Дмитрий Шиллер: «Мы рискуем потерять наши реки, наши уникальные ландшафты»

«Раз уж мы вмешались в естественное течение рек, теперь наша задача —контролировать этот процесс»

— Хотелось бы поговорить о той части работы РГО в Татарстане, которая посвящена экологическим проектам. Один из крупных проектов, которыми вы занимаетесь сейчас совместно с Министерством экологии и природных ресурсов РТ, — «Свободный ток Казанки», расчистка дна и русла реки. Скажите, пожалуйста, для чего это нужно?

— Очень важно, что это проект не только большой, но и пилотный. Начнем сначала: вспомним, что такое сообщающиеся сосуды. Когда один из них наполняется, в другом тоже поднимается уровень воды. То же происходит с реками. Но той реки, которая была в понимании наших предков, — когда идет поток, вода перетекает в другие водоемы — уже нет. Эта система была изменена в середине прошлого века. Волга превратилась в каскад водохранилищ: она теперь перегорожена гидроэлектростанциями и водозаборами. Свободного тока нет — а значит, и нет мощности течения. Мы подняли уровень воды — вместе с подпором малых рек. Ведь что такое большая река? Это десятки и сотни малых рек. В свою очередь, что такое малая река? Это сотни ручьев, которые, в свою очередь, складываются из сотен родников. Поэтому просто рассматривать какую-то реку в вакууме неправильно. Должно быть понимание, из чего она складывается, что в нее впадает.

Напомню: раньше реки были большими дорогами, по которым разъезжали, расселялись люди. Особенно это актуально для нашей полосы с лесистой местностью. Прорубить дорогу сквозь чащу леса и поддерживать ее было практически нереально, и наши далекие предки организовывали транспортное сообщение по рекам — летом вплавь, а зимой по льду. Все были заинтересованы в расчистке тока, в поддержании этого порядка.

А что происходит сейчас? Мы решили социальные и технические задачи, но столкнулись с проблемой: теперь реки не могут сами себя очищать. Их течение замедлилось, и они больше не могут вымывать из себя мусор, который в них накапливается. Я говорю сейчас про мусор естественного происхождения: листья, упавшие деревья, ветви и т.д. Все это наносится в реку половодьем и при других процессах. Дерево падает и перекрывает русло реки. За него цепляются другие ветки и деревья, плывущие сверху по течению. Так образуются крупные заторы. Течению не хватает силы, чтобы промыть его. Итог — река начинает заболачиваться, уходить и в конечном итоге погибать. Река умирает.

— И есть грустная статистика этого процесса.

— Да. С середины прошлого века только Татарстан потерял около 3 000 водных объектов. На мой взгляд, это очень большая проблема. И раз уж мы вмешались в естественное течение рек, то наша задача — теперь контролировать этот процесс. Проводить очистку их русла. На Казанке мы сейчас сталкиваемся с тем, что на каждом километре есть заторы! Самый большой затор, с которым мы столкнулись, был высотой в 3 метра от уровня воды и шириной в 7 метров! Это была плотная пробка, которая полностью закупорила проход. В прошлом году мы убрали из воды 1700 кубометров таких завалов, очистив реку для свободного тока. Это в основном деревья, и человек там тоже поучаствовал достаточно хорошо.

Но нужно понимать, что река — живой организм. Вокруг нее постоянно что-то растет, постоянно кто-то живет. И эту живую историю нужно постоянно поддерживать. И постоянно расчищать реку, потому что она сама не справится!

«Абсолютно точно, что реки сейчас самостоятельно не справляются со своей самоочисткой»

— А что будет, если этого не делать, если оставить все как есть?

— Как я уже сказал, 3 000 водных объектов республика уже потеряла. Мы каждый год говорим о том, что Волга мелеет. Но давайте зададимся логическим вопросом: если вам 3 000 источников перестали давать воду — наверное, воды в конечном итоге будет меньше? А если пройтись по всей акватории Волги? Ведь такая ситуация складывается не только в Татарстане! От истоков до устья одна и та же картина. Конечно, воды будет меньше, не нужно быть математиком, чтобы это понимать!

И если мы не займемся этим прямо сейчас, мы рискуем потерять наши реки, наши уникальные ландшафты. Ведь огромное количество вещей взаимосвязаны в природе. Теряя один водоем, мы запускаем необратимые процессы, которые однозначно повлияют на все окружение региона. Ушла река — произойдут изменения. Лично я считаю, что уникальность Татарстана — в том, что это водный регион. И нужно удерживать этот баланс.

— Почему выбрана именно Казанка в качестве пилотного объекта?

— Я, русский немец, работающий в Русском географическом обществе, убежден, что Казанка — сакральная река для Татарстана. У нас древний город, столица республики, носит ее имя! Неужели мы можем себе позволить потерять эту реку? Если мы не будем ее чистить и через 20—30 лет она от нас уйдет — что мы будем рассказывать детям? «Когда-то здесь протекала большая река?» Нам должно быть стыдно за такое!

— Как это происходит, откуда берется финансирование, кто принимает участие в работах?

— Финансирование проекта двойное: гранты и госзаказ. В расчистке участвуют нанятые бригады специалистов, которые занимаются непосредственными работами. Это все происходит вручную: люди пилят ветки и деревья, стоя по пояс в воде, вынимают их из воды на берег. Кроме того, мы приглашаем волонтеров, которые в свои выходные дни выезжают в наш лагерь и помогают нам в этой работе. Ведь подъехать на место работ на тяжелой технике по самой Казанке невозможно. Невозможно и подойти с ней к берегу, потому что река слишком обрывистая. Поэтому все приходится делать вручную — прямо в воде производить распил и поднимать потом небольшой лебедкой.

Из-за того, что люди вынуждены работать непосредственно в воде, работы происходят в теплый сезон, летом. Кроме того, важно это делать после половодья, потому что каждое половодье создает новые заторы. Иногда на место, которое мы расчистили в прошлом году, во время половодья опять наносит «пробку». Так что работа по каждой реке должна быть регулярной, системной. Надеюсь, со временем у каждой реки появится ответственный человек, который будет следить за этой историей. Абсолютно точно, что реки сейчас самостоятельно не справляются со своей самоочисткой.

В расчистке участвуют нанятые бригады специалистов, которые занимаются непосредственными работами. Это все происходит вручную: люди пилят ветки и деревья, стоя по пояс в воде, вынимают их из воды на берег

«Мы убьем реку, если будем так к ней относиться»

— Расскажите о результатах вашей работы по Казанке, пожалуйста.

— В прошлом году мы прошли 23 километра, в нынешнем сезоне к сегодняшнему дню — 9 километров. 1700 кубометров мы подняли из воды в прошлом году. В этом году — уже порядка 900 кубометров. Разобрали несколько очень больших завалов, двигаемся дальше вверх.

— Будет ли эта работа продолжаться в будущем? Ведь вы говорите, что ее нужно проводить постоянно, регулярно.

— Это зависит от множества факторов. Здесь недостаточно одного нашего желания. Невозможно справиться без нанятых людей, без техники — взять хотя бы постоянную замену и ремонт пил и лебедок. Средства требуются и на содержание нашего лагеря, на его передвижение, на питание людей.

— А вы ведь поднимаете из Казанки не только упавшие деревья и ветки, но и пластик.

— Да, и масштабы огромные. Я не знаю, как на это реагировать, потому что, кроме как гнев, это не вызывает других эмоций. За прошлый год мы подняли из реки 200 мешков только пластика! Это точно не паводок и точно не из леса зайчик его принес — это дело рук человека. Такое неуважение людей к месту, в котором они живут, поражает до глубины души и вызывает возмущение. Мы убьем реку, если будем так к ней относиться. Надо запретить себе в первую очередь бросать пластик в лесу. Но странно призывать к этим азбучным истинам взрослых людей. Вы поймите, если это продолжится, у наших внуков не будет этой реки!

— Продолжим разговор о реках и озерах республики. Какие еще водные объекты вызывают у вас как у руководителя татарстанского отделения Русского географического общества непосредственный интерес, какие проекты можете упомянуть?

— В первую очередь я очень рад, что совместно с Министерством экологии РТ удалось запустить проект по Ноксе. Мы в нем участвовали, и теперь он получил федеральную поддержку. Это очень важный проект, по нему проводится хорошая работа командой министерства и лично министром. Я искренне хочу их поздравить с успехом, потому что если проект будет проведен, это будет уникальный опыт, мы получим доверие со стороны наших партнеров, которые увидят, что это можно и нужно дальше делать. Сейчас идет детальное обследование Ноксы, по итогам которого научное сообщество даст рекомендации о том, что и как нужно будет сделать.

— Напомним, что Нокса, по свидетельству экологов, — одна из самых грязных рек в Татарстане на сегодняшний день, поскольку полностью протекает в черте Казани.

— И именно поэтому начало проекта по ее экореабилитации — большой успех республики.

Кроме того, нельзя не упомянуть проект по Голубым озерам. Думаю, его реализация не только даст свежий глоток воздуха городу — это еще и уникальный объект экологического туризма. Конечно, здесь нужно еще много работать, но это очень интересно.

Интересных объектов еще множество: наш край очень богат реками и озерами. И о каждом из них можно много говорить с любовью и заботой.

Я не знаю, как на это реагировать, потому что, кроме как гнев, это не вызывает других эмоций. За прошлый год мы подняли из реки 200 мешков только пластика! Это точно не паводок, и точно не из леса зайчик его принес — это дело рук человека.

— Есть в Татарстане еще огромное Нижнекамское водохранилище, из которого пьет воду четверть населения республики. А на нем стоит столица татарстанской нефтехимии — Нижнекамск. Сильно ли сказывается на состоянии водного объекта близкое расположение такого количества промышленных предприятий?

— Во-первых, на крупных предприятиях, таких как ТАИФ-НК, введены современные системы водоочистки замкнутого цикла. У них есть четкое понимание собственной ответственности за состояние окружающей среды. Они выступают пионерами в деле сохранения водных объектов, вкладывая огромные деньги в эти системы.

«География — многогранная наука, интегративная»

— Почему РГО вообще уделяет такое внимание экологическим вопросам? Ведь со стороны может показаться, что это не ваша зона ответственности? Вы ведь — про географию?

— Надо понимать, что такое география и чем она занимается. Ведь слово «география» появилось в 276 году до нашей эры, и означало оно «описание земли». А значит, это наука обо всем, что связано и с описанием земли, и с описанием того, как связаны человек и земля, человек и общество, человек и природа. География — это очень многогранная наука, интегративная. Есть экономическая география, физическая, математическая. А есть еще отдельная наука «ландшафтная экология». И это все — тоже география.

География — наука, которая несет понимание взаимосвязанных процессов. А для чего это понимание нужно? Чтобы управлять ими. Ведь неспроста географические общества разных стран всегда работают с властями.

— Как еще РГО работает с водными объектами в Татарстане? Вы сейчас говорили о социальном, гуманитарном значении географии. Помнится, вы работали над изучением населенных пунктов, оказавшихся затопленными при образовании Куйбышевского водохранилища. Расскажите, что это была за работа?

— Опять начну издалека. В Татарстане идет активное развитие юннатского движения. Молодые ребята получают в нем навыки исследователей. И мы создали проект, в рамках которого ребята зимой изучали старые карты Татарстана, совмещали их с картами водохранилища — а летом погружались под воду в тех местах, где раньше были деревни. А конкретно — туда, где стояли мечети и церкви. Они поднимали со дна закладные камни этих храмов, передавали их в церкви и мечети, которые стоят рядом сейчас. А на берегах мы ставили памятные знаки.

— То есть это социокультурный и образовательный проект.

— Он получился очень многогранным. Представляете, сколько ребятам пришлось перелопатить информации, какой работе с картами они научились? И под воду они научились опускаться в сопровождении старших товарищей, и работать. Я считаю, получилось хорошее приключение и хорошая прививка для будущих исследователей!

