Владимир Капустин: «Когда взрывают наши нефтепроводы, сердце кровью обливается»

«Я вижу три основные проблемы, которые нам удалось преодолеть»

— Владимир Михайлович, добрый день! Вы возглавляете кафедру технологии переработки нефти. Топливно-энергетический комплекс одним из первых прочувствовал на себе нынешнюю геополитическую ситуацию и всю тяжесть санкционного давления. Насколько отрасли удается противостоять вызовам?

— Санкции о запрете покупки нефтепродуктов из России были введены буквально в 2022 году. До этого запретов не было и подчеркивалось, что и не будет. Но все-таки их ввели. Это вызвано тем, что нефтепереработка — это составная часть нашего бюджета. Ни для кого не секрет, что практически все наши технологии в нефтепереработке были связаны с импортным оборудованием, катализаторами, добавками. Серьезным ударом стало то, что в одночасье зарубежные компании встали и ушли. Казалось, что России в дальнейшем может быть очень трудно получать нефтепродукты. Облегчило ситуацию то, что было подготовлено много запасного импортного оборудования.

Надо отметить, что Китай помог. Конечно, у него были свои цели — захватить наш рынок, не дать нашим умельцам [заместить]. Но целый ряд нефтяных компаний вел правильную политику. Они понимали, какие части оборудования, катализаторы, добавки первыми выйдут из строя, и стали планомерно загружать отечественные заводы.

Эти три года не так сильно расстроили нашу промышленность. Хотя два года назад был звоночек, когда не хватало бензина и дизельного топлива. Но надо отдать должное Министерству энергетики: оно справилось с этим дефицитом, и последующие два года мы жили достаточно уверенно. Сейчас, к сожалению, опять наступает ситуация, когда в целом ряде регионов ощущается нехватка бензина и дизельного топлива. Сейчас остановили их экспорт, стараются сдвинуть сроки ремонта, производить больше бензина из собственного сырья. К сожалению, у нас до сих пор порядка 18 млн тонн бензиновых фракций не переходят в товарный бензин.

Потребность в бензине и дизельном топливе вот-вот начнет спадать, но мы должны думать о будущем. А что будет дальше? Идут налеты на нефтеперерабатывающие заводы. Раньше была такая тактика: бить установки по первичной переработке нефти, выводя их из строя. Но эффективность этих ударов начала снижаться. Сейчас вот тактика, которую тоже надо преодолеть — это удары по резервуарам. Их очень трудно защитить, и они становятся, к сожалению, легкой добычей. У целого ряда заводов сегодня значительно сократился резервуарный парк. Вполне ожидаемо сокращение действующих производств. Есть предложение перейти на новый класс — шестой — по бензину и дизельному топливу, что позволит более широко вовлекать высокооктановые добавки.

Затем принято летом постановление правительства о том, что небольшим нефтеперерабатывающим заводам — больше чем пятьсот тысяч и меньше чем миллион пятьсот тысяч — ввели тоже разрешенные рамки по тому, чтобы они могли выдавать.

Я вижу три основных проблемы, которые нам удалось преодолеть. Во-первых, мы научились заменять импортные части оборудования на китайские или российские. Во-вторых, удалось построить фабрики для производства наших катализаторов нефтепереработки — раньше они были зарубежными. Ушла или почти ушла зависимость от катализаторов или добавок. Ну и в-третьих, мы начали использовать все резервы, появилась возможность получения большего количества бензиновых фракций.

Мы более серьезно стали относиться к атакам дронов. Противоядие от них должно быть в виде легкого оружия. Модернизация нефтеперерабатывающих заводов тоже идет. Правительство 1 июля этого года продлило льготы по обратным акцизам для нефтепереработки, это очень серьезное решение. В соглашении участвуют 21 компания и завод. Это серьезное подспорье для тех, кто не завершил модернизацию. Шаги направлены в первую очередь на увеличение объема бензина.

— Около года назад вы говорили о необходимости обратного реинжиниринга в отечественной нефтепереработке. Вы частично рассказали об этом сейчас. Возможно, есть что добавить по этой теме?

— О достижениях можно поговорить, но компании в последнее время стали закрывать информацию, отказывать докладчикам в возможности делиться опытом с другими. Наверное, такие вещи должно контролировать Минэнерго. Пусть информация будет закрытой, но друг другу, я считаю, надо помогать, обобщать опыт. Что-то делается, компании друг к другу ездят, но общероссийского характера это пока не приобрело.

«Приходится ежедневно бороться, чтобы сохранить то, что есть»

— Раньше говорили об увеличении глубины переработки нефти. Сейчас чаще говорят об объеме извлечения светлых нефтепродуктов. Есть ли у вас на слуху, может быть, наиболее яркие примеры роста этих показателей?

—На слуху прежде всего две татарские компании, они особо выделяются наряду с «Газпром нефтью». Это «Татнефть» и ТАИФ-НК. Последний ввел такую установку, как Veba Combi Cracking (VCC). Технология импортная, но после того, как три с половиной года назад назад убежали ее авторы, руководству завода компании, удалось сделать ее российской. Эта установка — будущее нефтепереработки. Об этом говорят и на Западе, потому что разница стоимости светлых и темных нефтепродуктов огромная. Многие темные продукты приходится продавать себе в убыток.

