Бумажная жизнь Эмили Дикинсон

Чудаковатая соседка

Эмили Элизабет Дикинсон родилась 10 декабря 1830 года в городе Амхерст, штат Массачусетс, в заметной для города, но небогатой семье, тесно связанной с местным сообществом. В этом городе Эмили семь лет училась в местной академии. Затем последовал короткий период обучения в женской семинарии Маунт-Холиок, после которого Дикинсон вернулась в родительский дом и больше его надолго не покидала. География ее жизни ограничена несколькими точками Массачусетса: Амхерст, Бостон, Маунт-Холиок, родовой дом, известный как Хомстед. Уже с восемнадцати лет Эмили вела замкнутую жизнь, почти полностью сосредоточенную на стихах и письмах, которые она либо отправляла, либо оставляла у себя. А во второй половине жизни почти не выходила сначала из дома, затем из своей комнаты.

Дикинсон никогда не была замужем, у нее не было детей, и она не занималась какой-либо общественно заметной деятельностью. Ее жизнь не была связана с миром людей и протекала почти полностью внутри домашнего пространства. Современники в Амхерсте считали ее чудаковатой: она часто носила белую одежду, редко принимала гостей и со временем практически перестала выходить к посетителям.

При этом Дикинсон была чрезвычайно продуктивным автором. За свою жизнь она написала около 1800 стихотворений. Но при жизни были опубликованы только одно письмо и десять стихотворений, причем все они были существенно отредактированы, чтобы соответствовать принятым тогда поэтическим нормам. Ее стихи отличались короткими строками, отсутствием заглавий, необычными рифмами, нестандартным использованием прописных букв и знаков препинания. Эти особенности делали их трудными для восприятия современниками и плохо совместимыми с поэтическими канонами XIX века. Темы текстов устойчиво повторялись: смерть, бессмертие, природа, общество, духовная жизнь. Кстати, мотивы смерти и бессмертия постоянно возникали и в ее письмах к друзьям.

О жизни Эмили Дикинсон известно немного. Точнее, мы почти ничего о ней не знаем. Единственные сведения нам дают ее переписка и то, что можно извлечь из поэзии Дикинсон. Мы никогда не сможем восстановить содержание ее земного существования. Но мы можем продолжать исследовать, размышлять, конструировать и фантазировать о том, как это было или могло быть.

Воображение вместо посещения

Именно это и сделала Доминик Фортье в прозаическом тексте «Города на бумаге», который посвящен жизни Эмили Дикинсон. Это не последовательная биография, а эссе. Название книги отсылает к нескольким уровням смысла, которые прямо проговариваются внутри работы Фортье. В одном из фрагментов автор фиксирует исходную позицию письма:

Вот уже много месяцев я перечитываю сборники стихов и писем Эмили Дикинсон, изучаю посвященные ей работы, рассматриваю сайты с фотографиями Хомстеда, соседнего Эвергринса, Амхерста времен семейства Дикинсон. И до сих пор для меня это города на бумаге.

Речь идет о местах, существующих в чтении, письме и в воображении, а не в личном опыте посещения. Еще один смысл названия книги напрямую связан с эпизодом, в котором объясняется, что такое «город на бумаге». В сцене с географическим атласом брат Эмили показывает ей Линден, которого нет в действительности: «Он существует только на карте. Это город на бумаге». Такой город придуман картографами как защитный знак и служит доказательством копирования карты.

Структурно книга состоит из коротких глав, выстроенных вокруг эпизодов повседневной жизни Эмили Дикинсон, ее чтения, писем, работы с книгами, растениями и картами. Отдельные фрагменты посвящены самой Доминик Фортье, ее перемещениям и размышлениям о праве не видеть места, о которых она пишет. В тексте прямо сформулирован выбор между знанием и воображением: что предпочесть — «знания и собственные впечатления, чтобы описать их такими, какие они в реальности, или свободу воображения?».

Один из повторяющихся мотивов — книги как вместилища мира. В описании комнаты Эмили перечисляется содержимое ее библиотеки: «В этих книгах — все страны мира, звезды, деревья, птицы, пауки и грибы. Реальные и выдуманные множества». Книги описываются как вложенные друг в друга пространства, где «в каждой книге сотня книг», и как двери, которые «открываются и уже не закрываются никогда». Кстати, Библия здесь показана как собрание городов. Перечень названий — «Иерусалим, Вифлеем, Саба, Кана, Содом и Гоморра, Капернаум, Иерихон, Вавилон» — дан как совокупность реальных и вымышленных мест, которые возникают при чтении. А перелистывание и чтение книги сравнивается с детскими панорамами, где из плоской страницы поднимается бумажный город.

Сад Эмили

Доминик Фортье дает много места растениям, которыми была увлечена Эмили. Она любовалась ими, ухаживала и сохраняла в памяти, собирая гербарий. Один из первых эпизодов описывает, как отец объясняет детям способ сохранения растений: «Чтобы сохранить, надо их сначала высушить», после чего предлагает вложить цветы между страницами энциклопедии, чтобы «через несколько месяцев страницы впитали влагу растения». Отец советует привязывать каждый высушенный экземпляр к определенной дате, выбирая соответствующую страницу. Брат и сестра Эмили — Остин и Лавиния — следуют этому правилу, шепча названия исторических событий, тогда как Эмили кладет растения «наугад, как придется». На вопрос, как она потом найдет свои цветы, она отвечает: «Я буду знать». Спустя месяцы именно она без колебаний открывает нужную страницу, называя не число, а слово: «жасмин — и появляется жасмин».

Гербарий не исчерпывает ее работы с растениями. Часть собранных трав предназначалась не для хранения, а для быта: «Она собирает листики мяты, лепестки роз и соцветья ромашек, отдает матери, чтобы та развесила их сушиться на кухне. Эти растения предназначены не для гербария. Их будут заваривать и пить зимой». В полотняной сумочке Эмили хранит семена, собранные в конце лета:

Это — будущий сад.

Фортье фиксирует и материальное существование гербария. Он был составлен Эмили Дикинсон в юности и сейчас хранится в библиотеке Хоутона Гарвардского университета. Гербарий состоит из 66 страниц и включает около 480 образцов растений, размещенных «со старанием, свидетельствующим скорее об эстетических предпочтениях, нежели о строгом научном подходе». Некоторые из них сохранили следы первоначального цвета, и чтение гербария предлагается как последовательность — «слева направо и сверху вниз». Первая страница описана подробно: на ней соседствуют жасмин, бирючина, лекарственное растение, использовавшееся для лечения в холодное время, и второй стебелек жасмина, связанный с бабочками. Автор книги подытоживает состав этой страницы, перечисляя ее элементы и их назначение, и добавляет:

Она, как и ее растения, тоже провела зиму между страницами книги.

Ароматная поэзия

Поэзия Эмили Дикинсон — повседневная, непрерывная практика письма, не отделенная от быта и не ориентированная на публикацию. Стихи возникали в самых обычных ситуациях. Например, когда Эмили пекла хлеб и в процессе работы брала «пустой бумажный мешок из-под муки» и отрывала от него кусочек, на котором записывает шестнадцать слов, разделенных «пятью длинными, как вздохи, тире». После этого Эмили сложила бумажку и убрала в карман, продолжив замес теста. Стихи хранились в ящике письменного стола, и когда она их доставала, узнавала по запаху: «некоторые пахнут мукой, другие испускают ароматы перца или грецкого ореха. Ее любимое стихотворение пахнет шоколадом».

Фортье подробно описывает отношение Дикинсон к самому акту письма. «Когда она пишет, то словно стирает себя, отходит в сторону» и пишет не для самовыражения, а чтобы зафиксировать существование чего-то незримого: «здесь жил цветок, жил в течение трех июльских дней 18** года, и был убит ливнем на рассвете». Каждое стихотворение Эмили — «крошечная гробница», воздвигнутая в память.

Процесс письма не требует завершенного текста. Достаточно «нескольких фраз, а порой и нескольких слов», чтобы она почувствовала краткое облегчение, спасение от того, что невозможно назвать. В книге подчеркивается, что сама Эмили не может определить, от чего именно она спасает свои стихи — «забвение, смерть, пожар». Написание продолжается и ночью. Она «часто просыпается, чтобы написать письмо», составляя послания из семи или десяти строк, которые должны быть «бесконечно легкими». Скрип пера, лампа и чернила — постоянные спутники этих часов. В тексте зафиксирована формула:

Чернила обладают памятью: еще до того, как ими что-то написали, они видели чудеса.

При жизни Эмили Дикинсон было опубликовано совсем немного стихов, а решение не публиковать принято ею давно. «Писать — это непереходный глагол, он в себе самом уже имеет цель», — пишет Доминик Фортье. Для Дикинсон публикация была чем-то посторонним и необязательным для поэзии. Единственная попытка обратиться к внешнему читателю была связана с отправкой стихов Томасу Уэнтворту Хиггинсону: «Вы не слишком заняты, чтобы сказать мне, настоящие ли это стихи?» Совет «не надо публиковать» — как подтверждение ее собственного выбора.

Со временем разрозненные тексты начали накапливаться, и Эмили предприняла попытки собрать их. Фортье подробно описывает этот процесс: стихи раскладываются по всей комнате, затем подбираются «сестры или кузины», пока не удается составить небольшие группы. Эти группы Дикинсон сшивает вручную, «стежок за стежком», создавая маленькие книжки в единственном экземпляре. Уточняется, что слово «фасцикула» означает «пучок», и прежде чем стать книгой, эти тексты были «охапкой лекарственных растений».

«Королева в заточении»

В 1960-х Эмили Дикинсон начала отстраняться от социальной жизни. Ее затворничество стало постепенным и растянутым во времени процессом, без определенной причины и резкого разрыва с прежней жизнью. «Сначала она почти перестала выбираться в деревню, потом ограничила свое жизненное пространство садом, чуть позднее уже не выходила из дома, редко спускалась с третьего этажа и, наконец, стала довольствоваться своей комнатой, покидая ее лишь в случае крайней необходимости», — пишет Фортье. При этом уточняет, что фактически она жила в еще более узком пространстве — «на клочке бумаги размером с ладонь».

