«О любовных похождениях загулявшего доктора»

«Рассказ о развитии любви»

Пятьдесят лет назад, в 1975 году, Эльдар Рязанов поставил двухсерийный телевизионный фильм «Ирония судьбы, или С легким паром!», впервые показанный 1 января 1976 года по Первой программе Центрального Телевидения (ЦТ) СССР. Еще раньше, осенью 1975-го, картина заняла первое место на Всесоюзном фестивале телевизионных фильмов в Тбилиси. Аудитория первого показа на ЦТ, по оценкам, составила около 100 млн человек. Уже через месяц фильм повторили по просьбам зрителей. К 1978 году, по мнению писателя и журналиста Федора Раззакова, его телевизионная аудитория достигла порядка 250 млн человек. В 1977 году «Ирония судьбы» была удостоена Государственной премии СССР, а с 1994 года ее показ 31 декабря стал ежегодной телевизионной традицией.

Сюжет фильма вырос из услышанной Эльдаром Рязановым и драматургом Эмилем Брагинским истории о человеке, которого после бани и застолья по ошибке отправили поездом в Ленинград с одним банным веником в руках. По воспоминаниям Рязанова, изложенным в книге, именно перенос действия в новогоднюю ночь позволил соавторам сделать невероятное убедительным и не «будить в зрителях Станиславского» — эту формулировку он использовал, рассказывая о замысле.

История «Иронии судьбы» началась с театра. Пьеса Брагинского и Рязанова «С легким паром! или Однажды в новогоднюю ночь…» была написана в 1969 году и к моменту экранизации с успехом шла в нескольких театрах по всему СССР. По словам Рязанова, «сердцевина, так сказать, плоть произведения заключалась в подробном рассказе о развитии любви», в том, как герои проходят путь от неприязни к взаимному чувству. Драматургия пьесы строилась так, что вся интрига разворачивалась на глазах у зрителя, без событий «за сценой», — зритель видел и баню, и аэровокзал, и попадание Лукашина в чужую квартиру, и все изменения в отношениях героев.

При переводе пьесы в киносценарий Рязанов осознанно отказался от общепринятых принципов экранизации. Он писал, что обычно театральный «болтливый диалог» для кино сокращают, а число мест действия увеличивают, но в случае с «Иронией судьбы» такой путь был бы разрушительным. Режиссер подчеркивал, что «режиссерская скороговорка убила бы сюжет», а сокращение реплик грозило огрублением и упрощением главной лирической линии. Поэтому он пришел к выводу, что картине необходима «долгая протяженность экранного времени» и что кинематографичность здесь должна быть «не внешняя, а внутренняя».

Именно из этого понимания выросло решение делать фильм двухсерийным. Однако, как вспоминал Рязанов, идея двухсерийной комедии встретила жесткое сопротивление: в кино такие форматы допускались только для «крупных, глобальных проблем», а «делать двухсерийный фильм о любовных похождениях загулявшего доктора» никто не считал нужным. В итоге возник компромиссный выход — предложить постановку телевидению, которое, в отличие от кино, было заинтересовано в многосерийных зрелищах. Так «Ирония судьбы» стала телевизионным фильмом, тогда как и Госкино, и «Мосфильм» изначально не хотели запускать ее в производство ни в одном формате.

Сюжет фильма выстроен вокруг ошибки, ставшей возможной из-за унификации городской среды. Картина начинается с сатирической мультипликационной заставки о типовых домах и одинаковых адресах. В последний день года, 31 декабря, хирург Женя Лукашин после традиционной бани с друзьями по ошибке улетает из Москвы в Ленинград, попадает в дом с тем же адресом и оказывается в квартире учительницы Нади Шевелевой. Новогодняя ночь, вынужденное соседство, появление Надиных и Жениных «правильных» партнеров и череда ссор постепенно приводят героев к взаимной привязанности. После возвращения Лукашина в Москву Надя прилетает к нему под формальным предлогом — вернуть забытый портфель с веником, и этим жестом история замыкается.

«Рождественская сказка для взрослых»

Подбор актеров для «Иронии судьбы» Рязанов рассматривал как ключевую часть режиссерской работы. Он писал, что «солирующими инструментами в режиссерской партитуре должны были стать исполнители главных ролей — Евгения Лукашина и Надежды Шевелевой», и что ни гротесковые, ни чисто драматические артисты для этого не подходили. Режиссеру были нужны актеры, способные соединить мягкий юмор и драматичность, обаяние и деликатность, поскольку фильм рассказывал именно о любви, а не о комическом происшествии.

С поиском исполнителя роли Жени Лукашина возникли сомнения. Кандидатура Андрея Миронова была отвергнута, потому что по сюжету герой не должен был пользоваться успехом у женщин, а в случае с Мироновым в это никто бы не поверил. Рязанов вспоминал, что Андрея Мягкова из «Современника» он знал как сильного драматического артиста, но в его комедийные возможности «не очень-то верил» и потому относился к идее кинопробы скептически. Однако уже с первых репетиций стало ясно, что Мягков — основной кандидат, а после кинопробы съемочная группа утвердила его единодушно. Против выступало Госкино, где, по словам Мягкова, режиссеру говорили: «утверждай кого хочешь, но только не Мягкова».

Поиск актрисы на роль Нади Шевелевой оказался еще сложнее. На кинопробы приглашались Людмила Гурченко, Валентина Талызина, Светлана Немоляева, Ольга Волкова, Антонина Шуранова, но, как писал Рязанов, при всей одаренности ни одна из них не совпадала с образом героини по совокупности психофизических качеств. Режиссер подробно перечислял требования: сочетание комедийных, драматических и музыкальных способностей, отсутствие вульгарности, ощущение прожитой жизни и «горького прошлого».

Выходом стало приглашение Барбары Брыльской после просмотра польского фильма «Анатомия любви»: ее кинопроба, устроенная на тех же условиях, что и для советских актрис, оказалась самой убедительной, и актрису утвердили. Рязанов отдельно отмечал ее профессионализм и точность работы на чужом языке, а также то, что образ Нади в итоге был создан усилиями трех актрис: Брыльской, Валентины Талызиной, озвучившей роль, и Аллы Пугачевой, исполнившей песни героини.

С ролью Ипполита ситуация сложилась иначе. Первоначально персонажа играл Олег Басилашвили: были сняты эпизоды и пошиты костюмы, однако после смерти Ефима Копеляна актер был вынужден остаться в Ленинграде и не смог продолжить съемки. В начале марта Рязанов пригласил Юрия Яковлева, который и вошел в состав съемочной группы. При этом один визуальный след первоначального выбора сохранился: в сцене с фотографией Ипполита на снегу запечатлен Басилашвили, поскольку переснять эпизод уже не удалось — зима закончилась.

Музыкальное и поэтическое решение «Иронии судьбы» формировалось как сознательный отход от водевильной интонации исходной пьесы. Рязанов писал, что при всей комической основе сюжета он отказался от «облегченного, где-то эксцентрического, местами гротескового решения» и стремился создать фильм «лирический, грустный, насыщенный поэзией», который одновременно стал бы «рождественской сказкой для взрослых». Композитор Микаэл Таривердиев, познакомившись со сценарием, также определил фильм как «рождественскую сказку» и вместе с режиссером выбрал восемь романсов — о любви, счастье, ревности и желании быть понятым, — выстроив музыкальную драматургию на контрапункте между изображением и звуком.

Рязанов подчеркивал, что мелодии Таривердиева, контрастируя с комедийным ходом действия, «оттенили смешное грустью и лирикой», а тщательно отобранные стихотворения «прекрасных поэтов» создали в фильме интимную атмосферу и ощущение подлинности происходящего. Первоначально песни планировала исполнять Анна Герман, но из-за ограничений сметы в записи участвовала Алла Пугачева. Позднее Рязанов отдельно отмечал значение поэтических текстов и музыкального материала как равноправных элементов структуры фильма.

«Самовольство» и «пропаганда пьянства»

Съемки «Иронии судьбы» начались 22 января 1975 года и проходили в Москве. В качестве «типового» дома по адресу 3-я улица Строителей, 25 были использованы два экспериментальных панельных здания в районе Тропарево-Никулино — на проспекте Вернадского, 113 и 125, где по фильму жили Надя Шевелева и Женя Лукашин соответственно. При этом сама 3-я улица Строителей к моменту съемок уже не существовала: с 1963 года она была переименована в улицу Марии Ульяновой, что не помешало включить вымышленный адрес в сюжет как важную часть замысла.

Работу над фильмом Рязанов связывал с конкретной съемочной командой. Он подчеркивал, что ему «необычайно повезло со съемочной группой», перечисляя художника по костюмам Ольгу Кручинину, звукооператора Юрия Рабиновича, второго режиссера Игоря Петрова и монтажера Валерию Белову, которые внесли в картину не только профессиональный вклад, но и «личное, человеческое тепло». Съемочный период завершился летом, в июне 1975 года, после чего готовый фильм ждал телевизионной премьеры почти полгода.

Этот период ожидания сопровождался аппаратными трудностями. По воспоминаниям Рязанова, председатель Госкино Филипп Ермаш упрекал его в «самовольстве» и в том, что фильм ушел на телевидение, а не был запущен через киноиндустрию, и говорил о претензиях из-за «пропаганды пьянства». Уже перед премьерой режиссера обязали записать вступительное слово, объясняющее контекст новогоднего застолья, а затем — перезаписать его, убрав формулировку «рождественская сказка» и заменив ее на «новогоднюю», поскольку религиозная лексика считалась недопустимой.

Телевизионный показ состоялся 1 января 1976 года по первой программе ЦТ в вечернее время — с шести часов до выпуска программы новостей. Рязанов подробно описывал эффект «единовременного масштабного показа», когда десятки миллионов зрителей увидели фильм в один вечер, что было принципиально иным по сравнению с постепенным прокатом кинофильмов. Именно эта форма демонстрации, по его словам, сразу сделала картину частью массового зрительского опыта, чего невозможно было добиться традиционным кинопрокатом.

Шесть фактов из фильма, которые объясняют советские реалии

1. В фильме Галя для новогоднего стола приготовила салат из крабов — деталь, которая напрямую связана с дефицитом середины 1970-х. В книге «Ирония судьбы, или С легким паром!» подчеркивается, что в 1975 году крабовые консервы, как и многие продукты, нельзя было просто купить: их «доставали» или получали к праздникам в составе продуктовых наборов через предприятие или стол заказов. В такие наборы входили редкие для повседневной торговли позиции — от зеленого горошка и шпрот до копченой колбасы, майонеза и курицы.
2. Женя Лукашин улетел в Ленинград по чужому билету — ситуация, допустимая в пьесе конца 1960-х, но уже невозможная во время съемок фильма. После трагедии 1970 года на рейсе Батуми — Сухуми билеты в СССР стали именными и продавались только по предъявлении документов. Во время того злополучного рейса отец и сын Бразинскасы потребовали изменить курс на Турцию, угнали самолет и убили стюардессу Надежду Курченко. Таким образом, эпизод из фильма фиксирует более раннюю реальность и сохраняется как след первоначального драматургического замысла.
3. Подарки Ипполита и Нади — французские духи Climat и электробритва «Агидель» — были сопоставимы по стоимости и статусу. Climat от Lancôme стоили 40–45 рублей. В фильме показаны в оригинальной упаковке конца 1960-х. А «Агидель» была советским аналогом Philips Philishave и также относилась к дорогим товарам. Обмен этими подарками подчеркивал уровень материальных затрат, доступных не каждому.
4. Когда Женя звонил Гале из Ленинграда в Москву, он заказывал междугородний разговор. В 1970-е годы для этого требовались талоны или заказ через коммутатор, иногда с последующей оплатой по квитанции. При этом наличие телефонов в новых домах Жени и Нади само по себе отмечено в книге как малореалистичное: установки стационарной линии новоселы могли ждать годами.
5. Подруги Нади сидели за столом в меховых шапках, не снимая их в квартире. В книге объясняется, что в 1970-е дубленки и меховые шапки были показателем благополучия и частью потребительского идеала «квартира — машина — дача». Женщины имели негласное право не снимать головной убор в помещении, в том числе чтобы не показывать «примятую» прическу.
6. Реплика Жени о «гадости» заливной рыбы также имеет бытовое объяснение. Качественную свежую рыбу в предновогодние дни было трудно достать, а насыщенный бульон часто заменяли желатином из перемороженных голов и хвостов. В результате заливное легко теряло вкус и превращалось в неудачное праздничное блюдо, знакомое многим советским хозяйкам.

Екатерина Петрова — литературная обозревательница интернет-газеты «Реальное время», ведущая телеграм-канала «Булочки с маком».