Это не значит, что нам не надо увеличить глубину переработки. Пока этот процесс у нас остановился, потому что установки по глубокой переработке или остановлены, не модернизируются до конца, или не загружаются активно. В этом плане выигрышно выглядят «ТАИФ-НК» и «ТАНЕКО», где каждый год что-то новое запускается. Но в целом по стране обстановка тяжелая. Вопрос модернизации пока не на первом месте, приходится ежедневно бороться, чтобы сохранить то, что есть. Это наша первоочередная задача. Хотя понятно, что если не модернизировать, то можно быстро отстать.

— Специалисты «ТАИФ-НК» рассказали, что в работе над многими задачами вы принимали личное участие. Чем вам больше всего запомнилось это взаимодействие?

— Я хочу сказать, что остатки, хотя их и немного на установке VCC, имеют свойство размазываться по трубам, по оборудованию и крайне мешать получению качественных продуктов. К сожалению, в таком виде она попала и на «ТАИФ-НК». Там смелые люди, которые эту технологию взяли. Все остальное, кстати, было на хорошем уровне, а с доработкой «ТАИФ-НК» вышло на мировой. Если бы не геополитическая ситуация, эта установка бы гремела, потому что у нее уникальные показатели: большая мощность в 3,5 млн тонн, 90% светлых [нефтепродуктов] — из гудрона их получить не получится больше нигде.

Ко всему прочему, хотя установка и потребовала серьезного капиталовложения, средства довольно быстро окупаются или уже окупились. Если бы каждая нефтяная компания в России установила ее, мы бы больших проблем со светлыми нефтепродуктами не знали.

— Мы говорили про развитие технологий. Многие достаточно крупные компании сейчас или уже открыли, или работают над созданием собственных научно-исследовательских центров. Я так понимаю, речь идет не о конкуренции с вузами, а о симбиозе. Насколько такие центры будут эффективными? Поможет их появление углубить научно-прикладные изыскания?

— В СССР были эффективные отраслевые институты. Это разрушило правительство Ельцина. Я был в 1990-х на стажировке в США и видел, что там при нефтяных компаниях есть научные центры. Создание таких центров — это правильная идея. Надо брать лучшие наработки и у наших «заклятых друзей».

Такие научные центры при компаниях, я считаю, должны работать в сотрудничестве с вузовской наукой. У вузов есть несомненное преимущество — их каждый год оканчивает молодежь. Эти центры можно ими и наполнять. Более пожилые ученые тоже обязательно должны работать, но большие открытия все-таки делают прежде всего молодые.

«Важно сделать отрасль такой же привлекательной в финансовом плане, как это было в 2000-х годах»

— Вы заговорили про молодежь. Во многих отраслях сейчас стоит проблема кадрового дефицита. Вузы готовят специалистов, но компаниям их не хватает. По вашему мнению, что еще можно предпринять?

— Достаточно много представителей среднего звена убежало за границу, скажем так. Ушедшие с российского рынка компании ловко утащили ценные российские кадры. Одной из задач я бы назвал возвращение этих специалистов. Такую программу бы разработать, возможно, привлечь материально. Многие готовы вернуться, если создать условия. Я считаю, они нам очень нужны. В нашей отрасли все решает среднее звено, которое надо поддерживать и растить. Инженером человек становится через 10—15 лет труда. Ну и, конечно, [важно] сделать нашу отрасль такой же привлекательной в финансовом плане, как это было в 2000-х годах, когда был золотой век нефтепереработки.

— По вашему мнению, какие вызовы сейчас стоят перед отраслью?

— Мне хотелось бы сказать, что неправильный путь избрали европейцы, заговорив о необходимости отказа от нефти и газа. За этими словами стоят большие запреты. Получается, не нужно изыскивать новые месторождения, поднимать качество нефтепродуктов, пытаться уменьшить негативное влияние на окружающую среду. Если мы сейчас остановимся, то скоро останемся на задворках.

Не секрет, что половина нефти остается в земле. Мы пока не нашли способы, как вытащить оставшуюся в недрах нефть — а ее там половина от добытого, если не больше. Я считаю, нельзя останавливаться, говорить: «Сегодня все хорошо — пускай так и будет. Трудно извлекать нефть — ну и не будем, все равно скоро она не будет востребована». Есть такие горячие головы.

Альтернативу развивать тоже нужно, если на это хватает средств. Китайцы, например, и от нефтепереработки не отходят, и развивают электротранспорт. Он краткосрочно решает вопросы, связанные с экологией, но нужно понимать, что его утилизация тоже создаст проблемы.

Мы обладаем нефтяными богатствами, надо правильно ими управлять. То, что их не хотят в Европе, — это временно. Думаю, все восстановится. Когда взрывают наши нефтепроводы, сердце кровью обливается. Жаль, что это уничтожается или сходит на нет, но это временное явление. Была и холодная война, и перестройка. Европа работает циклично. Ни в коем случае не должно останавливаться развитие наших основных направлений — это увеличение глубины нефтепереработки, извлечение светлых остатков и другое.

К сожалению, у нас при распределении средств не хватает финансирования на ученых. Потому у нас стоит проблема, как сохранить молодежь в вузах и научных институтах. Стипендия студентов несравнима с той, какую получали в Советском Союзе. Она не соответствует даже прожиточному минимуму. Такие перегибы тоже надо хотя бы пытаться устранять.

Реклама АО «ТАИФ-НК. Официальный партнер онлайн-конференции: