казани ходили тревожные слухи о предстоящей расправе («избиении») народа над полицией и начальствующими лицами. Этот слух хорошо иллюстрирует весьма негативное отношение большей части населения к представителям власти, в особенности к полицейским. При этом слухи передавались не только как угроза, но и как предупреждение. Например, рабочий Алафузовского завода Плотников в феврале 1905 года предупредил своего брата — городового 6-й части города, чтобы «он уходил с полицейской службы, если хочет быть целым, так как на днях будут страшные беспорядки».

Продолжение следует