Фортье подчеркивает, что в биографии Эмили не существует события, которое можно было бы назвать отправной точкой уединения. На протяжении десятилетий исследователи пытались «обнаружить — а то и выдумать — некое значимое событие», которое объяснило бы выбор поэтессы. Но ни в письмах, ни в воспоминаниях «нет ни трагедии, ни кризиса, ни переломного момента». Затворничество стало для Эмили движением по нарастающей: она «удаляется от мира постепенно, с каждым днем закрываясь от него все больше».

Одним из внешних признаков этого ухода стала одежда: «вот уже больше двух лет Эмили носит только белое». Это одежда, в которой она живет и пишет, храня стихи в ящиках письменного стола и «почти никому не показывая» их. В городе ее начинают называть «Королевой в заточении» или «Легендой». В этих прозвищах «восхищение смешивается с насмешкой». Фортье подробно описывает бытовую сторону уединения. Эмили «давно уже перестала выходить из сада, потом из дома и, наконец, из своей комнаты, оставаясь там целый день». Посетителей она иногда принимала, но «за перегородкой»: гость сидит в комнате или коридоре, она — по другую сторону стены, и «каждый разговаривает со стеной». Такие визиты редки, и еще реже они повторялись. В качестве знака вежливости Эмили вручала небольшие дары: «стебелек ландыша, бутон розы, белый клевер, иногда несколько стихотворений — или стаканчик золотистого шерри».

При этом уединение не означало разрыва с окружающим миром. Хотя она перестала выходить из дома, «сада она не покидает; сад входит в комнату вместе с нею». Мир сужается физически, но остается доступным через окно: с высоты спальни он кажется «насыщенней и ярче», а оконная рама «фокусирует и концентрирует цвета». Фортье настаивает на том, что это состояние не следует рассматривать как исключительное или героическое. Это был добровольный выбор Дикинсон: «удивляться следует скорее тому, что писателей, уединившихся в добровольном заточении, так мало».

«Меня зовут назад»

1880-е стали для семьи Дикинсон временем непрерывных утрат. В ноябре 1882 года умерла мать Эмили. Через пять недель Дикинсон написала: «Мы никогда не были близки… пока она была нашей матерью, но шахты в одной земле встречаются, прокладывая ходы, и когда она стала нашим ребенком, пришла привязанность». В 1883 году умер племянник Жильбер, самый близкий ей ребенок в семье. Осенью 1884 года она зафиксировала в письме: «Смерти оказались для меня слишком глубокими, и прежде чем я успела поднять сердце от одной, пришла другая».

Летом того же года Эмили потеряла сознание на кухне. Болезнь затянулась, и к концу 1885 года она уже несколько месяцев не вставала с постели. Весной 1886 года Дикинсон отправила последнее письмо двоюродным сестрам, состоявшее из одной строки: «Маленькие кузины, меня зовут назад. Эмили». Она умерла 15 мая 1886 года в возрасте пятидесяти пяти лет. Врач указал причиной смерти болезнь почек, продолжавшуюся около двух с половиной лет. Брат Остин записал в дневнике:

День был ужасен… она перестала дышать этим страшным дыханием незадолго до того, как прозвучал дневной колокол.

После смерти Эмили Дикинсон Лавиния обнаружила почти 1800 стихотворений, хранившихся в тетрадях и на отдельных листах. При этом никаких указаний относительно этих рукописей Эмили не оставила. Лавиния решила добиться публикации и обратилась за помощью сначала к жене брата, затем к Мейбел Лумис Тодд, с которой у Остина были отношения. Это привело к затяжному конфликту, из-за которого рукописи оказались разделены между двумя домами, а полное издание стихов было отложено более чем на полвека.

Первый сборник стихотворений вышел в ноябре 1890 года, через четыре года после смерти поэтессы. Он имел коммерческий успех и положительные отзывы критиков. За два года сборник переиздавали одиннадцать раз. Однако тексты были существенно отредактированы: изменена пунктуация, прописные буквы, иногда и сами формулировки. В 1892 году один из рецензентов писал: «Мир не успокоится, пока не будет опубликован каждый клочок ее записей — письма так же, как и стихи».

С конца XIX века стихи Эмили Дикинсон не выходили из печати. В первой половине XX века появлялись многочисленные, часто конкурирующие издания, подготовленные разными членами семьи и наследниками редакторов. Лишь в 1955 году было опубликовано научное собрание стихов, в котором тексты впервые были представлены максимально близко к рукописям: без заглавий, с тире и неровной графикой, в приблизительном хронологическом порядке. С этого момента посмертный успех Эмили Дикинсон приобрел устойчивую форму и стал частью литературной истории, к которой книга Доминик Фортье обращается без попытки ее переосмыслить или объяснить.

Издательство: «Издательство Ивана Лимбаха»
Перевод с французского: Алла Смирнова
Количество страниц: 224
Год: 2022
Возрастное ограничение: 18+

Екатерина Петрова — литературная обозревательница интернет-газеты «Реальное время», ведущая телеграм-канала «Булочки с маком».