— Вернемся к экологической тематике. В прошлом году был проведен первый сезон проекта реинтродукции сокола-балобана в Татарстане. РГО принимало в этом проекте непосредственное участие. В этом году проект продолжается. Расскажите, пожалуйста, что будет дальше?

— Балобан — уникальная птица, которая издревле здесь гнездовалась и жила. Но в семидесятых годах прошлого века сокол-балобан ушел из наших мест в связи с большой антропогенной нагрузкой на места его обитания. Наша задача — вернуть его домой. Мы берем птенцов, ставим их здесь на крыло. Пытаемся привить юному соколу «осознание» того, что здесь его дом. Ведь балобан — птица, которая летает на очень большие расстояния. Например, наши соколята в прошлом году были отмечены в арабских странах — в ОАЭ и в Саудовской Аравии.

Разумеется, мы очень рассчитываем, что они вернутся. Мы продолжаем их выпускать, при поддержке СИБУРа этот проект будет продолжаться дальше. Здесь мы хотим сделать репродуктивную станцию, где будем выводить птиц из яиц. Фигурально выражаясь, они должны понять, что мы их любим и ждем назад домой.

— Чтобы поднять такой проект, нужны усилия нескольких организаций, это ведь комплексная работа.

— Как говорится, «у большого успеха много отцов», и здесь эта поговорка как нельзя кстати. Начну с того, что изначально это была идея министра экологии Татарстана. Большую помощь оказывает и университет. Мы рады, что и нам доверили часть этой работы. Сокол-балобан — действительно один из ярких символов прошлого Татарстана.

«Наш юннатский проект с Министерством экологии — очень перспективный»

— Вы сегодня много говорили про волонтеров и про юннатов. Расскажите, можно ли человеку «с улицы» влиться в вашу деятельность?

— Да, конечно. Особенно все, что касается экологических акций, всевозможных экспедиционных проектов. Мы всегда открыты, и если вас что-то интересует, вы можете к нам обратиться и записаться. Единственное, что вы должны понимать: экспедиция — это не поход! У нее есть четкие задачи и четкий план работ, которые нужно сделать. Например, когда мы исследовали Казанку — нужно было пройти 400 с лишним километров. Протоптать ногами! Собрать необходимый материал, невзирая на погодные условия. Такая экспедиция — это работа! Это не просто на байдарке покататься.

Но каждый выбирает для себя. Я считаю, что тут вопрос в том, где ты в этом мире. И если у вас есть желание поучаствовать в экспедициях и проектах Русского географического общества — добро пожаловать. Их много: и республиканских, и федеральных. Это и интересно, и почетно, и дает большое развитие личности. Единственное — для сложных проектов нужна подготовка. Везде нужны ответственные, знающие, понимающие люди, горящие энтузиазмом, и мы не исключение.

— И, наконец, вопросы экопросвещения. Они тоже сегодня в республике активно развиваются, всем понятна важность этих вопросов. И Русское географическое общество традиционно активно в этих вопросах — вы уже упоминали про юннатскую программу.

— Больше скажу: наш юннатский проект с Министерством экологии — очень перспективный. В нем и лично министр заинтересован, потому что видит в нем кадровый резерв. Это та самая история о людях, которые с малых лет заявили, что любят окружающий мир. И уже сейчас начинают себя искать в этом вопросе и пытаться себя реализовать. К моменту поступления в вуз у них будет уже четко сформулированная цель и понимание того, где они будут, что будут делать и над чем работать. Это точно лучше, чем в последние два года и метаться: «Куда я пойду? Наверное, в артисты или блогеры».

А наши ребята с детства четко понимают: хотят быть исследователями, экологами, учеными. Эти ребята участвуют во всех наших проектах: мы проводим для них летние лагеря, конкурсы, школы, организуем приезды интересных людей — полярников, исследователей, писателей… И это очень здорово!

Реклама. Официальный партнер онлайн-конференции АО «ТАИФ-НК»: