Выйти из тени: поможет ли введение «налога на тунеядцев» сокращению неформального рынка труда?

Имя им — миллионы

На самом деле, разобраться сначала надо бы с количеством тех, кого государство подумывает обложить новым налогом. Росстат оперирует цифрой в 30 млн человек «трудоспособного возраста» — именно такое количество российских граждан, по оценкам ведомства, никакой пользы обществу не несут, но при этом активно пользуются социальной инфраструктурой. Стоит отметить однако, что по стандартам Росстата, трудоспособными в России являются граждане от 15 до 72 лет, то есть восьмиклассники и пенсионеры со стажем. Таковых в нашей стране — 111 миллионов 166 тысяч человек. 30 миллионов — это почти 40% от этого числа.

Согласно же исследованию Центра социально-политического мониторинга РАНХиГС, доля экономически активного населения России, занятого на «черном» рынке, в настоящее время составляет 11,7% (то есть немногим более 13 миллионов, что представляется больше приближенным к реальности). Этот показатель, кстати, растет на протяжении последних 10 лет (исследования ведутся Центром с 2001 года): в 2006 г. число работников, чья занятость не оформлена официально, составляла 7,3%. Более того, выросла и доля тех, кто постоянно получает «серую» (частично официально, частично — в конверте) заработную плату: 10 лет назад она составляла 9,1%, сегодня — 12,3% от общего количества экономически активных граждан.

Но если данные Центра отражают ситуацию по стране, то крупнейшая российская рекрутинговая компания HeadHunter располагает сведениями, касающимися непосредственно Татарстана. Согласно исследованиям компании, на последнем месте работы «белую» зарплату получали «большинство татарстанцев — 60%» (в опросе приняли участие 692 жителя республики; в общей сложности количество респондентов в регионах РФ составило 19,1 тысяч). Четверть опрошенных работали за «серую» зарплату, 11% были и вовсе заняты на «черном» рынке. И это еще весьма неплохой результат: Казань среди городов-миллионников, наряду с Волгоградом и Екатеринбургом, входит в тройку лидеров по доле экономически активного населения, получающего «белую» зарплату. Хуже всего ситуация в Воронеже — там целиком официальную зарплату получает лишь каждый второй из респондентов.

Стоит, наконец, обратиться и к официальной статистике Министерства труда, занятости и социальной защиты РТ, оперирующей уже абсолютными цифрами. В апреле 2016-го глава ведомства Эльмира Зарипова на коллегии Минтруда РФ сообщила, что на конец 2015 года численность занятых на «сером» рынке труда составила 236,9 тысяч человек — в прошлом году государству удалось легализовать труд 115 тысяч жителей республики (по эффективности такой работы Татарстан, кстати, входит в тройку регионов-лидеров). К началу нынешнего октября «серый» рынок покинули еще примерно 80 тысяч человек, и численность их, таким образом, сократилась до 157 тысяч человек.

Лидируют по числу нанятых неофициально работников организации строительной сферы, торговли, общепита, предприятия по ремонту автомобилей и бытовых изделий, а также агентства недвижимости. «HeadHunter» говорит о том, что абсолютным лидером среди профессиональных областей по «черным» зарплатам стала сфера домашнего персонала — в подавляющем большинстве случаев с нянями, гувернантками и домработницами трудовые контракты наниматели не заключают. Впрочем, если верить статистике НН, частично или полностью неофициальные зарплаты встречаются порой и в банковском секторе (80% белых зарплат), в добывающей сфере и даже в госсекторе. Больше всего «теневиков» наблюдается среди категории самозанятых — в абсолюте это 12 миллионов человек по всей России (4 миллиона по основной и 8 миллионов по дополнительной работе).

«Лечишься — плати»

Заявление Топилина о целесообразности введения «налога на тунеядцев» отлично укладывается в концепцию сокращения теневого рынка труда. После того, как проблему в июле этого года обозначил Владимир Путин, вице-премьер российского правительства Ольга Голодец, курирующая социальный блок, заявила о необходимости сокращения этого сегмента минимум на 30%. По ее мнению, вывод значительной части трудоспособного населения из тени отчасти смог бы решить проблему дефицита Пенсионного фонда: в прошлом году ПФР собрал 3,8 трлн страховых взносов, а на выплату пенсий потратил 6,2 трлн рублей. Вывод из тени 15 млн человек помог бы принести фонду еще около триллиона рублей, что, безусловно, улучшило бы финансовые показатели ПФР, но целиком дыру все равно не закрыло бы (отметим, по сообщению первого заместителя Министра труда, занятости и соцзащиты РТ Марата Гафарова, те самые 80 тысяч легализованных в 2016 году татарстанцев пополнили бюджет ПФР на 158 млн рублей).

В свою очередь, глава Минтруда РФ Максим Топилин, обосновывая свою позицию по поводу возможного введения «налога на тунедяцев», приводил тот факт, что взнос за лечение официально не работающего в учреждениях государственной медицины платит субъект РФ — в среднем в регионах 8—9 тыс. рублей в год.

В Татарстане этот показатель несколько выше — 11,5 тыс. руб. Общая стоимость программы государственных гарантий оказания медицинской помощи — почти 43,5 млрд рублей (33,2 млрд руб. — это средства территориального ФОМС, полученные в качестве страховых взносов; еще немногим более 10,2 млрд рублей — средства республиканского бюджета, перечисленные на оказание медицинской помощи застрахованным, но не работающим жителям республики). Выходит, за лечение тех самых 115 тысяч занятых в теневой экономике республиканский бюджет заплатил 1,3 млрд рублей.

В отчете регионального Министерства здравоохранения об итогах работы отрасли в 2015 году сообщается, что в указанный период в дневных стационарах пролечено 209 тысяч больных, в круглосуточных стационарах — 767,3 тысячи больных. Высокотехнологичную медицинскую помощь в Татарстане получили 21,8 тысячи человек. Наконец, каждый житель региона, согласно документу, посетил врача в среднем 7,5 раза. Однако если мы говорим о трудоспособном населении, вряд ли кто-то из «теневиков» посещал своего участкового, проходил курс лечения в дневном или круглосуточном стационаре или пользовался высокотехнологичной медицинской помощью столь же часто, как, например, пенсионер или инвалид, которых тоже страхует государство.

Кстати, автор материала попыталась узнать в территориальном отделении Фонда обязательного медицинского страхования, какие средства были направлены на медицинское обслуживание жителей республики, занятых на «сером» и «черном» рынках, однако официального ответа на запрос со стороны ведомства не последовало (устно изданию все-таки пояснили, что ФОМС, направляя деньги страховым компаниям за лечение жителей республики, не делит их на мужчин и женщин, детей и стариков, безработных и официально занятых). Безуспешной оказалась и попытка справиться о направленной непосредственно на собственное лечение сумме из средств ФОМСа — представитель фонда лишь порекомендовал с этим вопросом обратиться в свою страховую компанию.

И вот тут, думаем, будет весьма кстати вспомнить, что в июле 2014 года в целях «формирования у …граждан объективного представления о затратах на оказанную им медицинскую помощь в рамках программ обязательного медицинского страхования по исполнение поручения президента РФ» федеральным Фондом ОМС был издан специальный приказ «О внедрении системы информирования застрахованных лиц о стоимости медицинской помощи» с 1 сентября того же года. В число регионов-пилотов, а их было семь, как водится, попал и Татарстан. К 1 декабря 2014-го проект начал действовать уже в 46 субъектах РФ в 1968 медицинских организациях. Через месяц список должен был быть пополнен еще 18 регионами, однако за 5 дней до нового, 2015 года, очередным приказом ФОМСа документ был признан утратившим силу. Почему было решено отказаться от дальнейшего распространения практики? На этот вопрос в территориальном отделении ФОМС изданию также ничего не ответили.

Так что пока единственный способ составить представление о деньгах, потраченных государством на медицинское обслуживание конкретного гражданина — это сделать попытку последнему вникнуть в программу государственных гарантий оказания медицинской помощи, на основе которой и работает бесплатная (точнее, страховая) медицина, вспомнить, сколько раз в год и каких специалистов он посещал, и сделать соответствующие подсчеты: в документе четко указано, какая услуга сколько стоит. К примеру, один вызов скорой стоит бюджету ОМС 2092 рубля, один визит к врачу с профилактической целью — 383,5 рубля, одно посещение специалиста, но уже по поводу конкретного заболевания — 1066 рублей.

В сторону тени

У нас плохая новость: теневая экономика, в отличие от официальной, в обозримом будущем будет только укрепляться. Мощнейший драйвер укрепления и дальнейшего развития «серой» экономики — ее прямая финансовая поддержка даже со стороны тех, кто работает официально. По данным Центра социально-политического мониторинга РАНХиГС, на протяжении 2016 года в течение одного месяца хотя бы раз оплачивали работы или услуги «из рук в руки» более половины занятых в экономике — 51,3%. Среднестатистическая российская семья за год тратила на неофициальную оплату услуг по строительству и ремонту помещений, автотранспорта, бытовой техники, а также медицинских и образовательных услуг (по ним, кстати, наблюдается рост затрат) 6,1 тыс. рублей. Общие же неофициальные расходы в пересчете на один год составили 4 триллиона (!) рублей, что составляет 5% от российского ВВП и порядка 35% от доходной части нынешнего российского бюджета.

О том, что скорого сокращения теневого рынка труда ожидать не следует, свидетельствуют и данные еще одного исследования. По результатам опроса, проведенного рекрутинговым порталом Superjob.ru, в настоящее время от белой зарплаты готовы отказаться 47% респондентов, в то время как четко высказались «против» только 29% (еще 24% опрошенных затруднились с ответом). Примечательно, что половину из тех, кто готов отказаться от социальных гарантий составляют молодые люди в возрасте от 25 до 34 лет — свою позицию эта группа респондентов во многом объясняла недоверием к действующей пенсионной системе (среди ответов, к примеру, фигурировали такие: «До пенсии еще далеко. За это время много раз успеет все поменяться в пенсионной системе. Взять хотя бы последние 10 лет — уже несколько путей реформ пытались провести и все не клеится» и «Смысл в пенсионных отчислениях в России отсутствует — с этими деньгами будет то же, что и с накоплениями граждан в 90-е годы»).

Согласно данным HeadHunter, только 16% заявили о своем безразличии к тому, в какой форме за труд им будет платить работодатель. Но если уж устраиваться в компанию, где платят по-«черному», то за зарплату, превышающую официальную как минимум в 1,5 раза — об этом заявили 65% опрошенных. 28% респондентов HeadHunter согласны получать зарплату в конверте, если это будет работа в «компании мечты» либо условия труда покажутся им более привлекательными, чем на предыдущем месте работы. И лишь каждый пятый, то есть 20% опрошенных, заявил о том, что не согласится на работу с «серой» или «черной» зарплатой ни за какие коврижки.

Впрочем, в очень скором времени доля тех, кто согласен работать исключительно «в белую», может уменьшиться. В конце октября без особых публичных дискуссий правительство РФ приняло новый тариф на обязательное медицинское страхование: Белый дом одобрил увеличение ставки отчислений в ФОМС с 5,1% до 5,9% с 2019 года (совокупная ставка отчислений в социальные фонды, таким образом, возрастет с действующих 30% до 30,8%). Увеличение налоговой нагрузки на бизнес, скорее всего, заставит собственников и руководителей компаний искать способы «оптимизировать» затраты. В том числе — снижать официальный ФОТ и переводить своих сотрудников на конвертные зарплаты.

• 

  Лейла Фазлеева помощник президента Республики Татарстан

  — Предложение, высказанное министром труда РФ, — это только идея. Пока никаких документов ни в регионы, ни в правительство не поступало. Сейчас идет обсуждение, и это нормально. Любая инициатива требует вдумчивого анализа; необходимо предусмотреть все риски; просчитать, как возможное введение такого «налога» может сказаться на различных категориях населения. Главное в этом – не отступать от конституционного принципа равенства доступа граждан к социальной инфраструктуре, в первую очередь, медицинской помощи

• 

  Андрей Покида директор Центра социально-политического мониторинга Российской академии народного хозяйства и государственной службы при президенте РФ, кандидат социологических наук

  — На мой взгляд, введение подобного налога или социальных взносов на неработающих может спровоцировать дополнительную социальную напряженность среди населения. Обсуждение любого нового дополнительного налога вызывает у населения раздражение. В первую очередь необходимо обеспечить граждан работой, а потом уже обсуждать необходимость введения налога. В настоящее время большинство граждан, которые потенциально могут попасть под действие этого налога, не имеют достаточных финансовых средств для его оплаты (в зоне особого риска — жители сел и деревень, где наблюдаются серьезные проблемы с занятостью). Кроме того, отсутствие официальной работы с достойной оплатой вынуждает достаточно большое количество работников трудоустраиваться без надлежавшего оформления. И это не их выбор, это условие работодателя. А те, кто самостоятельно выбрал занятость без официального оформления, без труда смогут себе найти «официальную» крышу с минимальной оплатой труда. Цель данного налога вывести работников из «тени». Однако, как показывают данные социологических опросов, основной «двигатель» теневых процессов — это дополнительная неоформленная занятость работников, а эта форма вовлеченности никак этим налогом не регулируется. Поэтому эффективность подобной инициативы будет очень низка.

• 

  Галина Маштакова директор компании «GMC-consulting»

  — Я против жестких мер по отношению к «неплательщикам». Когда мы пытаемся что-то отобрать силой, это неминуемо приводит к напряжению обстановки и резкому недовольству. Можно же компенсировать затраты и другими способами, например привлекать так называемых тунеядцев на общественные работы. Так у них будет возможность компенсировать государству затраты на свое социальное обеспечение, но в то же время они не будут испытывать на себе жесткого прессинга. Опять-таки остается выбор: помочь в уходе за больными, потрудиться на благоустройстве города или принести пользу в каком-то другом направлении.