«Думаю, на Мидхата давило и то, что не было у него рычагов поддержки банковской системы»

«То ли он устал от этого всего, может быть, ему работа в другой сфере нравится»

— Евгений Борисович, как думаете, с чем связана отставка Мидхата Шагиахметова?

— Он опытный работник, прошел налоговую, возглавлял Минэкономики, ну и здесь два с половиной года уже… Не знаю, почему [он ушел]. То ли он устал от этого всего, может быть, ему работа в другой сфере нравится. Знаете, здесь довольно строгие правила в работе — инструкции, инструкции, мне самому это не очень нравилось, хотя я 21 год проработал. Но там очень строгие инструкции, начиная с 1937 года, и надо все исполнять, а мужчинам не всегда это по нраву, мы любим нарушать. Есть дух закона, а есть буква закона. По букве — так, а по духу — тут обстоятельства, тут по-другому надо, иначе. И полномочия несколько сужены у него стали — после передачи части функций Волго-Вятскому банку. Я насколько его знаю, то только с положительной стороны.

— Может быть, банковский кризис сказался?

— Ну то, что с банками творится, может, и на нем отразилось. Но это не только в Татарстане, по 100 банков в год закрывается в стране. 350 банков закрыли за три года. Вчера в Москве проходил съезд Ассоциации российских банков, и ее президент Гарегин Тосунян выступил с критикой, что отзывается лицензий много, уничтожается много региональных банков. Грехи есть у всех, но для одних позволительно делать санацию, а у нас ее [отрицательная разница между активами и обязательствами банка] считают слишком большой для санации. Правда, потом на него с критикой напали и Костин (Андрей Костин, предправления ВТБ, — прим. ред.) и Авен (Петр Авен, председатель Совета директоров группы «Альфа-Банк», — прим. ред.). Надо, действительно, чтобы не было банков, которые отрицательный капитал имеют и нарушают, но тут и экономика бурно не растет, и банки хиреют.

«Надо, действительно, чтобы не было банков, которые отрицательный капитал имеют и нарушают, но тут и экономика бурно не растет, и банки хиреют». Фото unics.ru

«Я думаю, это тоже на Мидхата как-то давило»

— Вы же, будучи председателем Нацбанка, не один кризис пережили?

— Я четыре кризиса пережил. Одни кризис воспринимают как огромное бедствие, а другие — как толчок вверх, что приспосабливаться надо к более тяжелым условиям выживаемости. Да и сейчас мы говорим: «кризис, кризис», но нужно работать, новые виды обслуживания внедрять, промышленность поддерживать, малый бизнес надо более активно поддерживать.

Что значит закрыть 100 банков в год? Сколько там малых предприятий пострадают? Тут же не только вклады населения, которым дают 1,4 млн, а предприятия, бизнесы. Надо же помогать, а не уничтожать. И здесь тоже надо выработать какую-то линию поддержки.

Я думаю, это тоже на Мидхата как-то давило. И то, что не было у него рычагов поддержки банковской системы. Когда бессильный — трудно, может, и это спровоцировало его отставку. Я не знаю деталей, не буду гадать.

— Рычагов не было? Значит, не мог Нацбанк как-то помочь Татфондбанку?

— Определенные рычаги есть, так нельзя говорить, что не мог помочь. Он и помогал, и, насколько я знаю, и кредитами, и была возможность под залог активов помочь.

Раньше ведь можно было без особой оглядки [работать] на Москву. Я оглядывался на Москву немного, допустим, когда [надо было принять решение по поддержке банков] заложить активы, кредиты — там же даже нефтяников сложно рассматривать и кредит давать — везде пятна, даже на солнце пятна есть, и вот дать, не дать… Я советовался с Москвой, а сейчас круг такой — Волго-Вятский с перестраховкой и там, и там. Замедленная была помощь Национального банка. Он где-то рисковал и где-то не брал риски, и правильно, что не брал. У него были рычаги, но их применять сложновато было, понимаете?

«Что значит закрыть 100 банков в год? Сколько там малых предприятий пострадают? Тут же не только вклады населения, которым дают 1,4 млн, а предприятия, бизнесы. Надо же помогать, а не уничтожать». Фото Максима Платонова

Я оправдываю или не оправдываю, понимаете, чересчур смелым быть — там засекут. Я сравниваю кризисные годы [когда я работал], Национальный банк давал по 25—30 млрд «Ак Барс» Банку и Татфондбанку под их активы, и никаких не надо было санаций и т.д. Сейчас же эта практика очень мало применяется. Потому что очень строго надо подходить.

Это я немножко либеральничал в том плане, что если у «Ак Барса» 200—300 млрд кредитный портфель, то уж 30 млрд, даже если мы проморгали, все равно он вернет. У Нацбанка есть такое право взыскивать все с корсчета, если несвоевременное погашение. Что тут страшного было — на такую махину 30 млрд, а сейчас на такую махину 3—5 млрд? Короче, рычаги есть, но сложнее их использовать. Как бы что не нарушить — опасно и оттуда получить, и оттуда. Я ему [Мидхату Шагиахметову] сочувствую очень, не знаю…

«Шагиахметов замкнутый такой, и не выступал нигде, и не разрешали ему прессе без согласования давать интервью»

— Осторожничал? И очень закрытым был Нацбанк при нем, сложно было комментарий получить.

— И он же [Шагиахметов] замкнутый такой, и не выступал нигде, и не разрешали ему прессе без согласования давать интервью. Я на это так смотрел: поругают, ну и все равно выступал, и когда были кризисы, собирал промышленные предприятия, банки и прессу и старался внушить уверенность, чтобы не было паники. Главное — успокоить население. Есть убийцы банков — один человек дает информацию в прессе, что там, мол, очень плохо, давайте снимайте деньги, — и не остановить этот ручей, а потом волна начинается.

Тут надо, чтобы кто-то авторитетный взял на себя ответственность. Ну, конечно, и рычаги есть, и в случае чего и взять ответственность на себя надо. Я тогда помню, все ТВ-каналы и прессу собрал, успокоил, и все они перестали брать вклады, и кризис банковский прошел за неделю. Подпитали, и сотни млрд дали, подпитал ЦБ — сразу закрыли проблему. Через 3 месяца эти деньги вернули в ЦБ коммерческие банки. Но сейчас к региональным банкам какое-то отношение второстепенное, по остаточному принципу.

«Сейчас к региональным банкам какое-то отношение второстепенное, по остаточному принципу». Фото rg.ru

— Как думаете, кто будет преемником Шагиахметова, кого видите на этой должности?

— Для женщин, может, эта работа больше подходит. Женщины, они на это смотрят философски, не так переживают. Мужчины болезненно переживают. Хочется мужчине всегда как-то рискнуть, поддержать, ну что, если хороший банк заваливается? Ну почему бы не найти помощь? А где? Куда не сунешься, говорят много [отрицательный капитал]. Для одних московских [банков] немного, там же сотни млрд дают на спасение, а здесь — много. Мужчины через сердце это воспринимают — невозможность что-то сделать. Я думаю так. Психологически это непросто. Наш президент знает кадры хорошо. Но, конечно, меня волнует практика последнего времени — ЦБ может присылать откуда-то. Мы как-то любим своих, которые знают обстановку, руководство, директоров.

Такого человека надо — финансиста, но и в то же время хозяйственника. Не чисто такого бумажного, бюрократа, а кто знает промышленность, который жизнь не по учебникам знает, я так считаю. Такого, может, найдет президент наш, есть же такие. Есть женщины в русских селеньях.